Лоуренс Блок - Прогулка среди могил
— А что там?
— Еще один телефон-автомат на углу Ветеранз-авеню и Восточной Шестьдесят Шестой.
— Зачем эти разъезды по городу, как ты думаешь?
— Чтобы поиграть у нас на нервах. Или чтобы убедиться, что у нас нет прикрытия. Не знаю. Пит. Может, они просто хотят нас погонять.
— И не без успеха.
Кинен обошел машину и сел на правое сиденье. Питер сказал:
— По Фэррагет, потом по Флэтбуш, потом по авеню "Н". Значит, на Флэтбуш направо, а потом, наверное, по "Н" налево?
— Правильно. Направо по Флэтбуш и налево по "Н".
— Сколько у нас времени?
— Они не сказали. Кажется, никакого времени не назначили. Просто сказали, чтобы мы поторапливались.
— Значит, останавливаться выпить кофе не станем.
— Нет, — сказал Кинен. — Пожалуй, нет.
* * *На углу Ветеранз-авеню и Шестьдесят Шестой все повторилось сначала. Питер ждал в машине, Кинен по дошел к телефону, и он почти тут же зазвонил.
Похититель сказал:
— Очень хорошо. Вы быстро доехали.
— Что дальше?
— Где деньги?
— На заднем сиденье. В двух мешках для мусора, как вы и говорили.
— Хорошо. Теперь вы и ваш брат должны дойти пешком по Шестьдесят Шестой до авеню "М".
— Пешком?
— Да.
— С деньгами?
— Нет, деньги оставьте, где лежат.
— На заднем сиденье?
— Да. И не запирайте машину.
— Мы оставляем деньги в незапертой машине и проходим пешком один квартал...
— Нет, два квартала.
— И что дальше?
— Ждите на углу авеню "М" пять минут. Потом садитесь в машину и поезжайте домой.
— А моя жена?
— С вашей женой все в порядке.
— Но как я...
— Она будет ждать вас в машине.
— Смотрите, если...
— Что-что?
— Ничего. Послушайте, меня беспокоит только одно: деньги будут лежать в незапертой машине. Боюсь, кто-нибудь их украдет до того, как подойдете вы.
— Не беспокойтесь, — сказал мужчина. — В этом районе публика приличная.
* * *Они не стали запирать машину, оставили в ней деньги и прошли два квартала, один короткий и один длинный, до авеню "М". Подождав пять минут по часам Питера, они направились обратно к «бьюику».
Кажется, я еще не рассказал, как они выглядят, да? Они похожи друг на друга — сразу видно, что братья. У Кинена рост сто семьдесят восемь, его брат сантиметра на два пониже. Сложением оба напоминают жилистых средневесов, хотя Питер уже начал полнеть. У обоих оливковая кожа и прямые темные волосы, гладко зачесанные назад, с пробором слева. Кинен в свои тридцать три года спереди немного лысеет, отчего лоб у него кажется выше. У Питера, хоть он и старше на два года, волосы пока густые. У обоих правильные черты лица, длинные прямые носы и темные глаза, глубоко сидящие под густыми бровями. Питер носит аккуратно подстриженные усики, у Кинена ни усов, ни бороды нет.
Если судить о людях по внешности, то, оказавшись лицом к лицу с ними обоими, вы постарались бы первым вывести из строя Кинена. По крайней мере, сделали бы попытку. Есть в нем что-то такое: с первого взгляда видно, что из них двоих опаснее он и что его действия будут неожиданнее и точнее.
Вот так они и выглядели, когда быстрым шагом, но без излишней поспешности шли к перекрестку, где оставили машину Кинена. Она все еще стояла там, по-прежнему не запертая. Мешков с деньгами на заднем сиденье уже не было. И Франсины Кхари там тоже не было.
— Вот сволочи, — произнес Кинен.
— А в багажнике?
Он открыл отделение для перчаток, нажал кнопку, отпиравшую багажник, потом обошел машину и поднял крышку. В багажнике ничего не было, кроме запасного колеса и домкрата. Кинен только успел захлопнуть крышку, как в десятке метров от них зазвонил телефон-автомат.
Он кинулся к нему и схватил трубку.
— Поезжайте домой, — сказал мужской голос. — К тому времени, как вы приедете, она, скорее всего, уже будет там.
* * *Я отправился на свое обычное вечернее собрание в церкви святого апостола Павла, что за углом от моего отеля, но в перерыве ушел. Вернувшись к себе, я позвонил Элейн и рассказал о своем разговоре с Миком.
— Мне кажется, тебе надо лететь, — сказала она. — По-моему, это замечательная мысль.
— А что, если полететь нам обоим?
— Ну, не знаю, Мэтт. Тогда мне придется пропустить занятия.
Каждый четверг вечером у нее были занятия на курсах — когда я позвонил, она как раз только что с них вернулась. «Искусство и архитектура Индии в эпоху Моголов».
— Мы поедем всего на неделю, может быть, дней на десять, — сказал я. — Всего-то одно и пропустишь.
— Одно занятие — не страшно.
— Вот именно, так что...
— Так что все дело, видимо, просто в том, что мне не очень хочется ехать. Ведь я буду третьей лишней, разве нет? У меня так и стоит перед глазами картина, как вы с Миком колесите по стране и учите ирландцев всяким безобразиям.
— Ничего себе картина.
— Нет, я хочу сказать, это будет что-то вроде мальчишника, верно? А зачем вам тогда девушка? Серьезно, я не особенно хочу ехать, а тебе, я знаю, не сидится на месте, поэтому тебе это было бы, по-моему, очень полезно. Ты еще не был нигде в Европе?
— Не был.
— А сколько времени прошло с тех пор, как Мик уехал? Месяц?
— Около того.
— Я думаю, тебе надо ехать.
— Может быть, — сказал я. — Я подумаю.
* * *Ее там не было. Нигде.
Кинен заставил себя обойти все комнаты, зная, что это бесполезно, что сигнализация была включена и Франсина либо отключила бы ее, входя, либо она сработала бы. Когда искать было уже негде, он вернулся на кухню, где Питер варил кофе.
— Плохо дело. Пит, — сказал он.
— Знаю, малыш.
— Ты варишь кофе? Мне вроде не хочется. Ничего, если я выпью рюмку?
— Если ты — ничего. Вот если бы я выпил рюмку — другое дело.
— Я просто подумал... Не важно. На самом деле я вовсе и не хочу.
— Вот тут-то и разница между нами, малыш.
— Да, наверное. — Он резко повернулся к Питеру. — Что за дерганье они нам устраивают, Пит? Говорят, она в машине, а ее там нет. Говорят, она будет здесь, а ее нет. Что за хреновина?
— Может, они застряли в пробке.
— Ну и что дальше? Сидим здесь, как идиоты, и ждем. Я даже не знаю, чего ждем. Деньги у них, а что у нас? Хрен у нас, вот что. Я не знаю, кто они и где они, я ничего не знаю, и... Что нам делать, Пит?
— Не знаю.
— Я думаю, ее уже нет в живых.
Питер ничего не сказал.
— Потому что... Зачем теперь этим сволочам оставлять ее в живых? Она ведь может их опознать. Спокойнее ее убить, чем отпускать. Убить, закопать, и все тут. И делу конец. Вот что я бы сделал, если бы был на их месте.
— Нет, не сделал бы.
— Я сказал — если бы был на их месте. Но я не на их месте. Прежде всего, я не стал бы похищать женщину — ни в чем не повинную, добрую женщину, которая никогда никому не причиняла зла, у которой и в мыслях этого не было...
— Успокойся, малыш.
Они то сидели молча, то снова перебрасывались несколькими словами — а что им еще оставалось делать? Так прошло примерно полчаса, а потом зазвонил телефон, и Кинен бросился к нему.
— Мистер Кхари?
— Где она?
— Прошу прощения. Наши планы немного изменились.
— Где она?!
— Совсем недалеко от вас, за углом, на, ага, на Семьдесят Девятой. По-моему, это южная сторона, через три или четыре дома от угла...
— Что?
— Тут в неположенном месте, у пожарного гидранта, стоит машина. Серый «форд-темпо». Ваша жена в нем.
— В машине?
— В багажнике.
— Вы засунули ее в багажник?
— Воздуха там хватает. Но сегодня прохладно, так что вам лучше забрать ее оттуда поскорее.
— А ключ есть? Как я смогу...
— Замок сломан. Ключ вам не понадобится.
Когда они бегом заворачивали за угол, он сказал Питеру:
— Что значит — замок сломан? Если багажник не заперт, почему она не может взять и вылезти? Что такое он говорил?
— Не знаю, малыш.
— Наверно, она связана. Пластырь, наручники — в общем, не может двигаться.
— Возможно.
— Господи, Пит...
Машина стояла там, где и было сказано, — далеко не новый, видавший виды «форд» с треснувшим лобовым стеклом и глубокой вмятиной на правой дверце. Замок багажника был вообще выломан. Кинен рывком поднял крышку.
Там никого не было — только лежали какие-то свертки. Свертки разного размера, упакованные в черный пластик и перетянутые липкой лентой.
— Не может быть, — произнес Кинен.
Он стоял неподвижно и все повторял:
— Не может быть. Не может быть...
Потом Питер взял из багажника один сверток, достал из кармана складной нож и разрезал ленту. Он развернул черный пластик — очень похожий на тот, из которого были сделаны мешки, куда они сложили деньги, — и в руках у него оказалась человеческая ступня, отрезанная в нескольких сантиметрах выше щиколотки. Ногти трех пальцев были покрыты красным лаком. Остальных двух пальцев не хватало.
Кинен закинул голову назад и завыл по-собачьи.
2
Это было в четверг. А в понедельник, когда я вернулся с обеда, дежурный отеля передал мне записку. «Позвоните Питеру Кари», — говорилось в ней, и был номер телефона, который начинался с 718, — это либо Бруклин, либо Куинс[4]. По-моему, я не был знаком ни с каким Питером Кари из Бруклина или Куинса, да и ниоткуда еще, но мне не в первый раз звонят люди, с которыми я не знаком. Я поднялся к себе и позвонил по телефону, указанному в записке. Когда мужской голос ответил, я спросил:
