Стивен Фрей - Афера
Фэлкону кровь так и бросилась в голову. Бартоломью изо всех сил впился ему в локоть. Руководство «Пенн-мар» признает свое поражение. Бхутто звонит, чтобы обо всем договориться. Кто бы мог ожидать такого поворота событий? «Дюпон» предложил восемьдесят пять. Из этого не следовало, что борьба закончена. В этой игре сражение продолжается до тех пор, пока на тендер не выставят минимально необходимое количество акций и все они не будут оплачены. В конце концов, всегда кто-то может еще выскочить, как черт из табакерки, наподобие «Винс и К°», и тоже выдвинуть «захватническое» предложение. Но этот телефонный звонок означал, по крайней мере, две исключительно важные вещи. Во-первых, руководство «Пенн-мар» намерено принять или хотя бы рассмотреть новую цену, предложенную «Винс и К°», что значительно понижает шансы на успех любого другого участника тендера. Во-вторых, это означает, что «Дюпон» выходит из игры, а ведь это единственный серьезный конкурент.
— Вы хотите сказать, что «Пенн-мар» принимает наше новое предложение? — осведомился Фэлкон, взглянув на Чеймберса. Тот сидел напротив него и безмятежно улыбался.
— Вот именно.
— И еще вы хотите сказать, что «Дюпон» выходит из игры?
— И опять-таки ваша правда.
— Но почему? Почему «Дюпон» поднимает лапки кверху? Ведь у него еще полно пороха в пороховницах. Борьба могла бы продолжаться.
— Не знаю, Фэлкон. Честное слово, не знаю. По телефону сказали, что такая сумма им не по карману.
— Но ведь мы подняли цену только на три доллара...
Чеймберс потянулся через весь стол и заглушил звук.
— Вы в своем уме, Фэлкон? Вам только что сказали, что «Дюпон» не собирается больше торговаться? Ну так и о чем речь? Не пытайтесь уговаривать Бхутто, чтобы он взбодрил «Дюпон» и заставил драться дальше. И кому какое дело, почему «Дюпон» решил выйти из игры? Примите это за данность. — Чеймберс снова включил усилитель.
Фэлкон задержал на нем взгляд. Ему хотелось спросить Чеймберса, откуда он знает Уинтропа, и почему они посреди ночи толкуют по телефону о судьбе Филипелли, и что на самом деле произошло с этими двумя менеджерами из «Пенн-мар», и почему в Германии не удается отыскать компанию под названием «Вестфалия-норд». Да, ему хотелось задать все эти вопросы, но он их так и не задал. Пять миллионов долларов были почти в кармане.
— Фэлкон, надо подбить бабки, — снова зазвучал голос Бхутто.
— Бабки уже подбиты, Киран. Если тендер закончен, мы встретимся с руководством «Пенн-мар» в Толедо. А пока передайте им, чтобы вели дела, как прежде. Ясно?
— А что насчет «Дюпон»? Им ведь тоже надо дать хоть что-нибудь.
— Не сомневаюсь, у них есть десяток-другой акций «Пенн-мар».
— Скорее всего.
— Тогда все у них в полном порядке. Они уже заработали на них приличные деньги. Держите их на коротком поводке. Я понятно выражаюсь?
— Куда понятнее.
— И еще одно, Киран. Не возражаете, если я подготовлю пресс-релиз с сообщением о том, что «Пенн-мар» приняла наше предложение? Если угодно, прочтите его заранее.
— Как скажете.
— Отлично. Я перезвоню вам. — Фэлкон положил трубку. Итак, дело сделано. «Пенн-мар» у них в кармане. Да, конечно, в принципе из норы может выползти какой-нибудь еще претендент, но, по здравом размышлении, Фэлкон решил, что на столь поздней стадии это маловероятно. У него повсюду расставлены свои люди, они держат ухо востро, однако никаких сведений от них нет.
Новость потрясающая, но теперь снова начинается работа. Южный Национальный взял на себя обязательство вложить в сделку тринадцать миллиардов, и теперь Фэлкону предстояло со сверхзвуковой скоростью заняться реализацией ценных бумаг. А иначе, возникни у «Пенн-мар» проблемы, банк лопнет. Сейчас, правда, стало полегче, можно найти себе помощников. О тендере объявлено официально, значит, Фэлкон вправе чисто физически вернуться в банк и не использовать далее в качестве рабочего помещения собственную квартиру. Необходимо сколотить команду, участники которой и будут вместе продавать акции и ценные бумаги. Самому продать их на одиннадцать миллиардов, а именно такую сумму назвали Борман и Барксдейл, да еще в считанные дни, нереально.
Ему следовало бы плясать от радости. Крепость взята. Как только тендер будет официально объявлен закрытым, а ценные бумаги проданы, Южный Национальный переведет на его счет пять миллионов долларов. Но что-то смущало Фэлкона. Что-то во всем этом было не так. Не следовало «Дюпон» сдаваться так легко. Это подсказывал весь прежний опыт банкира Фэлкона, связанного с инвестициями и слиянием компаний. Не приходилось ему еще сталкиваться с тем, чтобы гигантская межнациональная корпорация столь покорно поднимала руки вверх.
