Роберт Крайс - Заложник
Кевин вышел, даже не обернувшись, и закрыл за собой дверь.
Томас ждал.
Он услышал, как Кевин забивает в косяк гвоздь. Потом заскрипели половицы — Кевин ушел.
Томас попытался досчитать до ста, но остановился на пятидесяти, после чего забрался в лаз. Он собирался узнать, что они планируют. И еще он хотел достать пистолет.
21
Суббота, 0 часов 2 минуты
Каньон-Кантри, Калифорния
Марион КливзБольница «Каньон-Кантри» находилась между двумя горными кряжами и была залита голубым светом. Низкое современное здание, лишь в самой высокой части достигавшее трех этажей, располагалось напротив парковочной площадки. Марион подумал, что больница похожа на одну из круглосуточно работающих интернет-компаний или научно-исследовательских центров, которые можно увидеть в каком-нибудь не слишком густонаселенном месте, где с поразительной быстротой вырастают роскошные здания из стекла и камня.
Марион объехал вокруг больницы и нашел въезд для машин «скорой помощи». В пятницу после полуночи, казалось, людей здесь нет вовсе. Марион бывал в больницах, где по вечерам в пятницу наблюдалась такая активность, что в приемном покое работало две бригады врачей «скорой помощи», а крики разносились на целый квартал. «Похоже, долина Санта-Кларита отличное место для жизни», — подумал он. Все, что он здесь видел, ему нравилось.
На парковке он насчитал всего три легковых автомобиля, пару «скорых» и целых четыре фургона телестудий. Марион предполагал, что так и будет, поэтому нисколько не удивился. Он припарковался у самого края, чтобы потом сразу выехать на дорогу, и направился в больницу.
Репортеры толпились возле столика дежурного и расспрашивали усталую женщину в белом халате. Марион немного послушал и понял, что это доктор Риз, главный врач приемного покоя, и что сейчас Уолтеру Смиту делают анализы. Две хорошенькие молодые медсестры с темными толтекскими[8] глазами стояли за стойкой и с интересом наблюдали за происходящим. «Похоже, ошарашены таким количеством репортеров», — подумал Марион.
Марион подошел к кофейному автомату, стоявшему неподалеку от входа, и налил стаканчик черного кофе. Женщина-полицейский наблюдала за репортерами, задающими вопросы. Молодой латиноамериканец сидел напротив нее, покачивая на руках маленького ребенка, мальчик постарше спал на соседнем стуле, положив голову ему на колени. Латиноамериканец выглядел испуганным, и Марион решил, что он здесь из-за жены.
— Такое впечатление, что о вас забыли?
Молодой мужчина посмотрел на Мариона непонимающе. Марион улыбнулся, решив, что его собеседник не говорит по-английски.
— Сочувствую, — добавил он.
Отвернувшись от латиноамериканца, Марион подошел к входу в приемный покой. Из коридора посетитель сразу попадал в небольшое помещение, где стояло несколько кроватей, отделенных друг от друга синими шторами, дальше шел еще один коридор с вращающимися дверями в конце. Марион подождал, когда появится санитар, и смущенно ему улыбнулся.
— Прошу меня простить. Доктор Риз сказала, что здесь мне помогут.
Санитар посмотрел на Риз, которая продолжала беседовать с репортерами.
— Я сосед Уолтера Смита. Мне сказали, что я должен забрать его одежду и личные вещи.
— Это тот человек, что был заложником?
— О да. Ужасно, не правда ли?
— Да, друг, глупо получилось, а?
— Никогда не знаешь, что тебя ждет. Мы очень встревожены. Его дети до сих пор в доме.
— Что тут поделаешь.
— Я должен отвезти его вещи домой.
— Ладно, я узнаю, что можно сделать.
— Как у него дела?
— Врачи заканчивают осмотр и анализы. Скоро появится какая-то ясность.
Марион посмотрел вслед санитару, который скрылся за одной из дверей дальше по коридору, а затем прошел немного вперед, чтобы сестры у столика его не видели. Вскоре санитар вернулся с зеленым бумажным пакетом.
— Вот его вещи. Одежду пришлось разрезать, но тут уж ничего не поделаешь.
Марион взял пакет. Он почувствовал, что на дне лежат туфли.
— Я должен расписаться?
— Нет, все в порядке. У нас здесь без формальностей. Мне доводилось работать в других больницах — там приходилось расписываться буквально за все. Здесь не так. Маленькие города имеют свои преимущества.
— Большое вам спасибо. А можно выйти отсюда другим путем? Мне не хочется проходить мимо репортеров. Они уже и так задали мне кучу вопросов.
Санитар показал в сторону вращающихся дверей в конце коридора.
— Вон туда, а потом налево. Там вы увидите надпись «выход» и выйдете через главный подъезд.
— Еще раз благодарю.
Марион поставил пакет на пол, чтобы просмотреть вещи Смита. В пакете оказались джинсы, ремень, черный кожаный бумажник, белые трусы, спортивная рубашка с коротким рукавом, черные кроссовки «Рибок» и часы «Сейко». Вся одежда была разрезана вдоль. Марион проверил карманы джинсов, но нашел там только белый носовой платок. Компьютерных дисков не было. Мистер Хауэлл будет разочарован.
Марион засунул пакет с одеждой под мышку и зашагал по коридору мимо пустых кроватей. «Интересно, где жена латиноамериканца», — подумал Марион, но тут же о ней забыл, как только увидел Смита, лежащего в палате, которая находилась в конце коридора. Голова Смита была забинтована, в нос ему ввели трубочку для подачи кислорода. Две сестры — рыжая и темноволосая — возились с какими-то устройствами, наверное, для снятия электроэнцефалограммы и электрокардиограммы. Из того, что сестры устанавливали мониторы, следовало, что анализы закончены и врачи ждут результатов. Значит, у него еще есть время. Как только врачи примут решение относительно состояния Смита, они либо начнут экстренное лечение, либо переведут его в другую палату. В обычной палате у Мариона не возникнет проблем, но если Смиту предстоит хирургическая операция, то выполнить задачу будет почти невозможно. Он решил не рисковать.
Марион нашел спокойное местечко дальше по коридору у стены, где стояла каталка для перевозки пациентов. Он поставил пакет на каталку, быстро достал из кармана шприц и ампулу с ксикаином и положил их в пакет.
Из-за угла появился высокий молодой человек, который толкал перед собой кресло на колесиках. Он выглядел сонным.
Марион обаятельно улыбнулся.
— Я часто говорю себе, что привыкну к таким поздним часам работы, но мне так и не удается.
Молодой человек улыбнулся в ответ, тронутый проявлением сочувствия.
— И не говорите.
Когда он ушел, Марион занялся манипуляциями внутри пакета так, чтобы никто не понял, что он делает: сломал ампулу и наполнил шприц. Ксикаин был его излюбленным средством. Инъекция здоровому человеку мгновенно вызывала паралич сердца. Марион положил шприц поверх разрезанной одежды Смита, чтобы иметь возможность быстро его вытащить, закрыл пакет и стал ждать.
Через несколько минут темноволосая сестра вышла из палаты Смита. Вскоре за ней последовала и рыженькая.
Марион быстро вошел в палату. Он знал, что у него совсем мало времени, но много и не требовалось. Он поставил пакет на постель. Веки Смита затрепетали, на мгновение открылись, а потом закрылись вновь, словно он пытался проснуться. Марион ударил его по щеке.
— Просыпайся.
Марион ударил его еще раз.
— Уолтер!
Глаза Смита приоткрылись. Марион не знал, видит ли его Смит. Он сильно ударил его в третий раз, оставив на щеке красный след.
— Диски все еще в твоем доме?
Смит что-то пробормотал, но Марион ничего не понял, поэтому схватил его за голову и резко встряхнул.
— Говори со мной, Уолтер. Ты сказал кому-нибудь, кто ты такой?
Глаза Смита открылись и сфокусировались на Марионе.
— Уолтер?
Глаза потускнели и снова закрылись.
— Ладно, Уолтер. Ты сам все решил.
«Время пришло», — подумал Марион. Он практически не сомневался, что может доложить о том, что диски остались в доме и что Смит не приходил в себя после того, как его вывезли. Люди в Палм-Спрингсе будут довольны. И рады, если Смит умрет.
— Тебе не будет больно, Уолтер. Я обещаю. — Марион улыбнулся, но сдержал смешок. — Ну, честно говоря, это не совсем так. Во время сердечного приступа испытываешь ужасную боль.
Он открыл пакет и потянулся к шприцу.
— Что вы делаете?
На пороге палаты стояла рыжая медсестра. Она с подозрением посмотрела на Мариона и быстро подошла к кровати.
— Вы не должны здесь находиться.
Марион улыбнулся ей. Она была маленькой женщиной с хрупкой шеей. Его руки все еще находились внутри бумажного пакета. Он сделал так, чтобы шприц провалился на самое дно, продолжая смотреть на сестру и улыбаться. У Мариона была чудесная улыбка. «Такая нежная», — всегда говорила его мать.
