Ромен Сарду - Прости грехи наши
— Оставьте нас, Шюке, — сказал епископ. Викарий поклонился и вышел, закрыв за собой дверь. Он бегом спустился в трапезную, находившуюся на первом этаже, возле главного входа. Там его ждали братья Абель и Мео — еще двое монахов епископской резиденции. Они сидели за столом. Мео, дородный краснолицый человек, явно нервничал. Абель, самый старший из них, лучше умел держать себя в руках, но и он казался обеспокоенным…
Как только пришел Шюке, они начали вполголоса расспрашивать его о незнакомце.
— Он, несомненно, посланник из Жеана или прибыл от викарных епископов, так ведь? — предположил Мео.
После того как в прошлом году в Домине были найдены трупы, его преосвященство Акен обращался за помощью в архиепископство в Пасье, но на все свои просьбы получил отказ. Тогда он обратился за помощью в инстанции Жеана. Результат был примерно тем же: ему даже не соизволили ответить. Три письма, направленные епископам и оставшиеся без ответа, окончательно лишили его надежды на то, что произошедшее у реки Монтею событие удастся расследовать с посторонней помощью.
— Возможно, они просто не торопились и направили сюда этого гонца лишь после того, как обсудили все обстоятельства дела, — добавил Мео. — Ведь наверняка человек, прибывший на такой лошади, скрывает под черным плащом сутану и выполняет важное поручение.
Товарищи Мео, однако, не согласились с этим.
— А может, это просто старый знакомый епископа, приехавший навестить его после долгих лет разлуки, — предположил Абель.
Но и это соображение не получило поддержки монахов. С момента своего приезда в епархию в 1255 году Акен никогда ничего не рассказывал о своем прошлом. Приехал ли он из Парижа или же был дьяконом где-нибудь на севере? А может, был епископом в какой-нибудь другой провинции? Никто ничего об этом не знал. В Драгуан очень редко приезжали знатные дворяне и высокопоставленные церковники, от которых можно было бы что-то узнать о жизни епископа. За тридцать лет непрерывного пребывания Акена на должности местного епископа прихожане так ничего о нем и не узнали, тем более что его преосвященство никогда не получал никакой корреспонденции из-за пределов епархии, не считая постановлений архиепископа Фужероля и примаса Пасье. За все эти годы Акен ни разу не покинул своей епархии и никто никогда не приезжал к нему в гости. В жизни Акена, казалось, никогда не было ничего, что не имело бы отношения к этой епархии.
Однако этот человек обладал талантами, обычно не свойственными епископу. Он знал множество удивительных историй, и невольно возникало предположение, что он много путешествовал или же общался с заграничными торговцами. Он показывал женщинам, как нужно промывать шерсть, получать более густое масло и изготавливать пряжу так, как это делают во Флоренции; он знал новые способы изготовления свечей с использованием смолы и танина; под его руководством была построена небольшая водяная мельница — знаменитое изобретение северных стран, позволяющее без особых усилий молоть зерно, превращая его в муку; он даже учил женщин стирать белье. И наконец, именно по его предложению стала применяться упряжь новой конструкции, позволившая в три раза увеличить тягловую силу тщедушных лошадок крестьян Драгуана, что эти самые крестьяне восприняли как настоящее чудо. По инициативе епископа строились мосты, прокладывались дороги, осушались болота, а в кузнице изготавливался всевозможный инвентарь.
Его энергия и железный характер создали ему хорошую репутацию. А для местных суеверных крестьян репутация человека значила даже больше, чем то, что этот человек представлял собой на самом деле.
Находясь на первом этаже, брат Шюке просто сгорал от любопытства: ему очень хотелось подслушать разговор приезжего с епископом. Он подошел к лестнице и напряг слух, но безрезультатно.
Из троих монахов он был самым нетерпеливым. Приехав в Драгуан лет пятнадцать назад, Шюке вскоре стал тяготиться монотонностью жизни в этом захолустье. Он был еще сравнительно молод и мечтал о более насыщенной событиями жизни. Мертвецы, найденные в реке Монтею, лишь слегка нарушили патриархальный покой этих мест. Быть может, приезд этого незнакомца положит начало каким-нибудь новым интересным событиям?
— Мне не очень верится в то, что ты говоришь, — сказал он Абелю, вернувшись в столовую. — Вряд ли это обычный визит вежливости. Человек в здравом уме не поехал бы по такой погоде к нам, в Драгуан, если бы у него не было какого-нибудь важного поручения!
