Алекс Баркли - Темный дом
— Ну сама подумай: как я могу соревноваться в стройности с женой, которая ест лишь детское питание?
Анна расхохоталась. Джо натянул футболку, снова подошел к плите и поставил на огонь чайник. Когда тот вскипел, он достал с полки кофейник из небьющегося стекла, налил в него кипятку из чайника, покрутил, нагревая края, затем выплеснул воду в раковину. После этого он засыпал в него четыре чайные ложки кенийского зернового кофе и снова налил воды, на этот раз почти до самого края, чуть ниже хромированного ободка. Обдав кипятком крышку кофейника, он закрутил ее, повернув так, чтобы носик оказался закрытым, и стал наблюдать за кипячением. Спустя четыре минуты Джо слегка надавил на крышку кофейника, чтобы зерна прижались ко дну, затем повернул крышку, открывая носик, и стал разливать кофе по чашкам. Анна всегда внимательно следила за этим процессом.
— Вчера вечером звонил твой отец, — вдруг сообщила она. У Шона округлились глаза, но Анна сделала вид, что не заметила его удивления.
— Ну что ж. Звонил так звонил, — пробормотал Джо. — Что у него там нового?
— Он женится.
Джо, вскинув голову, посмотрел на жену:
— Не может быть! Ты чего, обалдела?
— Следи за своим языком. По-твоему, я могу такое выдумать? Он хочет, чтобы ты приехал к нему на свадьбу.
— На Памеле женится, конечно?
— А на ком же еще? Джо, ты невыносим.
— Если бы ты знала его, как я, то даже по телефону не разговаривала бы.
— Да, дедушка у нас может вытворить такое… — подтвердил Шон.
— Здравствуйте, гости дорогие. А вот и я, молодой жених. А это детки мои, полюбуйтесь-ка на них. Нравятся? Вот так-то. Я вам не маньяк какой-нибудь, а добропорядочный отец семейства, — сказал Джо, имитируя трескучий старческий голос.
— Ну и?.. — переспросила Анна.
— Что — ну и?..
— Мам, извини, что я вас прерываю, — вмешался Шон, — но у тебя нет моих детских фотографий? В смысле, ты сюда их не захватила?
— Да как же я могла их не захватить, Шон. Не все, конечно, но несколько есть. В моем ежедневнике. Сейчас принесу.
Она ушла в спальню и через пару минут вернулась с ежедневником, открыла его и вытащила конверт с тремя фотографиями.
— Посмотри, какой ты был. Здесь тебе всего два годика. — Она показала сыну первый снимок. На нем Шон сидел в ванне, весь окутанный мыльной пеной. — А вот тут тебе уже пять.
На втором Шон стоял в камуфляжной форме, с пластмассовым ружьем на плече, а на третьем задувал пять свечей на торте, испеченном в форме божьей коровки.
— Вот этот кошмар я и сейчас помню, — усмехнулась Анна и посмотрела на Джо. — Твой отец меня измучил, все следил, чтобы божья коровка получилась анатомически идеально правильной.
— И на вкус он был просто ужасный. Но я возьму вот эту, где я в камуфляже. Пусть это будет не политкорректно, но зато фотография хорошая. Мне нравится. А с жучком меня просто засмеют.
— Для чего тебе фотография? — спросила Анна.
— Для школьного веб-сайта. Мистер Рассел, наш учитель по программированию, сделал. Он в девяностых работал в какой-то крупной компьютерной фирме, но, похоже, чего-то там сжег и ушел в преподаватели. Нормально учит. Он попросил всех учеников принести свои детские фотографии. Любые, какие они сами захотят. Главное — типа покруче.
— Покруче? — Анна рассмеялась. — Это когда джинсы все обтрепанные и в дырках?
— Да ну тебя, ты не понимаешь.
Анна легонько шлепнула Шона ежедневником по плечу.
— Ладно, пусть я не понимаю. Бери ту, которая покруче. И не опоздай на занятия.
Джо с улыбкой смотрел на жену и сына. Шон, закончив завтрак, подхватил рюкзак и направился к двери. Уже выходя из дома, он крикнул:
— Увидимся в шесть, на школьном вечере!
Когда входная дверь за ним захлопнулась, Анна обратилась к мужу:
— Позвони отцу.
— Холошо, холошо, — передразнил он Анну, чей английский был бы безупречным, научись она получше выговаривать букву «р».
Анна укоризненно посмотрела на него.
— Плекласно выглядишь, дологая, — произнес Джо с самым серьезным видом. — Плосто плелестно.
Анна, не выдержав, расхохоталась.
Сэм Тэллон, коротконогий толстячок, общительный и добродушный, стоял в служебном помещении на втором ярусе маяка.
— Да… — вздохнул он. — Прошли те славные времена, когда вот за этим столом сидел смотритель, вел журнал… — Он умолк и показал на ступеньки металлической лестницы. — Здесь придется потрудиться: сначала содрать ржавчину, а уж потом только красить.