Фэлкон мрачно посмотрел на присутствующих, затем с кривой улыбкой повернулся к Девону Чеймберсу:
— Мистер Чеймберс, позвольте вручить вам ключи от «Пенн-мар кемиклз»!
Трое мужчин вскочили на ноги и начали барабанить по столу, пожимать друг другу руки, выкрикивать что-то нечленораздельное. И лишь Фэлкон сидел на месте. Он спокойно наблюдал за этим взрывом страстей. Сам Фэлкон на такое не был способен. Это просто не в его характере.
* * *Алексис легко скользила под звуки музыки, льющейся из мощных усилителей на втором этаже клуба «Тату». Фэлкон сидел за столом в отдельной кабине и, потягивая мартини, наблюдал за ней. Четко попадая в ритм, она меняла партнеров одного за другим. Те не упускали возможности потеснее прижаться к ней. Еще две недели назад Фэлкон не находил бы себе места от ревности. Сейчас ему было все равно.
Чувствуя, что он следит за ней, Алексис то и дело бросала на него взгляды. Но ощущала она и другое: ему безразличны ее выкрутасы. Фэлкон способен скрыть любое чувство, кроме одного — ревности. Если бы ревновал, вытащил бы с танцевальной площадки и уволок домой, как это случалось раньше. Но нынче что-то не так. Ее откровенно лапают, а он и глазом не ведет. Алексис в очередной раз посмотрела на Фэлкона. Точно, что-то не так, и это сильно задевает ее, гораздо сильнее, чем она могла бы представить себе, когда их роман только начинался.
Фэлкон отвернулся от танцевальной площадки и обвел взглядом зал. Не нравилось ему здесь. В начале девяностых, когда это заведение только открылось, здесь было здорово, но теперь тут толклись какие-то подозрительные типы, да и музыканты оставляли желать лучшего. Сама музыка тоже отдавала провинциальностью, во всяком случае, была Фэлкону совершенно незнакома и нельзя сказать, чтобы нравилась. Но Алексис была от «Тату» без ума, вот они сюда и ходили.
Фэлкон постепенно напивался, крепко напивался. А почему бы и нет? Меньше чем за три недели ему удалось провернуть крупнейшую в истории финансовую сделку. Он преподнес Чеймберсу «Пенн-мар» на серебряном блюде. Он заслужил хорошую выпивку.
Барксдейл чуть с ума не сошел от радости, совершенно не держал себя в руках. После звонка Бхутто Фэлкон несколько раз говорил с боссом по телефону, и тот вел себя как ребенок. На том конце провода неизменно раздавались смешки и повизгивание. Наверняка Борман отвалит ему солидный куш, подумал Фэлкон. Ну а ему придется кланяться Барксдейлу еще несколько недель, перед тем как пять миллионов окажутся на его личном счету в Южном Национальном, а затем перепорхнут на другой счет — тот, что Фэлкон открыл не далее, как сегодня утром, в банке Моргана.
Чеймберс, проявив сначала должный восторг в связи победой, пришел затем чуть ли не в уныние, словно ему жаль было, что сражение окончилось так быстро. Возможно, дело в том, что дни Чеймберса сочтены и эта победа станет последним крупным завоеванием в его жизни. А с жизнью ему расставаться еще не хотелось, но что ж поделаешь, и выходит, завоевание «Пенн-мар» опустошает те немногие дни, что ему остались. Чеймберсу нечем больше заняться.
Фэлкон поднял голову и увидел Алексис прямо перед собой. На ней было вечернее, с глубоким вырезом, платье. Из-за ее пируэтов оно несколько сбилось на сторону. Правая грудь почти обнажилась.
— Поправь платье, — бросил Фэлкон.
— А что такое, не нравится? — Она бросила на него взгляд стервятника, слегка склонила голову, так что взгляд ее упирался прямо в Фэлкона, а рот слегка приоткрылся. — А я-то надеялась завести тебя.
— Что-что? — Фэлкон не сдержал улыбки. Такой Алексис он еще не видел.
Она уселась ему на колени и обвила шею руками.
— Слушай, а почему бы тебе не отвезти меня домой и не поучить кое-чему?
— Поучить?
— Ну да, ты ведь сколько раз говорил мне, будто хотел, чтобы я вела себя поживее в твоей кровати.
— Это не только моя, но и твоя кровать.
— Нет. Хозяин дома — ты. И кровать твоя, а я там только потому, что ты этого хочешь. И если я перестала удовлетворять тебя, то надо с этим что-то делать. Если ты готов учить меня, я согласна учиться. — Алексис стиснула ладонями лицо Фэлкона и впилась ему в рот.
