Воркута (СИ) - Лобаева Ульяна
Илья стряхнул с рукава Ромкину руку и поспешил к женщине.
- Не трогай ее голыми руками! – бросил ему в спину Рома.
Илья на ходу снимал пуховик, прикидывая, далеко ли до машины. Он накинул куртку женщине на плечи, и она белозубо улыбнулась ему. Илья заглянул в коляску – тем лежал кокон, свернутый из махрового полотенца, и бутылочка с молоком. Тряпки были полуистлевшие, выпачканные в черной пыли.
- Ее надо отвезти в город! Она явно не в себе! – сказал он подошедшему Ромке.
- Оставь ее в покое! Пожалуйста, пойдем! – взмолился тот. – Нельзя тут долго торчать на одном месте, надо двигаться!
- Да ты человек или нет?! Она же замерзнет насмерть!
- Я-то человек, а вот она – нет, – проворчал Ромка. – Смотри, что ты наделал…
Он указал на дорогу – к ним подходили две большие дворняги. Илья попятился, не смог сдержать матерка. У одной собаки глаз был на лбу, а другой – на боку, между ребрами. Другая, особо мохнатая, опиралась на снег человеческой рукой, которая у нее была на месте передней левой лапы. Мохнатая сделала шаг вперед, зарычала. Из-за угла дома выбежали еще две псины, выглядели они, правда, вполне обычно. Стайка одичавших собак с опаской приближалась к Илье с Ромкой. Мохнатая зарычала громче, недвусмысленно обнажив клыки.
- Пошли! – отчаянно крикнул Ромка. – Они отстанут, если идти по стрелкам!
Илья двинулся за ним, беспрестанно оглядываясь через плечо. Собаки следовали за ними, мохнатая свесила язык из пасти, роняя на снег слюну.
Стрелки вильнули вправо, и они увидели ровный ряд красных аппаратов, в которых в советские времена продавали газировку. Ромка замедлил ход:
- Блин, чет не нравится мне это… Я не видел раньше здесь такого, хотя слышал про эти раритеты.
Они двинулись дальше, и Илья, поравнявшись с первым аппаратом, едва не вскрикнул: древняя железка загудела, затряслась, и в граненый стакан полилась какая-то красная жижа со тошнотворными сгустками и соплями синих жил.
- Что это..?
- Черт знает, - пожал плечами Ромка. – Мясные помои какие-то.
По мере их продвижения аппараты оживали, извергая из себя багровое месиво. Илья едва сдержал рвотный позыв, когда в одном из стаканов всплыл дрожащий желтый сгусток, в котором он признал человеческий глаз. Собаки не отставали – они беспокойно тявкали, скулили, забегали вперед, возвращались к сталкерам. Наконец, мохнатая перегородила дорогу, рыча и угрюмо наклоняя голову при попытке ее обойти.
- Что дальше..? – Илья нащупал травмат под курткой.
- Стой… - Ромка остановился, напряженно глядя на собаку. – Она не кинется, ну, то есть, не должна…
- Кажется, она не в курсе, что она должна!
Илья выхватил травмат и два раза выстрелил в собаку.
Та перекувыркнулась, забила, засучила лапами на гладком утоптанном снегу. Подбежала вторая, громко залаяла.
- Черт! – воскликнул Ромка. – Да ты охренел! Не стреляй, иначе нам точно конец!
Илья опустил пистолет, не сводя глаз с кошмарной псины.
- Подожди, до меня кажется, дошло. Они наверняка хотят это, - Ромка подошел к автомату, взял стакан и выплеснул красные помои в сторону псов.
Две собаки подбежали к луже, начали жадно слизывать и чавкать. Ромка для верности выплеснул еще два стакана из ближайших автоматов и укоризненно кинул Илье:
- Я же сказал, никакого оружия. Здесь все реагирует на агрессию.
- Ты объяснишь, что происходит?! – придушенным голосом произнес он.
- Сейчас не время, расскажу, когда выйдем. Просто выполняй правила, а травмат свой в жопу засунь!