Сэм был у Анны главным экспертом по ремонту. В прошлом он работал инженером-электриком в крупной компании, обслуживающей маяки. Анна чувствовала себя неловко, ведь это из-за нее Сэм в свои шестьдесят восемь вынужден едва ли не ежедневно подниматься по узкой винтовой лестнице почти на самый верх маяка.
— Ну ладно. Полезем дальше. — Сэм вступил на вторую лестницу и медленно, крепко держась за круглые металлические перила, преодолел ее, затем с трудом протиснулся через низенькую дверь в комнату, где находился поворотный механизм самого маяка.
Затем Анна услышала его смех, эхом отозвавшийся по всей башне, и поднялась следом.
Сэм присвистнул и, посмотрев на Анну, пробормотал:
— Вот это да…
— Что? — спросила она. — Работы много?
— Рук не хватит, — рассмеялся он.
— Я так и думала.
— Правильно думала, — покачал головой Сэм. — Тут слой ржавчины в сантиметр, и вся она давно окаменела.
В центре комнаты находилась массивная опора, на которой стоял громадный, наполненный ртутью цилиндр, удерживающий пятитонную линзу маяка. Снизу, оттуда, где стояли Анна и Сэм, можно было разглядеть только опору, да и то не полностью. Основная ее часть и линза находились выше, на галерее. Сэм посмотрел на датчик ртути, расположенный на цилиндре.
— Уровень немного упал, но не критично. Пожалуй, давление на ролики под линзой чуть больше, чем следует, но главное — не держать маяк включенным все время.
— Мне бы хоть иногда зажигать его — и то хорошо.
— Ну, время от времени зажигать его вполне можно. — Сэм кивнул. — Тем более что включать маяк надолго тебе не разрешат. Кстати, и направлять его на море нельзя, только на сушу. Деревню освещать будешь на праздники. — Он засмеялся.
Когда Сэм стал осматривать опору и поворотный механизм, Анна от волнения почти не дышала.
— Гляди-ка… — наконец снова заговорил Сэм. — Даже удивительно. Ведь почти сорок лет прошло, а все исправно. Знаешь, дочка, тебе повезло — мы заставим его работать.
— Слава Богу, — облегченно вздохнула Анна.
— Там внутри, — он показал наверх, — расположена сетка. По форме она напоминает фитиль свечи. Если ее нет, то светиться нечему. В этом случае маяк работать не будет. Призмы, из которых сделана линза, отражают свет — и вот тебе твой луч. Вся система поворачивается — и луч ползет по морю. Все понятно?
— Понятно, — кивнула Анна.
— Ну тогда давай-ка взглянем, что там у нас с линзой. — Смахивая паутину, Сэм начал подниматься на линзу. — Плохо дело, — донесся его голос. — Сетка в некоторых местах разрушилась. Придется ставить новые куски. Ну, этим мы позже займемся, когда ты стены и лестницу очистишь.
Они стали спускаться. Выходя из башни, Сэм осмотрел входные двери.
— Их тоже придется менять. Больно слабенькие.
— Уже заказала, завтра-послезавтра должны привезти.
Сэм уважительно посмотрел на Анну.
— Молодец. В общем, мне тут работы ненадолго. Ролики подчищу, проверю насосы, керосинчику в них подолью. А чистить стены, лестницу и линзу ты уж сама будешь. Так что запасайся растворителем, тебе его тут много понадобится.
— Хорошо. — Анна улыбнулась. — Спасибо вам.
— Да что ты! — Сэм махнул рукой. — Мне самому интересно посмотреть, как он будет светить. Все подчистим, подлатаем, потом проверим, как он крутится.
— Если не возражаете, то начнем не завтра, а дня через два-три. У меня еще есть кое-какие дела.
— Да когда хочешь, — ответил Сэм.
Стихли последние обрывки разговоров, и зрители повернулись к сцене. Зал наполнила чарующая музыка. Вперед выступила Кэти Лоусон и начала петь. Шон заулыбался, глядя на свою подругу. Пела она превосходно, и голос у нее был великолепный. Такого приятного голоса Шон никогда еще не слышал. Кэти изменила его жизнь. Он очень не хотел уезжать в Ирландию. В Америке его жизнь бурлила почти двадцать четыре часа в сутки — учеба, бейсбол, друзья, кабельное телевидение. Когда Шон понял, что со всем этим ему придется расстаться, он впал в настоящее отчаяние. В Ирландию он приехал с тяжелым сердцем. Но тут в его жизнь вошла Кэти. Он увидел ее в первый же день, в школе, и с той минуты уже ничего не замечал. Он обратил на нее внимание, когда она, войдя в класс, рассмеялась — звонко и заразительно. Она прошла к своему столу, села, откинув назад длинные густые каштановые волосы, бросила взгляд на Шона, и его сердце екнуло. В Кэти все было естественно, без малейшего следа косметики — светлая кожа, светящиеся легким румянцем щеки, яркие глаза. В общем, одного ее взгляда оказалось достаточно, чтобы Шон сразу влюбился.
