Последний Завет - Ле Руа Филипп

– Вы из ФБР?

Голос за спиной звучал чуть приглушенно, а в английском чувствовался итальянский акцент. Натан обернулся и увидел женщину лет тридцати, для безутешной вдовы ее красота была чересчур броской. К признакам траура можно было с известной натяжкой отнести лишь черные глаза и волосы. Он тщательно обдумал слова, чтобы представление прозвучало убедительно.

– Меня зовут Натан Лав. Я сотрудничаю с ФБР над расследованием убийства в госпитале Фэрбэнкса, где был обнаружен труп вашего мужа.

– Я все уже сказала вашим коллегам, когда была на Аляске.

– Вы говорили с полицейскими, это не мои коллеги. И потом, они задавали вам совсем не те вопросы.

– Мой муж был уже мертв, когда произошло это убийство. Ученые без чести и совести надругались над его трупом. Это подло, и их смерть принесла мне облегчение. Тело моего мужа скоро сможет обрести покой, и я не хотела бы затрагивать эту тему. Потребовался целый год, чтобы отыскать Этьена. И теперь я хотела бы перевернуть страницу.

Нужно было обязательно поддеть ее на крючок, заставить почувствовать, что ей невыгодно выпроводить его. Для этого следовало воспользоваться серьезными, но в то же время и самыми простыми средствами. Метод кнута и пряника. Боуман и Коченок. Он решил намекнуть ей, будто ФБР ведет расследование, касающееся русского. С другой стороны, она должна была воспринять его как провиденциальную личность, как человека, способного многое открыть.

– Присутствие Этьена в той лаборатории вполне обоснованно, поскольку лаборатория связана с некими близкими ему людьми, которые находились там же или в отдалении.

Она отвела взгляд, поджала пурпурные губы, чуть отступила и скрестила на груди руки в оборонительной позе.

– И чем я могу быть вам полезна?

– Вы, наверно, собрались выйти?

На ней были длинная юбка, белая блузка, строгого покроя пиджак и лодочки. Длинные волосы уложены с помощью геля и заколок. Опьяняющий аромат духов распространялся при каждом ее движении, макияж был очень сдержанным.

– У меня встреча в Ницце без пятнадцати десять.

– С кем?

– Вас это не касается.

– Вы поедете на машине?

– У моего друга пять автомобилей и запас бензина. Мы можем пережить забастовку, не ограничивая себя.

– Что связывает вас с Коченком?

– Я вам уже только что сказала: он – мой друг.

– А также ваш работодатель.

– Да.

– Могу я сопровождать вас?

– До Ниццы?

– Я только что в самолете пересек Соединенные Штаты и Атлантический океан, а конец пути, чтобы повидаться с вами, проделал пешком.

– Значит, это важно.

– Я должен кое-что у вас узнать о вашем муже, а взамен могу кое-что о нем рассказать.

Она в сомнении задумалась, раздраженно взглянула на часы.

– Если у вас немного вопросов, я смогу уделить вам десять минут. Не больше. Я не могу позволить себе опоздать на эту встречу.

– Ваш гинеколог все равно опоздает.

– Откуда вы узнали?

– Если принять во внимание хаос, царящий в городе, только любовник или врач способны вынудить женщину рискнуть выйти из дома. На мой взгляд, вы не выглядите серьезно больной, да и одеты вы не так, как оделись бы, если бы отправлялись к любовнику. Так что остается только гинеколог.

– Ваша проницательность поражает меня.

– Я регулярно сопровождал жену в начале беременности.

От этого невольно нахлынувшего воспоминания желудок пронзила боль.

– Только в начале? – удивилась Карла.

– Она умерла до родов.

– Примите мои соболезнования.

Она была тронута. Невольно он выиграл очко.

– Полагаю, что у вас иной повод для визита к гинекологу, – сказал он.

– Я же сказала, что это личное дело.

– Я посижу в приемной. Пока вы будете ждать свою очередь, мы сможем поговорить.

– Вы невероятный тип!

– Точно так же, как то, что я вам сказал.

Карла снова глянула на часы. Несколько смущенная.

– Что ж, тем хуже. Я отменю визит.

