Дэвид Розенфелт - Скрывая улики
Потом мы приступили к обсуждению наших дальнейших шагов на рынке ценных бумаг. Я выступил с предложением купить акции одной телекоммуникационной компании, которая уверенно завоевывала рынок, имела стабильное финансовое положение и производила впечатление весьма конкурентоспособной.
– Интересная идея, – согласился Фрэдди. – Неплохие показатели… хорошая репутация.
Я скромно потупил глаза, принимая похвалу, но всем своим видом постарался показать, что иначе и быть не может.
Уилли издал звук, похожий на нечто среднее между кудахтаньем и фырканьем.
– У тебя есть идея получше? – поинтересовался я.
Он кивнул и, обращаясь к Фрэдди, спросил:
– А как насчет той угадайки, о которой ты мне рассказывал?
На лице Фрэдди отразилось замешательство: Уилли не относился к числу людей, которых можно легко понять с полуслова.
– Ну, ты знаешь, о чем я говорю… Такая штука, когда ты покупаешь кучу вещей, потому что точно знаешь, что людям это скоро понадобится.
– Ты имеешь в виду фьючерсы? – предположил Фрэдди.
– Ну да, эти… фьючерсы. Я считаю, что мы должны купить кофейные фьючерсы.
– С какой стати? – донесся из динамика голос Лори.
Уилли принялся объяснять, что скоро начнутся Олимпийские игры и многие соревнования будут транслироваться поздно ночью. Люди, которые захотят их посмотреть, будут вынуждены пить много кофе, чтобы не уснуть. Короче говоря, это была самая нелепая инвестиционная теория, которую мне когда-либо доводилось слышать.
Но, как выяснилось, это была далеко не самая нелепая теория, которую доводилось слышать Эдне. Она радостно закивала, отдавая дань бесконечной мудрости Уилли и, задыхаясь от волнения, сообщила:
– Если я не выпью кофе, то уже к восьми вечера начну клевать носом.
– В точности как я! – Лори пропела в унисон.
– В таком случае, прошлой ночью ты должна была выхлестать несколько литров кофе, – сказал я, окончательно теряя над собой контроль. – Поздравляю, друзья, это верх нелепости. По-вашему, вся страна будет потреблять кофе, чтобы не уснуть?
– Ну, разумеется, не вся страна. Тот, кто захочет уснуть, пусть пьет кофе без кофеина, – сказал Уилли. – Это ведь тоже является частью нашей… угадайки?
– Конечно, – кивнул Фрэдди.
Уилли торжествующе улыбнулся:
– Таким образом, мы охватим весь рынок.
Обсуждение продолжалось еще какое-то время, но все уже плясали под дудку Уилли, оставив меня в полном одиночестве с моей «весьма конкурентоспособной» компанией. Кевин по-отечески наклонился ко мне и попытался утешить:
– По-моему, твое предложение вполне убедительно, Энди, но, видишь ли, Уилли удалось оседлать удачу. А я верю в путешествие верхом на удаче.
– Я тоже верю в то, что ты оседлаешь удачу, несмотря на свой толстый черный язык, – сказал я, надавив на его очередное больное место. Потом я поднялся. – Итак, друзья, все было очень интересно, но я должен идти. У меня назначена встреча с клиентом.
– У нас появился клиент? – спросила Эдна с ноткой изумления в голосе.
– У нас появился клиент? – эхом отозвался потрясенный Кевин.
– Ну да, – с достоинством подтвердил я. – Мы ведь юристы, и наша прямая обязанность – защищать интересы клиентов.
По правде сказать, я вовсе не собирался заниматься этой историей всерьез. Моим последним крупным делом была защита Лори Коллинз, которую обвиняли в убийстве. В тот раз я выложился по полной, потому что от результатов моего труда зависела судьба самого дорогого мне человека. С тех пор я несколько охладел к своей работе и все время находил повод отказать потенциальному клиенту. Прежде всего, я принципиально не соглашаюсь защищать тех, кого считаю виновными. Но были и другие причины для отказа: например, если дело не сулило профессионального роста или просто было недостаточно интересным для меня.
Люди, которые не слишком хорошо меня знают, часто сравнивают меня с отцом. Нас обоих считают высококлассными профессионалами и к тому же трудоголиками. На самом деле это не так. Во-первых, мой отец всю жизнь работал в районной прокуратуре, а значит, выступал на стороне обвинения, в то время как я выступаю на стороне защиты. Согласитесь, разница принципиальная. Но главное, я не могу припомнить, чтобы мой отец пропустил хотя бы один рабочий день; он был похож на пролетария, который стоит у конвейера и изо дня в день штампует обвинения. Я же сам нахожу и выбираю только те случаи, которые мне действительно интересны.