Они снова последовали за стрелками, которые нырнули влево, между двух сталинок. И хотя с дороги за домами виднелась снежная равнина, взгляду Ильи за поворотом открылась новая улица с такими зданиями, которых просто не могло быть в поселке Хальмер-Ю. Не могло быть никогда. Открыв рот, Илья крутил головой, рассматривая дома в десять, двадцать этажей, в разбитых окнах которых мелькали люди. Старуха с седыми патлами смотрела на них из пустого проема, двигая рукой с тряпкой, будто мыла стекло. Другой дом был вообще без окон и дверей, возвышаясь над полярными снегами глухой коробкой. Они прошли гигантский «Гастроном», в витрине которого в огромных корзинах лежали обнаженные люди, обмотанные стрейч-пленкой. Около гастронома высился сумасшедший монумент – в высокую башню из бетона были вмурованы десятки человеческих тел, руки и ноги, головы и задницы торчали под самыми неожиданными углами. Он чуть не закричал, когда седой мужик за 50 с намертво зафиксированной бетоном головой вдруг открыл глаза и посмотрел прямо на него.
- Блядь… – протянул Илья и ущипнул себя за руку. Допился он что ли?
Стрелки на снегу начали петлять, резко поворачивать, и Роман ускорил шаг. Наконец угольная стрелка остановилась около входа в подъезд самой обычной советской пятиэтажки. Окна первого и второго этажа были заколочены фанерой, а остальные плотно задернуты шторами. Ромка открыл дверь подъезда – стрелки вели вверх по ступенькам
- Блин, я нихрена не хочу туда подниматься… – просипел Илья. – Давай вернемся.
Он почти сделал крошечный шажок назад, но Ромка больно схватил его за руку и испуганно проговорил, широко раскрыв глаза:
- Ты помнишь правила? Назад нельзя! Ни в коем случае! Это верная смерть!
Илья зашагал по ступенькам самого обычного подъезда самой обычной советской блочной пятиэтажки. Краска крошилась на стенах и сходила струпьями, перил не было, кишки вывороченных проводов свисали из недр электрощитов. Стрелка остановилась около двери на третьем этаже, и Ромка решительно потянул на себя створку. Взгляду Ильи открылась разоренная, разрушенная временем и морозами комната. Все перегородки рухнули, о кухне напоминал только небольшой квадрат плитки в углу, где, очевидно, когда-то была мойка. Стрелки шли через всю квартиру к темному проему без двери, в котором виднелась плотная тьма, в углу около проема громоздилась куча грязного тряпья. По полу от тряпок протянулись несколько ржавых цепей, одни концы которой ближе ко входу ныряли в отверстие в бетонной плите, а другие исчезали в темном проеме.
- Вот черт… - простонал Ромка. – Если б ты не влез со своей пукалкой, прошли бы поселок насквозь, и никаких проблем! Я в Хальмер девчонок даже водил, все было нормально!
- А это что..? – кивнул на цепи Илья.
- А хер знает! Я тут не был никогда! И не слышал о таком! Мои стрелки шли по поселку, не заходя в здания…
Ромка сделал несколько шагов, осмотрелся, подошел к окну, с которого сползла догнивающая рама.
- Ну, пошли…
Когда они двинулись к темному проему, дернулась одна из цепей, будто кто-то из темноты потянул за конец.
- Как мне это не нравится, - снова произнес Ромка.
Илья с колотящимся сердцем сделал еще пару шагов, и в этот момент пошевелилась куча тряпья в углу около нужного им проема. Куча приподнялась, начала медленно поворачиваться, и Ромка взвизгнул. На них, скинув бурую лежалую ветошь на пол, смотрел голый лысый урод без бровей и ресниц. Шелушащиеся псориазные пятна цвели на голове, а когда он раскрыл рот и осклабился, то Илья увидел, что у него нет зубов; гениталий тоже не было - в паху бугрились кривые шармы. Прямо через ладони урода, через раны с кровавыми ошметками проходили те самые цепи, тянулись к ступням, пронзали и их и ползли в нужный им проем. Существо издало шипение, словно змея, игриво облизало языком губы и задвигалось, имитируя бег на месте, с большой амплитудой поднимая руки и ноги. Цепи натянулись, в глубине проема, в темноте, что-то тяжело застучало, задвигалось. Илья увидел, как в нужной им комнате блеснул и двинулся огромный металлический диск с зазубринами, закрутился, набирая обороты.
- Это жопа, - прошелестел помертвевший Ромка. – Я не знаю, как его обойти.
- Мы можем пройти через другие комнаты?
- Нет. Во-первых, для этого нужно повернуть назад, а во-вторых, мы должны идти только туда, куда указывают стрелки. Нам надо войти в темную комнату, но что делать с этой сраной пилой… Черт, вот это все из-за твоего травмата! Я сто раз был в параллельном Хальмере, и никогда в такой переплет не попадал!
