Роалд Даль - Абсолютно неожиданные истории
— Да. А почему бы и нет? Выиграете — берете машину. Проиграете — я беру палец.
— Не понимаю. Что это значит — берете палец?
— Я его отрублю.
— Ничего себе ставка! Нет, уж лучше я поставлю доллар.
Человечек откинулся в своем шезлонге, развел руками и презрительно пожал плечами.
— Так-так-так, — произнес он. — Этого я не понимаю. Вы говорите, что она отлично работает, а спорить не хотите. Тогда оставим это, да?
Юноша, не шевелясь, смотрел на купающихся в бассейне. Затем он неожиданно вспомнил, что не прикурил сигарету. Он взял ее в рот, заслонил зажигалку ладонью и щелкнул. Фитилек загорелся маленьким ровным желтым пламенем; руки он держал так, что ветер не задувал его.
— Можно и мне огонька? — спросил я.
— О, простите меня, я не заметил, что вы тоже не прикурили.
Я протянул руку за зажигалкой, однако он поднялся и подошел ко мне сам.
— Спасибо, — сказал я, и он возвратился на свое место.
— Вам здесь нравится? — спросил я у него.
— Очень, — ответил он. — Здесь просто замечательно. Снова наступило молчание; я видел, что человечку удалось растормошить юношу своим нелепым предложением. Тот был очень спокоен, но было заметно, что что-то в нем всколыхнулось. Спустя какое-то время он беспокойно заерзал, принялся почесывать грудь и скрести затылок и, наконец, положил обе руки на колени и стал постукивать пальцами по коленным чашечкам. Скоро он начал постукивать и ногой.
— Давайте-ка еще раз вернемся к этому вашему предложению, — в конце концов проговорил он. — Вы говорите, что мы идем к вам в номер, и если я зажгу зажигалку десять раз подряд, то выиграю «кадиллак». Если она подведет меня хотя бы один раз, то я лишаюсь мизинца на левой руке. Так?
— Разумеется. Таково условие. Но мне кажется, вы боитесь.
— А что, если я проиграю? Я протягиваю вам палец, и вы его отрубаете?
— О нет! Так не пойдет. К тому же вы, может быть, пожелаете убрать руку. Прежде чем мы начнем, я привяжу вашу руку к столу и буду стоять с ножом, готовый отрубить вам палец в ту секунду, когда зажигалка не сработает.
— Какого года ваш «кадиллак»? — спросил юноша.
— Простите. Я не понимаю.
— Какого он года — сколько ему лет?
— А! Сколько лет? Да прошлого года. Совсем новая машина. Но вы, я вижу, не спорщик, как, впрочем, и все американцы.
Юноша помолчал с минуту, посмотрел на девушку, потом на меня.
— Хорошо, — резко произнес он. — Я согласен.
— Отлично! — Человечек тихо хлопнул в ладоши. — Прекрасно! — сказал он. — Сейчас и приступим. А вы, сэр, — обернулся он ко мне, — не могли бы вы стать этим… как его… судьей?
У него были бледные, почти бесцветные глаза с яркими черными зрачками.
— Видите ли, — сказал я. — Мне кажется, это безумное пари. Мне все это не очень-то нравится.
— Мне тоже, — сказала девушка. Она заговорила впервые. — По-моему, это глупо и нелепо.
— Вы и вправду отрубите палец у этого юноши, если он проиграет? — спросил я.
— Конечно. А выиграет, отдам ему «кадиллак». Однако пора начинать. Пойдемте ко мне в номер. — Он поднялся. — Может, вы оденетесь? — спросил он.
— Нет, — ответил юноша. — Я так пойду.
Потом он обратился ко мне:
— Я был бы вам обязан, если бы вы согласились стать судьей.
— Хорошо, — ответил я. — Я пойду с вами, но пари мне не нравится.
— И ты иди с нами, — сказал он девушке. — Пойдем, посмотришь.
Человечек повел нас через сад к гостинице. Теперь он был оживлен и даже возбужден и оттого при ходьбе подпрыгивал еще выше.
— Я остановился во флигеле, — сказал он. — Может, сначала хотите посмотреть машину? Она тут рядом.
Он подвел нас к подъездной аллее, и мы увидели сверкающий бледно-зеленый «кадиллак», стоявший неподалеку.
— Вон она. Зеленая. Нравится?
— Машина что надо, — сказал юноша.
— Вот и хорошо. А теперь посмотрим, сможете ли вы выиграть ее.
Мы последовали за ним во флигель и поднялись на второй этаж. Он открыл дверь номера, и мы вошли в большую комнату, оказавшуюся уютной спальней с двумя кроватями. На одной из них лежал пеньюар.
— Сначала, — сказал он, — мы выпьем немного мартини.
Бутылки стояли на маленьком столике в дальнем углу, так же как и все то, что могло понадобиться — шейкер, лед и стаканы. Он начал готовить мартини, однако прежде позвонил в звонок, в дверь тотчас же постучали, и вошла цветная горничная.
