Уоррен Мерфи - Укол мафии
– Поставь себя на место президента, Хопкинс. Кому еще ты бы доверил эту операцию?
Римо перебрался на корму и взглянул в глаза краснолицего.
Хопкинс поднял голову. В глазах был ужас. Он медленно пожал плечами.
– Я еще выпью, не возражаешь?
– Конечно, – ответил Римо. – Ты алкоголик – вот и подходящее объяснение твоей гибели.
– Я не алкоголик, но ты меня прикончишь и так, и так. До дна!
Он опрокинул бутылку вверх дном, прикрыл красноватые веки, и от горлышка к донышку побежали пузырьки.
– О'кей, ты не алкоголик, – произнес Римо.
– Я полтора года в рот ни капли не брал, – Хопкинс поставил бутылку между ног. – Скажи мне, почему я нигде не нашел отпечатков твоих пальцев? Я имею в виду, как это вам удалось?
– Очень просто, – ответил Римо. – Я мертвец. Римо Уильямс. Тебе что-нибудь говорит это имя?
– Ровным счетом ничего, – он снова поднял бутылку.
– Слышал о полицейском, приговоренном к смертной казни за убийство в Ньюарке?
Толстяк отрицательно помотал головой.
– Ты в самом деле мертвец?
– Можно сказать и так. Да-а, отменный способ прекратить свое существование.
– Лучше не придумаешь, – сказал Хопкинс. – Слушай, а почему бы тебе не оставить меня в живых, пока я не передам вам все свои записи? А вдруг кто-то другой найдет их или копии писем?
– Очень жаль, старина, но никаких записей и копий не существует. Есть только три письма. Одно я нашел у тебя в комнате. У твоей тетушки Гарриетты было второе. До сегодняшнего дня. Третье – у доктора Харолда Смита. Твоего друга. Моего шефа. Руководителя КЮРЕ. Ты выбываешь из игры.
– Можно мне еще бутылку? Еще одну. Последний глоток, ладно?
Римо наклонился к железному ящику, нащупал среди кусков льда бутылку, ухватил за горлышко и вытащил. В этот момент Хопкинс попытался ударить Римо в пах, но вдруг обнаружил, что снова сидит там, где сидел, а в руках у него бутылка. Он открыл ее, попытался попасть пробкой в Римо, промахнулся, пожал плечами и сказал:
– Ты все равно убьешь меня – выпью я или нет. Знаешь, я умею смаковать вино, когда хочу. – Он сделал большой глоток. – Я ведь не алкоголик.
– Как скажешь, – ответил Римо.
Очень красиво, думал Римо, грот отсвечивает темно-зеленым в чарующих карибских водах. Рай. Здесь сначала вдвоем проводят медовый месяц, а потом возвращаются сюда с семьей. Те, кому ничто не мешает обзаводиться семьей и продолжать свой род.
– Послушай, – сказал Хопкинс. – Почему бы тебе не взять меня в КЮРЕ? Я не дурак. Ты можешь прикончить меня в любое время, но вдруг моя голова еще пригодится? Послушай, я не алкаш, что бы ни говорили обо мне. Спроси Смита! Нет, не спрашивай, он считает, что если кто два глотка выпил, тот уже алкоголик. Но я тебе пригожусь, правда.
У Римо пересохло в горле, в желудок медленно вползало отвращение. Он не смотрел на краснолицего, а вглядывался в морскую гладь, опускающуюся к горизонту. Люди теперь знают, что земля круглая. И море, раскинувшееся перед ним, доказывает это. Как все просто! Всегда просто, если тебе все объяснили заранее. Хопкинс не умолкал.
– Почему бы Смиту не взять меня к себе? Но если это ты контролируешь убийцу-исполнителя…
– Я и есть исполнитель.
– Если так, давай захватам КЮРЕ. А? Как, неплохая идея?
– Великолепная. Допивай свое шампанское.
– Столковались? А? Договорились?
– Нет, – ответил Римо.
– Небось, ты там мелкая сошка. Ликвидаторов должно быть несколько человек. Ты так же похож на исполнителя-убийцу, как я на алкоголика. Последний глоток. Самый последний.
Римо поглядывал сверху вниз на человека, который не отрывал глаз от своего последнего утешения.
– Могу пить, могу и не пить. Я не алкоголик. Мне все едино. Но я выпью, раз ты все равно убьешь меня.
Последний глоток шампанского исчез в глотке Хопкинса. Тогда Римо ударил его правым коленом и, когда тот качнулся влево, выкинул вперед правую руку, ухватил его за толстую шею, столкнул за борт, в сине-зеленую воду Карибского моря и, осторожно удерживая под водой мечущееся тело, утопил его.
Если бы кто-нибудь в этот момент наблюдал за лодкой, то решил бы, что Хопкинс упал за борт, а Римо пытался спасти его, но не сумел: шарил под водой, опустив руки в воду по плечи, но не мог достать его до тех пор, пока бедолага не всплыл через три минуты, но тогда он был уже мертв.