Епархия Драгуан была одной из самых удаленных в королевстве. Ее название зачастую либо пропускалось, либо зачеркивалось на административно-территориальных картах. Когда Жорже Ажа, предшественник Акена, покинул свой пост, который он считал не очень-то «хлебным», местным верующим и их приходским священникам пришлось ждать нового епископа целых три года. Никто — ни знать, ни местные монастыри — не интересовался этой бедной епархией. Хотя ее территория охватывала три долины, в ней насчитывалось не более восьмидесяти крестьянских дворов, разбросанных среди непролазных болот и непроходимых лесов. Подвластная Акену территория представляла собой малонаселенные и неплодородные земли, которые было очень трудно обрабатывать. Никто из знатных семей королевства не хотел платить монарху подати за право присоединить эту неприбыльную и невыгодную для военных действий территорию к своим владениям. Драгуан был одной из тех немногочисленных областей, у которых не было своего феодала. Местным крестьянам не было кому присягать в верности, не было кому платить поземельный оброк или другие подати и не было войска, в котором им нужно было бы служить. Эта провинция была юридически ничьей, а ее жители не были вилланами,[15] оставаясь свободными крестьянами.
Да, провинция была юридически свободной, но зато и никем не защищенной. В ней не имелось ни одной крепости, обороняющей ее от чьих-либо вторжений, и ни одного гарнизона лучников, который мог бы дать отпор забредающим сюда грабителям. Жители Драгуана, не будучи военнообязанными, должны были сами защищать свою область, способную производить разве что капусту. Те немногие грабители и отбившиеся от своих подразделений солдаты, которые иногда каким-то образом оказывались в Драгуане, старались выбраться из него как можно быстрее, зарекаясь никогда больше не попадать в эту «дыру». Их провожали взгляды сердитых крестьян, готовых схватиться за ножи, и раскрасневшихся от вида посторонних мужчин крестьянок.
Единственным опекуном Драгуана была Церковь. Она являлась одновременно и королевой, и советником, и судьей, и учителем, и матерью, и старшей сестрой местных жителей. Верующие привыкли к такому положению дел: они считали, что стены храма защитят их лучше, чем любая крепость с зубчатыми стенами…
Мео так сжал пальцы рук, что хрустнули кости.
— В любом случае, кем бы ни был этот таинственный посетитель, он явно не похож на посланца Небес! — заявил он.
Абель и Шюке не успели отреагировать на эту реплику: они вдруг услышали ужасный, на весь дом, грохот, донесшийся из комнаты епископа. Все трое монахов сломя голову выскочили из трапезной.
Увидев темный силуэт спускавшегося по лестнице гостя епископа, они остановились. Через пару секунд незнакомец был уже на улице и, вскочив в седло, галопом понесся прочь из города.
Шюке кинулся в келью епископа. Распахнув дверь кельи, он увидел старика лежащим на полу, с размозженным черепом, который теперь представлял собой месиво из раздробленных костей и перемешавшихся мозгов. Очевидно кто-то с силой ударил епископа по голове огромной дубиной. Бедный Шюке просто не верил своим глазам: вся комната была затянута какой-то дымкой, а в ноздри бил незнакомый резкий запах.
Викарий, не в силах сдержать слезы, подошел поближе к епископу. Кровь Акена стекала по спинке его большого дорогого стула. На уровне затылка на спинке этого изготовленного из орехового дерева стула имелась большая гравированная пластинка, на которой были изображены люди, с почтением стоящие вокруг центрального персонажа, словно ученики подле своего наставника. Руки этого учителя были подняты к небу, словно он взывал к нему. Гравюра была замечательной. Безобидная по своему содержанию, даже банальная, она могла символизировать что угодно: первые христианские собрания, ионические школы, египетские культы, культ Митры,[16] откровения Элевсия…[17]
Древесина стула оставалась неповрежденной, однако вся искусно выполненная гравюра с изображенными на ней учениками и их наставником была залита кровью.
2
Вечером в Драгуане наконец пошел снег — впервые за эту зиму. Весь прошедший день люди обсуждали смерть епископа, и даже наступившая ночь не успокоила взбудораженные умы. Жители, покинув заснеженные улицы, продолжили свои пересуды уже в домах, у очагов.
