Барбара Майклз - Ведьма
Выйдя из краткой задумчивости, Эллен решительно вернулась к предмету разговора.
– Привидение, – ответила она на вопрос Джека. – В моем доме живет привидение. Замечательно, правда? А он даже не запросил дополнительной платы за это.
В холле раздался дикий топот, после которого следовало ожидать появления целого стада буйволов или хотя бы табуна диких лошадей. Но в дверях возник всего лишь мальчишка, правда, уже довольно взрослый и достаточно внушительных размеров.
Фил чрезвычайно походил на своего отца – если не считать того, что волос у него было больше. Намного больше. Пышная грива закрывала лопатки, а длинная челка касалась кончика носа. Поскольку Фил категорически отказался пользоваться лентами или – Боже упаси – заколками, то ему приходилось поминутно отбрасывать со лба густые пряди (привычка, весьма раздражавшая Эллен). Но стоило ему зазеваться, как они тут же падали на глаза.
Фил заканчивал среднюю школу и всячески старался убедить отца, что посещать ее уже нет никакого смысла, поскольку его поступление в колледж фактически предрешено. Но Джека было не так-то просто провести, поэтому Фил продолжал ходить на занятия.
Рухнув на стул, он тут же ухватил сразу несколько ломтей хлеба.
– Дополнительную плату за что? – спросил он с набитым ртом.
– За привидение.
– За что? – раздался еще один голос.
Эллен обернулась к дочери, которая неслышно возникла в дверях. Пенни была весьма изящным созданием с длинными темными локонами, струящимися вдоль точеного личика, но одевалась она как бедный поденщик: в данную минуту на ней красовались заплатанные джинсы и короткая обтягивающая тенниска. Эллен замерла на полпути от плиты, держа в руках блюдо яичницы с беконом.
– Пенни! Сейчас же поднимись наверх и надень лифчик. Или непрозрачную блузку!
– У нее нет лифчиков, – сказал Фил, протягивая руку за пончиком. – Пенни сожгла их – верно, детка?
– Их никто сейчас не носит, мамуля, – лучезарно улыбнулась Пенни. – Они – символ сексуальных комплексов. Так о чем ты там говорила?
– Кажется, что-то про привидение, – уточнил Фил, накладывая себе на тарелку изрядную порцию яичницы с беконом.
Эллен перехватила изумленный взгляд Джека.
– Вы все меня с ума сведете, – только и могла вымолвить она.
– Но ты все-таки нас любишь, – довольно сказал Фил, потянувшись за добавкой.
– Существует сервировочная вилка, Фил, – строго произнес Джек. – Веди себя прилично, или получишь по рукам. И попытайся разрезать это яйцо хотя бы на три части, не глотай целиком. Пенни, не пререкайся с матерью, или тоже схлопочешь. И замолчите, оба. Мне ни за что не понять, как вы можете быть такими неотесанными, живя с двумя столь благовоспитанными взрослыми, как мы с Эллен.
– Наверное, вы неправильно нас воспитывали, – глубокомысленно высказался Фил.
– Нет, воспитывали мы вас правильно. И если вы сбились с пути истинного, то лишь потому, что от природы порочны. Обратитесь к психоаналитику. И хватит об этом. Эллен, расскажи подробнее о своем привидении.
Улыбаясь, Эллен обвела их взглядом. Три пары сияющих глаз были устремлены на нее. «Как же я смогу жить без этого?» – пронеслось у нее в голове.
– Это не обычное привидение, – весело начала она. – Это призрак ведьмы.
– Ну-у? – одобрительно протянул Фил. – Неслабо!
– Потрясно, – добавил Джек, перехватив реплику у Пенни, чей рот был полон. – Продолжай, Эллен, и не обращай внимания на наши безграмотные комментарии.
– Этот дом построил ее муж, – сказала Эллен, непроизвольно придавая своему голосу загадочную интонацию, как делала когда-то, читая мальчикам и Пенни сказки на ночь. – Он был фермером и приехал в Америку из Германии, как большинство первых поселенцев в Виргинии. Сюда, на юг, он перебрался из Пенсильвании, после которой эти места казались дикой и безлюдной окраиной мира. Опасности подстерегали на каждом шагу, ибо индейцы враждебно относились к поселенцам, а в лесах, столь густых, что солнечные лучи не могли пробиться сквозь кроны деревьев, во множестве водились медведи и дикие кошки.
Но когда земля была расчищена, она оказалась плодородной. Хлеба давали хорошие урожаи, а тучные стада увеличивались прямо на глазах. Карлу Баумгартнеру оставалось только срубить несколько тысяч деревьев, выкорчевать пни, вспахать землю, посеять хлеб и убрать урожай. Никто из вашего изнеженного поколения не выдержал бы и недели такой работы.
Она строго посмотрела на Фила.
– Слава Богу, что я родился значительно позже, – откликнулся он.
– Карл был не первым, кто приехал в эти места, – продолжила Эллен. – На пересечении двух дорог уже стояло несколько крохотных домишек. В те дни люди помогали друг другу: они вынуждены были это делать, иначе не выжили бы. Карлу общими усилиями выстроили маленький домик, но он хотел большего. Он работал как проклятый, даже упорнее, чем его соседи. Ему понадобилось несколько лет, чтобы добиться хороших урожаев и купить пару фургонов для доставки зерна в крупные города побережья. Через десять лет он начал строить настоящий дом.
Его соседи были удивлены и даже несколько раздосадованы, когда он покинул поселение и выстроил себе дом в миле от него, в лесу. Несколько удачливых фермеров тоже расширили свои жилища, но Карл задумал и выполнил почти невозможное по тем временам: свой дом он целиком построил из кирпича, доставленного из самой Англии. Отправляемые на рынок с зерном и мясом, его фургоны возвращались, доверху груженые кирпичом. А однажды они вернулись с более ценным грузом – молодой женой Карла.
Одни говорят, что она была цыганкой. Другие – что испанкой или даже египтянкой. И действительно, ее внешность, столь непривычная в этом краю крепких ирландок и немок, казалась экзотичной и напоминала об иных, далеких землях. Жена Карла была стройной и темноволосой, со смуглой кожей и огромными сверкающими черными глазами...
– Ты сочиняешь, – вмешалась Пенни.
Эллен улыбнулась:
– Ну хорошо, я не видела ее портрета... Но я бы предпочла иметь других слушателей, которые не прерывали бы меня поминутно вопросами и замечаниями.
– Никто не поймет тебя лучше нас, – возразил Фил.
– Что ж, я тоже думаю, что эта часть истории – более поздняя выдумка, – согласилась Эллен. – Она не могла быть цыганкой, ибо носила доброе старое английское имя – Мэри.
Пенни фыркнула:
– Мэри Баумгартнер! Ужасное имя для ведьмы. Она ведь была ведьмой, правда?
– Постарайся помолчать хотя бы пять минут, – попросил Джек.
– Да, Мэри была ведьмой, – подтвердила Эллен. – По крайней мере, так считали окружающие, которые невзлюбили ее с самого начала. Ибо она вела себя странно: не пекла хлеб, не сворачивала головы цыплятам и не помогала пахать своему мужу, как делали все остальные жены поселенцев, крепкие и сильные, – Карл нанимал поденщиц для всего этого. А Мэри сидела в своей гостиной, обставленной лучшей мебелью, которую только Карл смог найти в Джорджтауне, и пела странные песенки на непонятном языке.
– Всего-то? – разочарованно спросила Пенни. – И больше она ничего не делала?
– Очевидно, делала, – со смешком возразил Фил. – Карл ведь возвращался домой к ночи, не так ли?
– Возвращался, – невозмутимо подтвердила Эллен: она привыкла к довольно-таки беспомощным попыткам Фила казаться циничным. – Он любил ее безумно и столь же безумно ревновал. Говорят, она была искусной рукодельницей, но даже это не смягчало недоброжелательности соседок: вместо того, чтобы шить рубашки или штопать носки мужу, Мэри вышивала.
– Тогда, наверное, она была испанкой, – сказала Пенни. – Или француженкой. И воспитывалась в монастыре, где их специально учили рукоделию. Например, вышивать золотом церковное облачение.
– Верно, – добавил Фил, щурясь сквозь длинную челку. – И эти ее песенки... Разве несчастные фермерши могли знать испанский или французский? И если Мэри была католичкой, то, естественно, скрывала это. Дискриминация католиков в Виргинии восемнадцатого века...
– Мы прекрасно помним твой реферат по американской истории, – оборвал его отец. – И все знаем, что ты теперь специалист по вопросам религиозной терпимости. Кстати, это единственная приличная работа, которую ты написал за четыре года. Продолжай, Эллен.
– Я не задумывалась над этим, но, пожалуй, ребята правы. Мэри наотрез отказалась посещать местную церковь.
– И ее оставили в покое? – скептически спросил Фил. – Тех, кто не ходил в церковь хотя бы раз в неделю, всячески преследовали: штрафовали, даже сажали в тюрьму...
Наткнувшись на строгий взгляд отца, он умолк.
– Дело ведь происходило не в городе, а в глухом пограничном поселении, – объяснила Эллен. – И Карл к тому времени был уже богатым и уважаемым человеком. Но все равно это не мешало многочисленным недоброжелателям распускать всевозможные нелепые слухи. Кто-то якобы видел Мэри разгуливающей ночью по лесу. Говорили, что она поклоняется идолам, что околдовала своего мужа, который был трудолюбивым и богобоязненным, пока проклятая ведьма не свела его с ума. И поговаривали даже, что сам Дьявол знается с ней в облике...
