Майкл Крайтон - Разоблачение
— С жиру бесятся. Девицы из сборочного потребовали, чтобы мы содрали все картинки с девками со стен мужского туалета. Говорят, что это пример сексуального преследования. Если хочешь знать мое мнение, это блажь, — заявил Ларсон, — потому что женщины все равно не заходят в мужской сортир.
— А откуда они тогда знают о картинках?
— В бригаде, которая убирается по вечерам, работают и женщины. И теперь работницы с конвейера хотят, чтобы картинки содрали.
Сандерс вздохнул.
— Не хватало нам еще неприятностей, связанных со взаимоотношениями полов. Уберите все картинки.
— Несмотря на то что их туалет весь обвешан картинками?
— Да, Эдди.
— Если хочешь знать мое мнение, это значит сдаться на милость всякого феминистского дерьма.
В дверь постучали. Сандерс поднял глаза и увидел, что в дверях стоит юрисконсульт компании Фил Блэкберн.
— Эдди, мне нужно идти.
— Ладно, — сказал Эдди, — но я хочу тебе сказать…
— Извини, Эдди, но мне срочно нужно идти. Позвони мне, если будет необходимо.
Сандерс положил трубку, и Блэкберн вошел в комнату. Сандерс сразу почувствовал, что адвокат улыбается слишком лучезарно и вообще имеет чересчур приветливый вид.
Это был дурной знак.
* * *Главный юридический советник «ДиджиКом» Филип Блэкберн был стройным человеком сорока шести лет, одетым сейчас в темно-зеленый костюм от Хуго Босса. Как и Сандерс, Блэкберн работал на фирму более десяти лет, и это давало ему право принадлежать к «старой гвардии», к «тем, кто был у истоков». Когда Сандерс увидел его впервые, Блэкберн был молодым нахальным бородатым адвокатом по гражданскому праву из Беркли. Правда, с тех пор он пообтесался, перестал бороться за ограничение прибылей, сторонником которых он теперь стал, настойчиво, но осторожно проталкивал идеи проникновения в другие отрасли и равных возможностей. А корректность и следование последней моде в одежде сделали «тайного советника Фила» предметом насмешек в некоторых подразделениях компании. Как сказал один сотрудник: «От постоянного облизывания и держания на ветру палец у Фила уже покрылся цыпками». Он был первым, надевшим брюки-клеш, первым, срезавшим бачки, и первым сторонником разнообразия.
Много шутили о его манерах. Тщеславный, слишком заботящийся о своей внешности, Блэкберн всегда что-то на себе поправлял: приглаживал волосы, трогал лицо, детали костюма, ласкательными движениями расправлял складки на пиджаке… Все это, вкупе с его несчастной привычкой подергивать, поглаживать и теребить кончик носа, было неисчерпаемым источником шуточек. Но шутники здорово рисковали — Блэкберн был злопамятен и считался воинствующим моралистом.
В разговорах Блэкберн мог быть авторитетным и в частных беседах на короткий период мог показаться примером интеллектуальной честности, но в компании его считали тем, кем он был на самом деле: человеком без убеждений, ревностным исполнителем чужой воли и — благодаря таким качествам — идеальным человеком для претворения в жизнь карательных распоряжений Гарвина. В прежние годы Сандерс и Блэкберн были близкими приятелями, и не только потому, что росли вместе с компанией, но и потому, что их жизненные пути постоянно пересекались: когда Блэкберн в восемьдесят втором году прошел через мучительный развод, он некоторое время жил на холостяцкой квартире Сандерса в Саннивейле. А несколько лет спустя Блэкберн был свидетелем на свадьбе Сандерса и молоденькой сиэтлской адвокатессы Сюзен Хэндлер.
Но когда Блэкберн в восемьдесят девятом женился во второй раз, Сандерса даже не пригласили на свадьбу — настолько натянутыми стали их отношения. Многие сотрудники компании считали это естественным и неизбежным, поскольку Блэкберн остался частью правящей верхушки в Купертино, к которой живший в Сиэтле Сандерс больше не принадлежал. Кроме всего прочего, между двумя бывшими друзьями существовали острые разногласия по поводу заводов в Ирландии и Малайзии. Сандерс чувствовал, что Блэкберн игнорирует важные реалии, связанные с производством продукции за границей.
В качестве примера можно было бы привести категорическое требование Блэкберна, чтобы женщины составляли не меньше половины от списочного состава работников, занятых на конвейере в Куала-Лумпуре, причем; работать они должны на тех же должностях, что и мужчины. Местные же управляющие проводили политику половой сегрегации, разрешая женщинам работать только на определенных рабочих местах, да еще и отдельно от мужчин. Блэкберн страстно протестовал, а Сандерс тщетно объяснял ему: «Это же мусульманская страна, Фил!»
— Это меня не волнует, — отвечал Фил. — «Диджи-Ком» стоит за равноправие.
— Фил, это же их страна, и они мусульмане.
— Ну и что? Завод-то наш!
В другой раз разногласие возникло, по сути, по противоположному поводу: малайзийские чиновники не хотели принимать на работу в качестве бригадиров местных китайцев, хотя они и были намного более квалифицированны — политика правительства состояла в том, чтобы предоставлять руководящие должности только малайцам. Сандерс оспаривал такую дискриминацию, поскольку хотел иметь на заводе грамотный персонал. Но Фил, будучи непреклонным обличителем дискриминации в Америке, немедленно и безоговорочно согласился с политикой местных властей, обвиняя Сандерса, что тот не хочет следовать курсу «ДиджиКом», направленному на охват всех реалий межнациональной политики. И в последнюю минуту Сандерс полетел в Куала-Лумпур на встречу с султанами Селангора и Паханга, чтобы согласиться на их условия. Фил тогда заявил, что Сандерс «потакает экстремистам».
Подобным разногласиям за период руководства Томом новым заводом в Малайзии не было конца.
Сейчас Сандерс и Блэкберн приветствовали друг друга с осторожностью бывших друзей, давно забывших о своей дружбе, но преувеличенно сердечно.
— Как жизнь, Фил? — спросил Сандерс, пожимая руку Блэкберну.
— Великий день, — сказал Блэкберн, скользнув на стул перед столом Сандерса. — Куча новостей. Не знаю, какие ты уже слышал.
— Я слышал, что у Гарвина созрело решение провести Реорганизацию.
— Точно. Даже несколько решений.
Пауза, Блэкберн пошевелился в кресле и уставился на свои руки.
— Насколько я знаю, Боб сам хотел ввести тебя в курс дела. Он еще утром прошел по этажу и переговорил со всеми.
— Меня не было.
— Угу. Мы были слегка удивлены, что ты именно сегодня опоздал.
Том не стал оправдываться и продолжал выжидательно смотреть на Блэкберна.
— Ну, в любом случае, Том, — сказал Блэкберн, — дело вот в чем: в соответствии с планом общего слияния Боб решил поставить во главе отдела человека, не работающего в Группе новой продукции.
Вот и все. Теперь все понятно. Сандерс вдохнул поглубже, чувствуя, как стеснило грудь. Все его тело напряглось, но он постарался не показать этого.
— Я понимаю, что это для тебя удар, — сказал Блэкберн.
— Ну, — пожал плечами Сандерс, — я уже слышал что-то…
Когда он говорил, мысли его разбегались. Ясное дело — теперь не будет повышения, и он не будет иметь возможности для…
— Ну да. Так вот, — продолжал Блэкберн, прочистив горло, — Боб решил поставить начальником всего отдела Мередит Джонсон.
— Мередит Джонсон? — нахмурился Сандерс.
— Ну да. Она работает в головной конторе в Купертино. Я думаю, ты ее знаешь.
— Знаю, но… — Сандерс помотал головой. Бессмыслица какая-то. — Мередит занималась торговлей. И только торговлей.
— Ну, вообще-то, да. Но, как ты знаешь, Мередит последние года два работала в управлении.
— А если и так, Фил? ГНП — отдел инженерный.
— Ну, вот ты же не инженер, а справляешься прекрасно.
— Я был с этим связан много лет, еще когда занимался маркетингом. Слушай, ГНП в основном занимается линиями по производству вычислительной техники и программированием. Как она с этим справится?
— Боб и не рассчитывает, что она непосредственно будет всем заправлять, — она будет координировать работу начальников отделов, входящих в ГНП. Официально ее должность будет называться так: вице-президент по передовым технологиям и планированию. Это новая структура, которая будет включать в себя ГНП, маркетинговую службу и отдел телекоммуникаций.
— Господи, — сказал Сандерс, откинувшись на спинку кресла. — Как много всего.
Блэкберн медленно кивнул. Сандерс помолчал, задумавшись.
— Похоже на то, — сказал он, наконец, — что Мередит Джонсон будет управлять всей фирмой.
— Я бы так далеко не заходил, — сказал Блэкберн. — Она не будет непосредственно управлять сбытом, или финансами, или развитием новых проектов. Но я полагаю, что, вне всякого сомнения, Боб сделает ее своей преемницей, когда уйдет в отставку, а это случится в ближайшие два года. — Блэкберн переменил позу. — Но это все в будущем, А сейчас…
