Фредерик Молэ - Седьмая жертва
Профессор Вилар по мере прохождения вскрытия диктовала на магнитофон все, что видела.
— Жертва была практически здорова и, вероятно, регулярно занималась спортом, так как жировой слой тонкий. Рост — метр семьдесят один. Начинаю с забора крови для определения ее группы и анализа ДНК. Вычесываю волосы в целях обнаружения незнакомых материалов. Ничего не обнаружено. На теле — одинаковые следы от тридцати ударов. Измеряю. Они будут отмечены на муляже. Таким образом я смогу узнать, были ли нанесены эти удары одним и тем же орудием, в данном случае — плеткой. Но главное, я смогу выяснить, нанесены эти увечья одним и тем же человеком или нет: сравниваем силу удара, угол соприкосновения ремня с кожей. Переходим к ране на уровне пупка. Лезвие вошло глубоко и задело жизненно важные органы. Вынимаю нож; орудие убийства будет отправлено на экспертизу в научно-технический отдел. Фотографирую общий вид нанесенных увечий. Осматриваю руки мадемуазель Жори, обрезаю ногти для их дальнейшей экспертизы. Возможно, имел место контакт с нападавшим, но надежды мало. Теперь приступаю к фотографированию в ультрафиолетовом свете для выявления кровоподтеков, невидимых при простом внешнем осмотре. Используя лазер, я смогу выявить присутствие слюны, спермы и даже отпечатков пальцев на коже. С тобой все в порядке, Нико?
Комиссар вздрогнул. Он настолько сосредоточился на происходящем, что с начала вскрытия, казалось, перестал дышать. Усталость постепенно давала о себе знать.
— Нико! Все в порядке? — переспросила Армель.
— Да, да, нормально.
— Хорошо, тогда я продолжаю. Груди были ампутированы с помощью скальпеля. Умело. Теперь приступаю к вскрытию. Вертикальный надрез от червеобразного отростка к лобку. Раскрываю грудную клетку и брюшную полость. Отделяю органы по очереди, начиная с верхних. В легких воды нет. Анализ содержимого желудка и кишечника произведу позже — возможно, тогда смогу указать время убийства. Подхожу к области таза. Содержимое мочевого пузыря исследую позже. Теперь детородные органы… Матка увеличена: жертва была беременна, никаких сомнений…
— Беременна?! — воскликнул Нико. — Можешь мне сказать срок?
— Приблизительно месяц, — ответила Армель. — Берем плаценту и амниотическую жидкость на анализ. Лаборатория сможет приступить к выяснению отцовства на основании анализа ДНК.
Нико вздрогнул.
— Следующий этап: исследование головы, — продолжала диктовать профессор Вилар. — Поднимаю веко: роговая оболочка белесая, но еще можно различить коричневую окраску. Вокруг рта имеются следы эфира — значит, он ее сначала усыпил. Выявляются следы липкого вещества на губах и вокруг головы — кричать она не могла. Теперь тебе известно, каким образом жертва была обезврежена. Под волосами нет никаких следов ушибов. Делаю надрез на коже от одного уха до другого и вскрываю черепную коробку… Ну вот, теперь могу приступить к осмотру мозга для выяснения, не образовались ли здесь сгустки крови.
Армель Вилар закончила вскрытие.
— Я буду у прокурора в одиннадцать, — объявил Нико.
— Заключение о вскрытии будет у него на столе. Копию я тебе отправлю мейлом. Описание нанесенных ранений, результаты токсикологических и серологических анализов, стадия беременности, заключение и соображения о причинах и времени смерти, вид оружия…
Информация исчерпывающая. Нико вышел на улицу в полном ужасе. Мари-Элен Жори ждала ребенка. Невероятно! Он представил себе собственного сына, Дмитрия, крепкого четырнадцатилетнего подростка… Какое счастье иметь детей! Нико втянул в себя воздух — вверху живота проснулась тупая боль — и скривился. Он снова представил себе доктора Дальри и тут же захотел, чтобы она была рядом. Она смогла бы отвлечь его и заставить забыть все эти мрачные истории.
Снова зазвонил мобильник: это была Таня.
3. Личные дела
— Почти полночь, Нико! — послышался взволнованный голос сестры. — А я была уверена, что смогу услышать тебя только по мобильному!
— День был не из легких… Скоро буду дома.
— Мог бы позвонить, когда выходил из больницы.
Нико рассмешил этот материнский тон. Таня была на два года младше и типично по-женски его защищала. Что он будет без нее делать?
— Прости. У меня действительно не было времени.
— Ну а я все равно знаю, что тебе сказали. Алексис разговаривал с доктором Дальри.
Прежде всего Алексис Перрен был его зятем, а иногда и его врачом-терапевтом.
— А как быть с медицинской тайной? — Нико попытался подначить сестру.
— Можешь наябедничать мамочке, — смеясь, парировала удар Таня.