— Ага! — произнес он и поставил на стол бутылку джина. Потом извлек из кармана бумажник и достал из него фунт стерлингов. — Пажалста, сделайте для меня кое-что.
Он протянул горничной банкноту.
— Возьмите это, — сказал он. — Мы тут собираемся поиграть в одну игру, и я хочу, чтобы вы принесли мне две… нет, три вещи. Мне нужны гвозди, молоток и нож мясника, который вы одолжите на кухне. Вы можете все это принести, да?
— Нож мясника! — Горничная широко раскрыла глаза и всплеснула руками. Вам нужен настоящий нож мясника?
— Да-да, конечно. А теперь идите, пажалста. Я уверен, что вы все это сможете достать.
— Да, сэр, я попробую, сэр. Я попробую. — И она удалилась.
Человечек разлил мартини по стаканам. Мы стояли и потягивали напиток юноша с вытянутым веснушчатым лицом и острым носом, в выгоревших коричневых плавках, англичанка, крупная светловолосая девушка в бледно-голубом купальнике, то и дело посматривавшая поверх стакана на юношу, человечек с бесцветными глазами, в безукоризненном белом костюме, смотревший на девушку в бледно-голубом купальнике. Я не знал, что и думать. Кажется, человечек был настроен серьезно по поводу пари. Но черт побери, а что если юноша и вправду проиграет? Тогда нам придется везти его в больницу в «кадиллаке», который ему не удалось выиграть. Ну и дела. Ничего себе дела, а? Все это представлялось мне совершенно необязательной глупостью.
— Вам не кажется, что все это довольно глупо? — спросил я.
— Мне кажется, что все это замечательно, — ответил юноша. Он уже осушил один стакан мартини.
— А вот мне кажется, что все это глупо и нелепо, — сказала девушка. — А что, если ты проиграешь?
— Мне все равно. Я что-то не припомню, чтобы когда-нибудь в жизни мне приходилось пользоваться левым мизинцем. Вот он. — Юноша взялся за палец. — Вот он, и до сих пор от него не было никакого толку. Так почему же я не могу на него поспорить? Мне кажется, что пари замечательное.
Человечек улыбнулся, взял шейкер и еще раз наполнил наши стаканы.
— Прежде чем мы начнем, — сказал он, — я вручу судье ключ от машины. Он извлек из кармана ключ и протянул его мне. — Документы, — добавил он, — документы на машину и страховка находятся в автомобиле.
В эту минуту вошла цветная горничная. В одной руке она держала нож, каким пользуются мясники для рубки костей, а в другой — молоток и мешочек с гвоздями.
— Отлично! Вижу, вам удалось достать все. Спасибо, спасибо. А теперь можете идти. — Он подождал, пока горничная закроет за собой дверь, после чего положил инструменты на одну из кроватей и сказал: — Подготовимся, да? И, обращаясь к юноше, прибавил: — Помогите мне, пажалста. Давайте немного передвинем стол.
Это был обыкновенный письменный прямоугольный стол, заурядный предмет гостиничного интерьера, размерами фута четыре на три, с промокательной и писчей бумагой, чернилами и ручками. Они вынесли его на середину комнаты и убрали с него письменные принадлежности.
— А теперь, — сказал он, — нам нужен стул.
Он взял стул и поставил его возле стола. Действовал он очень живо, как человек, устраивающий ребятишкам представление.
— А теперь гвозди. Я должен забить гвозди.
Он взял гвозди и начал вбивать их в крышку стола.
Мы стояли — юноша, девушка и я — со стаканами мартини в руках и наблюдали за его действиями. Сначала он забил в стол два гвоздя на расстоянии примерно шести дюймов один от другого. Забивал он их не до конца. Затем подергал гвозди, проверяя, прочно ли они забиты.
Похоже, сукин сын проделывал такие штуки и раньше, сказал я про себя. Без всяких там раздумий. Стол, гвозди, молоток, кухонный нож. Он точно знает, чего хочет и как все это обставить.
— А теперь, — сказал он, — нам нужна какая-нибудь веревка.
Какую-нибудь веревку он нашел.
— Отлично, наконец-то мы готовы. Пажалста, садитесь за стол, вот здесь, — сказал он юноше.
Юноша поставил свой стакан и сел на стул.
— Теперь положите левую руку между этими двумя гвоздями. Гвозди нужны для того, чтобы я смог привязать вашу руку. Хорошо, отлично. Теперь я попрочнее привяжу вашу руку к столу… так…
Он несколько раз обмотал веревкой сначала запястье юноши, потом кисть и крепко привязал веревку к гвоздям. Он отлично справился с этой работой, и, когда закончил ее, ни у кого не могло возникнуть сомнений насчет того, сможет ли юноша вытащить свою руку. Однако пальцами шевелить он мог.