– Не хочу вас пугать, но если запоздать с лечением гонореи, это может привести к бесплодию.

– Ч-ч-что?

– После вашего возвращения из круиза на яхте Коченка вы срочно записались к вашему гинекологу, который согласился принять вас, хотя забастовка спутала его календарь. Так что у вас проблема. Инкубационный период сифилиса три недели. Инкубационный период гонореи несколько дней. Основываясь на этих подсчетах, я понял, что вы подхватили болезнь на яхте. Следовательно, это гонорея.

– Вы ясновидящий или медик?

– Ни то, ни другое. Просто вольный стрелок. Ну так что, едем? Время поджимает.

Совершенно сбитая с толку, Карла поискала свою сумку и позвала дочку, начав монолог на французском, прерываемый горестными стенаниями. В конце концов лицо Леи прояснилось. Она попрощалась с Натаном улыбкой, оттененной «Нутеллой», и, радостная, вернулась в салон.

– Леа, моя дочка. Она хотела поехать со мной, чтобы потом, после приема, пройтись по магазинам.

– Почему вы ее отговорили?

– Вы понимаете по-французски?

– Нет, но у вашей дочки очень выразительная мимика.

– Я собиралась сделать ей сюрприз и купить подарки, которые у меня не было случая подарить ей на Рождество.

– И как вышли из этого положения? Что-нибудь солгали?

– Ложь – это оружие слабых. Особенно в семье. К счастью, оказалось достаточно предложения пригласить подружку, чтобы посмотреть вместе кино. Понимаете, в жизни у меня обычно нет необходимости в помощи адвокатов. Но моя дочь – единственное существо, которое иногда вынуждает меня пожалеть, что у меня нет собственного адвоката.

– Кстати, о семье, я имел возможность поговорить по телефону через переводчика с вашей свекровью. Она не слишком сердечно относится к вам.

– Это потому, что из-за меня она стала свекровью.

– Она-то мне и сообщила, что у вас весьма тесная связь с Владимиром Коченком.

– Я не думаю, что это в какой-то мере касается полиции и поможет продвинуть ваше расследование. Не очень-то доверяйте наговорам Женевьевы. Она всюду потихоньку нашептывает, что Этьен погиб по моей вине, что, если бы я сумела его удержать, он остался бы жив…

– Вы опоздаете, – прервал ее Натан.

– Да, да, пошли.

Она дала наставления гувернантке и дочери, после чего пригласила Натана пройти с ней к гаражу. Карла отключила сигнализацию на «ягуаре», стоящем между «рейнджровером» и «астон-мартином».

Она села за руль, приподнявшаяся юбка открыла пару потрясающе стройных ног. Восхищение, которое мог испытывать ее врач, выслушивая ее, вероятно, было подобно тому, которое испытывал механик гаража, потирающий руки над капотом «феррари».

– Вы плавали? – спросила она, помахав рукой охраннику.

– А что, заметно?

– Чувствуется. От вас пахнет морской водой. Я тоже люблю купаться зимой в море. Это очень очищает.

Вот у них и появилось что-то общее.

52

Карла без всяких затруднений припарковала машину на пустынной авеню.

– Просто мечта, – заметила она. – Свободная парковка, нет очередей в кассы магазинов, продавщицы к вашим услугам, и все это в праздники… Народу полно только у моего гинеколога. Дети спешат явиться в этот враждебный мир…

Когда она говорила, жонглируя словами, то в этом участвовали ее руки, волосы, плечи. Натан уже мог обрисовать ее характер. Карла любила общество, терпеть не могла заниматься чем-либо в одиночестве, даже если речь шла о пустяковых занятиях. Не поэтому ли ему так легко удалось навязаться ей в попутчики?

Прием у доктора Альгара задерживался на сорок пять минут. Холл клиники наводнила масса пациенток, которые соорганизовались, чтобы помочь друг другу добраться. Оттого и произошел некоторый сбой. Натан оказался здесь единственным мужчиной. Он ощущал дурноту и стеснение в этих стенах с выцветшими обоями. Элегантные женщины, чьи тела, облаченные в дорогие костюмы, были готовы к тяжелому испытанию, дожидались, когда настанет их черед обнажить самые сокровенные органы и утратить часть своей тайны.