Их мать, Аня Сирски, русская по происхождению, бежала вместе с родителями из родной страны в 1917 году и с наслаждением культивировала все русское. Была только одна незадача: она вышла замуж за некоего господина Сирски, поляка, родители которого уже давно обосновались во Франции. Ее русские предки, наверное, в гробу перевернулись, — чтобы русскую угораздило выйти замуж за поляка! Эта высокая стройная женщина, со светлыми, отливающими серебром волосами и прозрачными голубыми глазами, обладала сильным характером и, следуя классической славянской традиции, стала актрисой: от смеха к слезам она переходила в мгновение ока.
Обожая Грибоедова, Пушкина, Лермонтова и Гоголя, она могла часами декламировать строки своих любимых авторов; всю жизнь, как он себя помнил, она читала своим хрипловатым голосом, который было невозможно спутать ни с каким другим, эти стихи. Нико расплылся в улыбке при воспоминании о матери — она была похожа на героиню какого-нибудь романа, и румянец у нее пылал во всю щеку.
— Хотя бы в среду позвони мне, когда получишь результаты фиброскопии. Не забудь: я твоя сестра, а значит, я должна о тебе заботиться. Кто еще этим займется?
Таня никогда не забывала упрекнуть его в том, что он становится убежденным холостяком.
— А ты знаешь доктора Дальри? — спросил он как бы между прочим.
— Она училась вместе с Алексисом на медицинском факультете, они и сейчас общаются. Почему ты спрашиваешь?
— Просто так.
— «Просто так»… Ни за что не поверю. Во-первых, потому, что я тебя знаю и ты обычно не задаешь бесполезных вопросов. Во-вторых, ты мой брат, и я все еще надеюсь, что ты полюбишь какую-нибудь женщину…
— Таня! Не придумывай! Я просто хотел удостовериться, что попал в хорошие руки.
— Лучшие! Ты же знаешь Алексиса! Ты в четверг можешь прийти к нам на ужин?
— Думаю, да. Только избавь меня от всяких дамочек, которых ты для меня разыскиваешь.
Сестра шумно вздохнула.
— Ладно, — сказала она обиженным тоном. — Иди спать. И позвони мне в среду!
Нико вернулся к себе на улицу Удино, в седьмом округе Парижа. Открыл синие ворота, располагавшиеся между Министерством заморских департаментов и территорий и клиникой Сен-Жак. Он не уставал восхищаться этим местом: настоящий сад в центре Парижа. Незаметная аллейка, упиравшаяся в несколько частных домов, увитых плющом, с цветочными горшками. Вдалеке башня Монпарнас, вся в огнях. Дом стоял в самом центре столицы, но тишина была полнейшая. Ему бы никогда не приобрести ничего подобного, если бы не отцовское наследство. Семья Нико разбогатела на торговле: интуиция, упорный труд и, конечно, немного везения. Да он и себя чувствовал причастным к этому успеху: он, бывало, оказывал поддержку отцу семейства. Такое положение позволяло ему работать с увлечением, не думая о материальной стороне дела. И если наступит день, когда он не сможет более переносить эту безумную профессию, он уйдет из полиции и будет жить на ренту.
Нико открыл входную дверь. И тут же почувствовал, что в доме кто-то есть. Одно из окон первого этажа было приоткрыто. Нико вытащил пистолет, который всегда носил на поясе справа в кобуре. Свет он не зажег и продвигался бесшумно. Через стекла сочился золотистый лунный свет. Небольшой коридорчик вел в столовую и кухню. Нико решил подняться по лестнице на второй этаж, где располагались удобная гостиная, его собственная комната и рядом — ванная комната и туалет. Стараясь не шуметь, ботинки он снял прежде, чем поставить ногу на первую ступеньку. В гостиной слышалось чье-то легкое дыхание — Нико был уверен, что кто-то проник к нему в дом. Но когда он поднялся на второй этаж, облегченно вздохнул: на черном кожаном диване спал его сын. Нико убрал пистолет в кобуру и неслышно приблизился к подростку. Сходство было поразительным, можно было подумать, перед ним находился его собственный клон, только чуть помоложе. Длинное мускулистое тело, тонкие черты лица, светлые пряди давно плакали по ножницам, а под опущенными веками было не видно небесно-голубых глаз. У мальчика была на третьем этаже своя комната с ванной, рядом с кабинетом Нико. Мальчишка, наверное, пришел уже давно, потому что у него было время облачиться в пижаму. Нико решил не будить его и осторожно укрыл сына пледом. На третьем этаже на полу валялись вещи мальчика, пустой ранец лежал на кровати. Дмитрий жил неделю у Нико, а неделю у его бывшей жены, но сейчас была не его неделя! Нико мог поспорить: жена и сын в очередной раз поссорились. Сильви не могла не злиться на Дмитрия: он был слишком похож на своего отца. И тогда старые раздоры всплывали снова. Ей было тяжело переносить их сообщничество, она бы хотела, чтобы Дмитрий любил только ее. Что Нико мог тут поделать? Он пытался сгладить противоречия, возникавшие между Сильви и их сыном, так как знал, что согласие между Дмитрием и его матерью всем только на пользу. Нико даже отговаривал Дмитрия окончательно поселиться у него. Нет, он был бы только рад, но это было слишком серьезным ударом для Сильви. И Нико решил позвонить своей бывшей жене.
