Анатолий Крысов - Белые медведи
На прощание доктор говорит:
- Приезжайте через неделю. Думаю, к этому времени мы будем обладать более полной информацией, - он протягивает мне визитную карточку, распечатанную на дешевом картоне банальным ризографом. - Если что - звоните.
Как только вам послышатся голоса или появятся галлюцинации - не стесняйтесь, набирайте мой номер в любое время суток. Первые симптомы заметны не сразу. Они выглядят как обычные, заурядные вещи. Случайный сосед в трамвае может поведать о тайном сговоре правительства и масонов. Также может позвонить старинный друг и сознаться в жестоком убийстве. Только это все будет неправдой, будет игрой больного воображения.
Я говорю:
- Спасибо, - и начинаю уходить.
Доктор кричит вслед:
- Мы сделаем все, чтобы помочь вашей сестре, Александр Евгеньевич! Если вдруг что-то вспомните или найдете в ее вещах - сообщите!
- Всего хорошего, - слышу я за спиной, двигаясь по длинному коридору в сторону выхода.
Вот так оно всегда и начинается. Я звоню Веронике Ивановне, сообщаю, что в офис сегодня не вернусь и еду напиваться.
4
Главный офис конторы моей сестры находится на четвертом этаже делового центра «Сити». Это высокое, местами обшарпанное здание, построенное еще в 70-х годах. Раньше в нем располагалось областное агентство по печати, а сейчас практически все помещения сдаются в аренду. Здесь можно найти несколько фирм по оптовой продаже продуктов питания, нижнего белья, светотехнических изделий и систем прокладки кабеля - они располагаются в подвале и на нижних этажах. Начиная с третьего, можно найти страховую компанию, два рекламных агентства, охранное предприятие, несметное полчище туристических фирм и несколько офисов абсолютно разношерстных контор.
Холл делового центра «Сити» отделан качественными европейскими материалами, не раздражающими глаз и приятными на ощупь. На вахте сидит маленькая бабушка и читает журнал «Работница». Когда я прохожу мимо, она поднимает глаза и говорит:
- Куда?
Останавливаюсь и отвечаю:
- На четвертый этаж к Ольге Николаевне.
- Сейчас посмотрю, - говорит вахтерша и роется в стопке пропусков. Она достает один и продолжает: ага, есть. Распишитесь.
Я пишу свою фамилию в журнале посетителей и иду дальше. Вахтерша кричит мне вслед:
- Не забудьте там сделать пометку на пропуске и поставить печать! Иначе не выпущу!
Кивая, я нажимаю кнопку вызова лифта. Спустя несколько минут я нахожусь в приемной офиса моей сестры. Здесь из-за высокой стойки, чем-то смахивающей на барную, улыбается молодая секретарша с офисной системой hands-free на голове. Узнав цель моего визита, она просит немного подождать, пока закончится неплановое совещание, на котором все сотрудники думают, как жить дальше без Инны. Я сажусь на широкий диван и беру в руки первый попавшийся каталог. Листаю его.
Ольга Николаевна работает у Инны бухгалтером, и теперь она взяла в руки управление бизнесом. Сегодня утром, позвонив договориться о встрече, я узнал от Ольги Николаевны, что Инна практически не появлялась на работе около полугода. Интересный штрих к тайной жизни моей сестры. Еще один повод задуматься, попытаться понять. Именно за этим я здесь.
Проходит полчаса, и совещание пересекает финишную отметку. Я внимательно рассматриваю соски мулатки, проступившие через тонкую ткань серебристого лифчика, когда в приемной появляется полная женщина лет сорока с толстой папкой документов под мышкой. Наверное, это годовые, квартальные и всякие другие отчеты - вещи, которыми живут бухгалтера.
Она здоровается и приглашает к себе в кабинет.
- Вы, наверное, очень расстроены, Саша, - говорит она, пока мы идем мимо отдела продаж, который напоминает пчелиный улей. На каждый стол приходится по три менеджера. Они словно наскипидаренные бегают от телефона к телефону и постоянно кричат друг на друга, тряся в воздухе органайзерами.
Не знал, что у Инны есть оптовый отдел. Об этом я говорю Ольге Николаевне. Она отвечает:
- Это наш основной заработок, - Ольга Николаевна показывает мне кабинет, в котором сидели она и Инна. - Ваша сестра была очень хорошей и умной. Прекрасным, талантливым руководителем.
Почему о сумасшедших принято говорить так же, как и о покойных: либо хорошо, либо никак. И только вспоминая прошлое. Раньше я этого не замечал, теперь вижу повсюду. Каждый, кто говорит об Инне, употребляет глагол «быть» в прошедшем времени. Я не являюсь исключением.
