Пётр Кожевников - Год людоеда. Игры олигархов
Воспоминания об изысканной и плотной еде бывают для Кумирова не менее приятны, чем его любовные истории или удачные сделки. «Чем оказался прекрасен отдых на Таиланде? — мысленно спрашивает себя бизнесмен и сам же отвечает: — Едой и выпивкой: шампанское даже по утрам давали!» Это по такой-то жаре, когда до моря не дойти, — вся его команда на гостиничном пляже под тентами сидела. А они, кстати, все равно пили! Причем довольно-таки немало! Конечно, с женским полом там тоже все поставлено на высшем уровне. Идешь себе в любой салон и выбираешь ту или тех, что тебе приглянулись. Платишь тамошнему мерзавцу, забираешь девчушек, везешь в отель, отмечаешься у портье, опять же платишь и — гуляй рванина! После всей акробатики опять же платишь, так сказать, непосредственным исполнительницам. А когда проститутки откланиваются, заказываешь в номер еду и выпивку и услаждаешь свой потрудившийся организм на балконе под шум прибоя и женские голоса. И знаешь, что все еще впереди!
Кумиров так расчувствовался, что, кажется, испытал долгожданный аппетит, и тотчас подумал: чем же он сейчас утешит свой обделенный утром желудок? Да он же может заказать для себя все, чего только пожелает! Да, вот такие настали времена! Это не то что в былые годы давиться мыльными чебуреками из домашних животных, купленными щедрым Мстиславом. Так что же? Пицца? Гриль? Шашлык? Баба? Игорь взял трубку и уже собирался набрать номер ближайшего приличного ресторана, как вдруг с улицы донесся громкий звук: то ли что-то упало, то ли даже взорвалось, — Игорь не смог это определить, но вздрогнул и даже на какое-то время замер. Что это — страх?
За свои сорок с небольшим лет Игорю Семеновичу приходилось испытывать страх, как он мысленно выражался, по совокупности на десять с лишним лет. В процессе подсчетов бизнесмен учитывал и сон, во время которого приступы страха оказывались ничуть не слабее, чем в часы бодрствования. В понятии страха Игорь Кумиров установил несколько позиций. Во-первых, вид, во-вторых, степень. Среди видов страха он знал страх смерти и боли, позора и одиночества, но, пожалуй, наиболее мучительным становился страх страха. Да, бизнесмен определил и такую породу страха, когда человек смертельно боится того, что ему вдруг (а если всерьез, то неизбежно!) вновь придется испытывать страх. Существовало время, когда Игорь устал бояться. Самыми страшными в его жизни стали дни, когда с каждым новым анализом врачи вновь и вновь получали подтверждение его смертельной болезни.
Что страшнее могло быть слова?
Что смертельней звучало его?
— Ничего! — вспоминаю снова.
— Ничего, ничего, ничего…
А сегодня, как «стол», как «булка»,
Выговариваю его.
Что являлось ночами, ну-ка?
— Ничего, ничего, ничего…
— А я ведь мог стать поэтом, — ухмыльнулся Кумиров. — Правда, на стишата меня тянет только в самые тяжелые дни моей бестолковой жизни…
Следующим этапом в познании страха, наверное, стала гибель семьи Самонравовых. Это произошло, несмотря на то что бандиты исполняли его собственный заказ. Тогда Игорь настолько испугался всего содеянного, что крайне долго не мог отделаться от панического ужаса, связанного в немалой степени и с тем обстоятельством, что ему казалось (да нет, он въяве различал!), будто где-то рядом звучит характерное причмокивание Мстислава, которым тот обычно предварял свою неизменно язвительную речь. В те бредовые дни он даже снизошел до невропатолога, и тот прописал ему всякой химической отравы. И он даже принимал эту негашеную известь и стопроцентный мышьяк!
Последние события буквально зашкалили доступное Кумирову измерение страха. «Это — безумие! — повторял сам себе бизнесмен. — Да, так люди и сходят с ума!.. А я не сумасшедший ли? Кто это проверит? А причина? СПИД? Грехи?» И в его мозгу вновь проплывали строчки, сочиненные им в больничной палате.
Нет, ты, безумие, как тень,
Мой ни один грядущий день
Не обесцветишь, — нет надежды:
Я ведь не баловень, не прежний,
Я — новый, если я есть я,
Постольку и рука моя,
И разум мой слагают стих
О том, что я еще не псих.
Бред кончен (вместе с ним мечты).
Где та таинственная «Ты»,
Шептал которой: «Ты — во всех!
Ты добродетель! Ты и грех!»
«Ну и что, Игореня, ты взаправду искал таинственную и добродетельную? Так ли? И все это по телефонам, подписанным «48 часов оргазма!», «Вечный кайф у Киски!», «Здесь поднимают у мертвых»…»
Поразмыслив, Игорь Семенович с обращенной к вездесущему зрителю улыбкой заключил, что ситуация напоминает неудавшуюся шахматную комбинацию. Поначалу все так удачно складывалось. Он сдал Сучетокова за Людоеда Питерского, тем самым как бы совершив жертву невыгодной и даже опасной для него пешки во внезапно создавшейся в его игре во власть позиции. Но еще до решения судьбы Витьки Носорога какая-то мощная команда, по слухам чуть ли не из недр ФСБ, сурово истребила весь цвет суматохинской банды, не заробев расправиться даже с самим Вершковым, который, как про него говорили, «родился в зоне». Война началась прямо на территории филиала судостроительного завода имени капитана Немо, на котором Кумиров, на всякий случай, числится одним из директоров. А знаменитый бункер Лазаря Вершкова они просто взорвали! После этого какие-то знатоки секретных приемов практически отправляют Витьку Сучетокова на тот свет, дав ему возможность в полном параличе неделю-другую осмыслять свою грешную жизнь. И тут же жуткая расправа с клоповцами! Опять же где?! В самом гнезде группировки, на одной из площадок того же разоренного завода! Надо заметить, что покойные братцы Волтузины тоже слыли достаточно заметными и вполне стабильными фигурами в бандитском мире.
Что же все это может значить? Неужели за дело взялись властные структуры? Стало быть, теперь его черед? А посмеют ли они на него посягнуть?! Он все же без малого («не говори гоп, Игореня!») генерал-губернатор Санкт-Петербурга и Ленинградской области. А его предшественники, убитые за все эти десять лет? Они что, бомжами числились? И депутаты, и главы администраций, и генералы, и даже певцы, — да нынче кого угодно сметут: такое, братец, время!
А за Эвальда никто не мог заступиться? Кто ж Хомуту-то тогда шею свернул — столетний князь, что ли? Ну вряд ли такое возможно.
Да и за Сучетокова, кажется, некому отомстить. Ангелине, так той — что он есть, что его нет: для нее он не спонсор, не партнер, ну и, конечно, не приятель. А есть ли у этой крысы вообще приятели? Впрочем, как и у самого Кумирова?
А не мог ли этот киллер международного класса со звериной кличкой повернуть оружие против заказчиков? Вот здесь, пожалуй, теплее! Кто он хоть таков и где его искать? В Интернете? Может быть, мы договоримся? А что он запросит? Пол-острова? Пол-состояния? Не круто ли? Эх, до чего неохота ничем делиться! А если господин виртуоз и на переговоры не согласится? Взорвет его, как Хиросиму, и был таков!
Если даже часть всех расправ — дело рук пресловутого Скунса, то не слишком ли много он на себя берет? Похоже, этот мастер позволил вменить себе все функции от дознавателя до палача. Интересно, сколько бабок он готов взять, чтобы угомониться? Или он из тех неадекватных типов, для которых материальная часть как бы уже и не существует? Эка невидаль! Между прочим, Игорь и сам не раз примерял к себе подобное амплуа и даже очень явственно ощущал, как, вступая в бескомпромиссную борьбу со вселенским злом, переступает (конечно, только умозрительно) ту черту, из-за которой, как ему показалось, возврат уже невозможен. Кстати, Кумиров даже прикидывал, против чего он смог бы пойти войной. Да что там особо мудрствовать? — те же права потребителя! А для примера взять хотя бы самодельную водку, которой не раз травились нанятые им работяги. Определить этого производителя на прицел да и заставить упиться собственным товаром! А уличная шпана?! Из-за этих тварей он сам только что лишился своей мамочки, которая, с Божьей помощью, прожила бы ему на радость еще хоть пару годков. Да, двоих из этих малолетних отморозков уничтожили, но третий-то еще где-то существует, и Кумиров не будет самим собой, если позволит этому ублюдку остаться в живых. Правда, главарь этой шайки на допросе у бандитов сознался, что этот сирота (и, кстати, младший сын его намедни удавившегося одноклассника, неудачника-пропойцы Артура Ревеня) вроде как и не участвовал в ограблении, а оставался лишь в роли зрителя, но и за это он должен быть истреблен!
Игорю вообще непонятно миндальничание властей со всеми категориями деклассированных элементов: если можно было развалить Союз, расстрелять законное правительство, поспать столько лет с собственными гражданами, то чего уж гак церемониться с теми, кто непригоден для жизни в новом обществе, в новом тысячелетии? Поучились бы, господа реформаторы, у дедушки Ленина: ликвидация трудом — что может быть точнее в данном случае?! Пусть копают, носят, мнут, пока не подохнут, — такое решение станет не только правильным, но и полезным. Чем больше народу пустят в расход, тем мягче продолжит свою агонию эта страна, тем меньше шансов, что она похоронит под своим трупом остальное человечество! Пора бы это уже понять, кремлевские товарищи из глубинок СНГ! И пора бы уже с этим смириться!