– Что ж, – сказал следователь, – алкоголик сам себе могилу роет, если считает, что он не алкоголик.
– Им и глотка хватает, верно, сэр?
Глава третья
Из века в век люди складывали печальные баллады, оплакивая повешенных, застреленных, зарезанных или тех, кто замерз, пробираясь непроходимыми зимними тропами.
Об исчезновении Винни Палумбо по прозвищу «Скала» его супруга в полицию ни сообщала. Коли твой муж Винсент Альфонсо Палумбо не вернулся с очередного дельца, лучше, чтобы закон не знал об этом. А то, чего доброго, в один прекрасный день и сама не вернешься из супермаркета или от родственников.
А если ты отец Винни Палумбо, ты тоже не особенно по нему тоскуешь, потому что последний раз видел его восемнадцать лет назад, когда он огрел тебя по голове обрезком трубы во время очередного скандала.
Если ты Вилли Палумбо, по прозвищу «Сантехник», то тоже держишь язык за зубами насчет пропажи братишки, потому что отлично знаешь, куда он делся.
Ну, а если ты Винни-Скала, ты и подавно помалкиваешь, потому что замерз в кабине грузовика компании «Океанский транспорт». Тело превратилось в камень, глаза – как льдинки в белом заледенелом черепе.
А намечалось хорошее дельце. Брат сказал:
– На пару кварталов отгонишь грузовик – получишь двести долларов.
А ты отвечал:
– Меня не обманешь, Вилли-Сантехник. Сколько ты отстегнешь себе?
– Ладно, Винни, – сказал Вилли-Сантехник, закашлявшись от дыма сигареты. – Как никак ты мне брат родной, пусть будет триста долларов.
– Пятьсот.
– Пятьсот. Столько и велели тебе заплатить.
– Деньги вперед.
– Сто вперед, четыреста – потом, О'кей? Права у тебя с собой?
– С собой, но я с места не двинусь, пока не получу три сотни.
– О'кей. Ведь ты же мне брат родной. Двести пятьдесят. Любому другому я отказал бы.
И вот ты, Винсент-Скала Палумбо, жарким августовским утром подал свой грузовик к двадцать седьмому причалу, в четыре дня на тебя навьючили контейнер «Океанского транспорта» и ты не спеша отъехал. Ты заметил за собою «хвост» – несколько легковых машин, да еще грузовичок с надписью «Горячие сосиски».
А еще ты заметил патрульные машины местных фараонов, в них сидели люди в штатском, но ты ехал, не снижая скорости, за машиной, что шла перед тобой, – в ней сидел твой братишка. Ты доехал за ней до склада, а там на твоем грузовике сменяли эмблему, и вот это уже машина компании «Транспорт Челси». И за тобой больше нет «хвоста».
Ты подождал темноты, а потам двинулся в путь с тремя другими грузовиками, на этот раз впереди ехал не брат, а кто-то другой. Когда ты доехал до Нью-Джерси Тернпайк, идущая впереди машина дала сигнал поворачивать в новый Промышленный парк Гудзона: два каких-то здания посредине болота. Тебе велели съехать по пандусу вниз и ждать. Велено было не брать оружия, и поэтому ты прихватил два пистолета: один, тридцать восьмого калибра, спрятал в отделение для перчаток, а второй, сорок пятого, – под сиденье.
Ты лихо завел грузовик в угол квадратного подземного помещения с металлическими стенами и массой непонятных труб. Другие водители поставили свои грузовики рядом с твоим, так что вы оказались бок о бок в одной яме, выстланной металлом. Вам велели не выходить из кабин.
Ты достал на всякий случай пистолет сорок пятого калибра. Увидел, как шофер рядом тоже потянулся за чем-то. Позади тяжелые металлические двери перекрыли въезд. Небо закрыла опустившаяся крыша. Вам велено было оставаться на местах, и ты подчинился, только вышел из кабины поболтать с шофером-соседом. Он сказал, что ему обещали шестьсот долларов. Ты выругался, вспомнив о сукине сыне, Вилли-Сантехнике, единородном брате.
Темно, освещения нет. Быстро кончились спички. Один из парней включил карманный фонарик. Ты поискал в машине – фонарика не оказалось. Поблизости его не купишь, а хозяева машины ими не снабжают.
Водитель соседней машины предложил вскрыть один из контейнеров, дескать, может, там выпивка найдется. Ты отказался, потому что с минуты на минуту за вами должны были прийти. А кому охота из-за десятидолларовой бутылки терять несколько сотен зеленых?
Сосед сказал, что выпивка не помешала бы – становилось холодно. Одеты все были легко, а подморозило не на шутку. Один шофер принялся колотить по дверям, перекрывшим выезд. Он вопил, чтобы его выпустили. Вдруг стало не по себе. А что если они не выпустят нас отсюда?
Не может быть. У тебя же товар. К тому же, ты вооружен. Если им нужен товар, так или иначе придется вернуться сюда.
Ты начинаешь отбивать ногами чечетку, бить себя по бокам и, наконец, понимаешь, что оказался в холодильнике!