- У нее всегда были прекрасные идеи. Это она сама решила поднимать оптовый отдел, - говорит Ольга Николаевна, включает свет и спрашивает: кофе будете?
Я мотаю головой, потом говорю:
- Почему она перестала появляться на работе?
Ольга Николаевна опускается на стул и отвечает:
- Не знаю. Она вообще вела себя порой довольно странно, - говорит и жестом приглашает меня сесть напротив. - Особенно в последние месяцы.
Инна замкнулась в себе: ни с кем не разговаривала, не посещала регулярных корпоративных посиделок, отказывалась от профессиональных тренингов и курсов повышения квалификации управленцев, полностью наплевала на бизнес. Она вела себя так, словно у нее была вторая, более важная работа или серьезные проблемы в личной жизни. Или она торговала наркотиками. Или употребляла их. Сумасшествие - отличное объяснение этим переменам.
Я спрашиваю:
- Она как-то объясняла происходящее?
- Один раз мы разговаривали об этом, - говорит Ольга Николаевна и поправляет свои темно-каштановые с проседью волосы.
В тот день Инна выглядела особенно подавленной. На правах подруги, Ольга Николаевна попыталась узнать, в чем дело. Во мне, ответила Инна и объяснила: у меня поменялись приоритеты. Все стало по-другому.
- Она не объяснила конкретнее? - спрашиваю я. - Чем она еще занималась?
- Не знаю, - отвечает Ольга Николаевна и добавляет: нет даже никаких догадок.
- Может быть, вы забыли? - не унимаюсь я и дальше: мне важна любая деталь. Странное слово, необычное действие.
Ольга Николаевна качает головой: нет, ничего такого она не помнит. Видно, что разговор дается ей нелегко, будто она на допросе у следователя.
Кашляет и продолжает:
- Ваша сестра практически ни с кем не общалась, разговаривала только по делу, - и чтобы перевести тему: как поживает ваша жена?
Как я уже говорил, Татьяна когда-то работала у Инны продавщицей, и они с Ольгой Николаевной прекрасно знают друг друга.
- У нас с ней все отлично, - отвечаю и продолжаю: мы до сих пор живем вместе. Интересно, сколько мы еще протянем? Я не говорю об этом, но думаю: сколько времени мы еще будем просыпаться вместе? Год, десяток, может быть, еще полвека?
Улыбаясь, Ольга Николаевна хвалит:
- Молодцы, - говорит. - Сейчас такое время, что семья - это очень важно для общества. Все больше и больше пар расходится, не прожив вместе и трех лет. Такие, как вы, Саша, - настоящие герои. Я горжусь вами. О детях думали?
Конечно же, нет, думаю я и отвечаю:
- Еще рано. Обязательно заведем, но позже, когда будем готовы к этому морально, - говорю я и возвращаюсь к главной теме: постарайтесь припомнить что-нибудь еще. Кто-нибудь странный к ней сюда приходил?
Ольга Николаевна на мгновение задумывается и потом восклицает:
- Я вспомнила! Однажды я видела, как она разговаривает сама с собой.
Она делает очень серьезное выражение лица и продолжает:
- Да-да, она стояла в курилке и шептала что-то сама себе. Это было ровно за неделю до нашего с ней разговора о приоритетах.
В тот день Ольга Николаевна пошла, как обычно, после обеда покурить. Так она делает ежедневно. Священный перекур после любого принятия пищи - он есть у каждого курильщика. Говорят, это даже полезно: сигареты улучшают пищеварение, стимулируют перистальтику кишечника.
В курилке Ольга Николаевна увидела Инну. Та стояла в углу с потухшей сигаретой в руке и что-то тихо тараторила под нос. Голос ее казался нервным и немного странным. Тогда Ольга Николаевна кашлем обозначила свое присутствие. Инна вздрогнула и пулей вылетела наружу, ничего не объяснив.
- В тот момент она мне очень не понравилась, - говорит Ольга Николаевна. - У нее было жуткое лицо. Испуганное до смерти, я бы сказала. На душе у меня остался очень неприятный осадок, день был испорчен окончательно.
Я спрашиваю:
- Такое повторялось?
- Никогда, - отвечает Ольга Николаевна. - Зато как-то раз к ней приходила полностью седая женщина. Мы вначале подумали, что это ветеранка какая-нибудь, ошибившаяся этажом. Просто над нами находится некоммерческая организация, которая занимается делами стариков. Но женщина сказала, что ей нужна Инна и очень сильно забеспокоилась, когда узнала, что той на месте нет.
Инна никогда не любила стариков. Насколько я помню, они вызывали у нее отвращение. Даже на похоронах родителей моя сестра, плача, постоянно сбивалась на гримасу брезгливости.
Ольга Николаевна продолжает:
