Стюарт Вудс - Лос Анжелес Таймс
— Что же, полагаю, вы имеете на это право.
Впервые за все это время Гелдорф нарушил молчание. — Мистер Винсент, для траста, которым я руковожу, я хотел бы выяснить ваше мнение по поводу текущих производственных планов Центуриона. За исключением ваших собственных планов. Я уже имел честь узнать, как велик ваш вклад в прибыль нашей студии.
— Мое мнение? — удивился Майкл.
— Пожалуйста. Вы — единственный продюсер в совете директоров, не считая, конечно же, мистера Голдмэна, и мы хотели бы выслушать вашу точку зрения.
Майкл искусно изобразил колебание.
— Майкл, — сказал Гарри Джонсон, — мне хорошо известна лояльность, которую вы, должно быть, испытываете по отношению к Лео, но уверен, вы хотите процветания студии в целом.
— Конечно. Центурион создал все условия для моей успешной работы.
— В таком случае, прошу мне поверить, что ради интересов студии вы должны быть максимально честны, выражая свое мнение по поводу производственных планов.
Майкл взглянул на Джонсона и Гелфорда. — Вы можете дать гарантию, что то, что я скажу, останется в глубочайшем секрете?
— Несомненно, — одновременно произнесли оба.
Майкл глянул на свое отражение в полированной поверхности стола.
— У меня имеются некоторые сомнения в правильности выбранного студией направления.
— Какого рода сомнения? — поинтересовался Гелдорф.
Майкл посмотрел прямо на него. — Из истории Центуриона мне известно, что репутация студии и ее успех всегда были основаны на умеренных ценах на киноленты высшего качества, картины, которые заслужили свою долю академических наград и в целом принесли значительную прибыль предприятию.
— Это верно, — поддержал его Джонсон.
— Боюсь, что ситуация начинает меняться.
— Как так? — удивился Гелдорф.
— Текущие производственные планы основаны на двух проектах, требующих колоссальных бюджетных средств, и, к сожалению, не обеспечивают главного, то есть, продукцию высокого класса.
— Назовите их, — попросил Гелдорф.
— Это два пока что безымянных проекта — научно-фантастический фильм и другой — о войне во Вьетнаме.
— Вы читали сценарии? — поинтересовался Джонсон.
— Читал.
— И вы видели бюджетные планы по каждому из них?
— Да.
— И каково же ваше мнение в отношении потенциального успеха этих картин?
— Ну, несомненно, эти картины способны принести большие деньги…
— И что?
— Я считаю, что они обе — весьма рискованны, то есть в них заложено значительно больше риска, чем для рядовых кинолент.
— Почему? — спросил Гелдорф.
— Сценарий научно-фантастического фильма все еще не завершен, и имеется вероятность, что бюджет резко возрастет. Мистер Голдмэн рассчитывает сделать его, кажется, за восемьдесят миллионов долларов…
— Что вдвое превышает бюджет самой дорогой картины, выпущенной Центурионом, не так ли? — спросил Джонсон.
— Да, это так.
— И, по-вашему, есть шанс, что фильм не выйдет за рамки бюджета?
— Шанс есть, но не более.
— Майкл, а если бы вы взялись за этот фильм, какой бы реальный бюджет вы заложили?
— Не уверен, что мог бы снять его меньше, чем за сто двадцать пять миллионов.
— И сколько, считаете, можно было бы выручить от проката ленты в нашей стране?
— Ну, конечно, он покроет затраты, но не думаю, что сможет принести больше ста пятидесяти миллионов.
— И сможет эта сумма покрыть расходы на производство, печать и рекламу?
— Шанс на это невелик.
— Итак, Центурион, понесет убытки?
— Вероятней всего, да.
— Майкл, а как вы считаете, велика ли вероятность, что фильм соберет сто пятьдесят миллионов?
— Очень мала.
— Стало быть, Центурион понесет значительные убытки от этой ленты?
— Такое весьма вероятно.
— А как в отношении фильма на вьетнамскую тему? Что вы думаете о нем?
— Я считаю, что он предполагает очень серьезный взгляд на политическую подоплеку этой войны.
— И, что, сегодня есть спрос на столь серьезный фильм?
— Возможно. Но в этом я не совсем уверен.
— И какие подводные камни лежат на пути выпуска подобной картины?
— Предполагается снимать его на Филиппинах, а там недавно прошли выборы. Но там еще очень активно коммунистическое движение, и, кроме того, там много прочих трудностей, связанных со съемками в такой дали от студии.
— Понимаю. Кто-нибудь в последнее время снимал на Филиппинах?
— Фрэнсис Форд Каполла снял там фильм Современный Апокалипсис.
— И что случилось с бюджетом этого фильма?
— Он полностью вышел из-под контроля. Там прошли ураганы, эпидемии, словом, сплошные несчастья.
— Этот фильм окупил затраты?
— Не в курсе дела. Но сильно сомневаюсь, что окупил.
— Майкл, вам доводилось участвовать в просмотре ленты под названием Двигатель времени?
— Да.
— Что вы скажете по поводу этого фильма?
— Не думаю, что он может рассчитывать на большой успех.
— А почему?
— Да потому, что они начали съемки с очень сырым сценарием.
— Верно, что Лео Голдмэн был главным продюсером?
— Да.
— Мистер Винсент, — сказал Гелдорф, — какого рода фильмы с вашей точки зрения в настоящее время должны выпускаться студией Центурион?
— Что касается лично меня, то я стараюсь выпускать фильмы с разумным бюджетом, без участия высокооплачиваемых кинозвезд, со сценариями самого высокого качества. Фильмы с малой долей риска и высокой рентабельностью.
Гелдорф продолжал задавать вопросы. — Каково ваше мнение — мог бы Центурион выпускать такие кинокартины при условии смены владельца?
Майкл взглянул на Ямамото, и тот при этом слегка улыбнулся.
— Если достойное руководство позволило бы делать хорошие фильмы без вмешательства в производственный процесс, то да.
Гарри Джонсон поднялся со своего места. — Майкл, мы очень благодарны за высказанные вами мысли. Пожалуйста, примите к сведению, что ваши замечания будут строго конфиденциальны.
Он пожал Майклу руку. Все встали.
Майкл понял, что может уйти.
Спустя час, когда Майкл поставил машину на стоянку на улице, рядом с бульваром Сансет, возле его автомобиля остановился лимузин, заднее окошко которого слегка приоткрылось. Он увидел улыбающееся лицо Томми Про.
— Ход с туза, дружище, — сказал он. Норман Гелдорф собирается навестить Аманду Голдмэн.
— Это хорошо.
— Когда Голдмэн прилетает из Нью-Йорка?
— Завтра во второй половине дня.
— Организуй митинг в его офисе, ладно?
— Ладно, — сказал Майкл.
Окошко прикрылось, и лимузин отъехал.
Майкл вернулся в Центурион и поставил машину на стоянку прямо перед административным корпусом. Бегом он поднялся по ступенькам в офис Лео. Секретарша Лео сидела за своим столом.
— Привет, — сказал он ей. — В какое время завтра Лео должен появиться здесь?
— Он всегда приезжает прямо из аэропорта, — ответила она. — Стало быть, он будет здесь в четыре.
— Отлично. Можете записать меня к нему на прием в это время? Очень важно, чтобы мы увиделись, как только он вернется. Скажите ему, что я не приму никаких возражений!
Она открыла дневник расписаний. — Хорошо, вы записаны на четыре.
Майкл протянул руку к дверному звонку перед кабинетом.
— О, кажется, я кое-что забыл вчера на его столе.
— Конечно. Входите, — сказала секретарша.
Майкл вошел в офис Лео Голдмэна и прикрыл за собой дверь.
ГЛАВА 53
Майкл взглянул в лучезарные глаза Марго Глэдстоун и перевел дух. Она закрыла глаза и прошептала:
— Еще.
Майкл подчинился.
Марго растворилась в бесконечных вздохах, постепенно затихая, и, наконец, рухнула на него.
Он держал ее в объятиях, гладил ей спину и плечи, пока не затих ее оргазм. Майкл отдавал себе отчет, что весь секрет его успеха у женщин объясняется тем, что он умеет доставлять им величайшее наслаждение, многократно доводя их до оргазма. Он перекатился на бок, не отрываясь при этом от нее.
— Это был самый лакомый кусочек нашего уикенда, — вздохнула Марго. Я просто сбилась со счета, сколько раз кончала.
— Шесть или семь.
— Не может быть, чтобы ты считал, — рассмеялась она.
— Я голоден.
— Ну, хорошо, хорошо. Я приготовлю ужин.
Он прервал ее хлопоты на кухне, и еще какое-то время они лежали на шезлонгах возле бассейна. Потом Марго поднялась, ловким движением руки заколола волосы и нырнула в бассейн. Грациозно она доплыла до противоположного конца, вышла, накинула на себя легкий халатик и вернулась на кухню, оставляя на полу капли воды.
Сквозь стеклянную стену, отделяющую бассейн от кухни, он наблюдал за тем, как она готовит ужин.
Когда они поужинали, Майкл расположился на лежаке около бассейна и стал смотреть на звезды. — Еда была чудесная, — сказал он. — Что это за блюдо?
— Это был салат Цезаря, шатобриан в бернаузском соусе, поммез суфле, хэрикотс вертс и биржевой пудинг.