Опять же, кто-то может подумать, что мне не под силу та ноша, которую тащил мой отец, но и это будет неправдой. Правда состоит в том, что я слишком ленив для того, чтобы ее нести. Доказательством тому был шок, который испытали члены моего коллектива, услышав новость о том, что у нас появился клиент.
– Кто он? – спросила Эдна.
– Винс Сандерс, – сказал я.
– Ну что ж, по крайней мере, это не тот клиент, который платит деньги, – донесся из динамика голос Лори.
* * *По дороге на встречу с Дэниелом Куммингзом я вдруг почувствовал, что мое настроение резко испортилось. Вообще-то я не из тех людей, кто любит копаться в самом себе, и потому стараюсь сводить этот процесс к минимуму. Ну, допустим, ограничившись временем, пока стою на светофоре.
Поразмыслив, я быстренько обнаружил четыре возможные причины дурного настроения. Во-первых, мне предстоит вернуться к своей основной работе. Во-вторых, мне тридцать семь лет, и, как ни крути, кризис среднего возраста может начаться в любую минуту. В-третьих, я ужасно скучаю по Лори. И, в-четвертых, Лори, судя по всему, не так уж сильно по мне скучает. Какая из четырех перечисленных причин является главной, я сказать затрудняюсь, но склонен полагать, что корень зла заключен в проблеме номер четыре.
Куммингз разговаривал по телефону и заставил меня проторчать под дверью своего кабинета не меньше четверти часа. Что и говорить, не лучшее начало отношений между адвокатом и клиентом. Более того, я подозреваю, что это самый хороший способ положить конец этим отношениям.
Наконец, он выглянул в коридор и пригласил меня войти. В качестве извинения он лишь улыбнулся, причем до крайности фальшиво, после чего протянул мне руку и представился:
– Дэниел Куммингз, – свое имя он произнес таким тоном, как если бы сообщил, что он принц Чарльз.
– Энди Карпентер, – отвечая на его рукопожатие, я не придумал сказать ничего более умного.
Однажды нас уже представляли друг другу, но если он меня не помнит, то я уж точно не доставлю ему удовольствия, давая понять, будто он врезался в мою память.
– Мы ведь с вами уже встречались? – спросил он.
– Не припоминаю, – уклончиво сказал я, стараясь не дать ему возможности взять покровительственный тон.
– Прошу вас.
Куммингз провел меня в кабинет, кивнул в сторону кресла и предложил чего-нибудь выпить. Я выбрал пепси-колу, а он налил себе минералки. Он был из тех бесцветных блондинов, которые издали кажутся лысыми, и изо всех сил стремился держаться приветливо, но при этом переигрывал, как русская кинозвезда.
Я понятия не имею, сколько Винс платит своим репортерам, но могу предположить, что они вряд ли разбогатели, занимаясь журналистикой. Пожалуй, если продать костюм, ботинки и часы моего нового знакомого, то на вырученные деньги можно будет купить автобусный билетик. Однако, судя по его виду, такая зарплата его вполне устраивает, как устраивает и большинство его собратьев по перу, которые живут в квартирах размером с кабинку уличного туалета.
– Не знаю, почему Винс принял такое решение, но лично я далеко не уверен в том, что вас нужно впутывать в эту историю, – сказал Куммингз.
– Вот как? И почему же? – поинтересовался я. В мои планы вовсе не входило обсуждать с ним поведение Винса.
– Просто я сделал для себя такой вывод, и боюсь, вам придется со мной согласиться. А кроме того… Не хочу вас обидеть, но должен признаться, что я недолюбливаю адвокатов.
– Теперь они точно будут с горя рвать на себе волосы, – сухо заметил я.
– Как знать, как знать… – В его ухмылке не было и намека на шутку.
– Ну, что ж, по крайней мере, между нами не будет недоразумений. А теперь, пожалуй, приступим к разговору.
Он коротко пересказал мне события, практически ничего не добавив к тому, что я уже успел прочесть в его статьях. После первого преступления убийца связался с ним по рабочему телефону и похвалил репортера за «глубокое понимание» его «работы».
– Что натолкнуло его на эту мысль?
– Понятия не имею. – Куммингз пожал плечами. – Возможно, я случайно написал нечто приятное для него. А может быть, ему просто понравился мой стиль. Я кое-что читал о психологии преступников, но не могу считать себя крупным специалистом в этой области.
– Но он хоть как-то объяснил, почему в качестве своего рупора выбрал именно вас?
