Джон Гришем - Камера
– Вы считаете, время взрыва было выбрано специально?
– Так считает жюри. По словам Догана, они намеревались убить Крамера.
– Тогда зачем Сэму было крутиться рядом? Как он очутился поблизости?
– Спроси его самого. Впрочем, думаю, ты уже сделал это. Он что, говорил тебе о напарнике?
– Нет.
– Чего же ты хочешь? Если клиент утверждает, что действовал один?..
– Подозреваю, мой клиент лжет.
– Тем хуже для него. Пусть выгораживает своего сообщника. Зачем совать свой нос?
– Почему он лжет?
Леттнер покачал головой, сделал глоток виски.
– Я не провидец. Я и знать-то этого не желаю, понял? Мне плевать, врет Сэм или говорит правду. Но если он не доверяет тебе, своему адвокату и внуку, то пусть отправляется в газовую камеру.
Адам поднес к губам бокал с виски, задумался. Временами он и в самом деле чувствовал себя глупо: доказывать, что тебе лжет твой собственный клиент! Сделав осторожный глоток, он решил сменить тему:
– Свидетелям, которые утверждали, будто видели Сэма в компании мужчины, вы не верите, так?
– Не верю. Их показания были довольно шаткими. Первый, водитель трейлера, слишком долго молчал, второй провел всю ночь в баре. Нет, не верю.
– А Догану?
– Присяжных он убедил.
– Я не спрашивал про присяжных.
Дыхание Леттнера участилось, речь стала тягучей:
– Доган – сумасшедший и гений одновременно. На суде он показал, что Крамера предполагалось убить, и тут я ему верю. Не забывай, Адам, в Виксбурге они чуть не уничтожили целую семью, как его?..
– Пиндера. Но вы сами говорите: они, они…
– Пытаюсь принять твою точку зрения. Мы же согласились, что у Сэма имелся напарник. Вдвоем они установили ночью бомбу в доме Пиндера. Люди не пострадали лишь чудом.
– По словам Сэма, бомбу он подложил в гараж как раз Для того, чтобы избежать жертв.
– По словам Сэма? Он признал это? Так какого черта тебе не дает покоя напарник? Слушай клиента! Сукин сын виновен. Слушай его, сынок!
Пригубив виски, Адам почувствовал, как отяжелели веки, скользнул взглядом по циферблату часов, но ничего не разобрал.
– Расскажите мне о пленках. – Он зевнул.
– Что за пленки?
– Те самые, которые заслушивал суд, где Доган говорит с Уэйном Грэйвсом о готовящемся взрыве конторы Крамера.
– Записей в нашем распоряжении было великое множество, не меньше, чем у них – потенциальных объектов. Крамер лишь один из целого ряда. Есть кассета с разговором двух расистов, речь идет о взрыве в синагоге, во время обряда бракосочетания. Они планировали запереть двери и пустить в систему вентиляции газ. Умалишенные, не иначе. Но Доган в разговоре не упоминался, поэтому кассету отправили в архив. Уэйн Грэйвс был у нас на содержании, с его помощью мы устанавливали микрофоны. Как-то ночью он позвонил Догану, сказал, что стоит в будке телефона-автомата и хочет обсудить вопрос с Крамером. Эта запись сыграла свою роль на суде. Но пленки не помогли нам предотвратить ни один взрыв. Идентифицировать Кэйхолла тоже не удалось.
– О его участии вы ничего не знали?
– Нет. Если бы он покинул Гринвилл вовремя, то и сейчас бы расхаживал на свободе.
– Крамеру было известно о готовившемся покушении?
– Мы его предупредили. Но парень привык к угрозам. Возле дома постоянно дежурил охранник. – Голос Уина звучал все глуше.
Неловко попросив извинения, Адам вышел в туалет. Когда он вернулся на террасу, Леттнер уже громко храпел. Рука его все еще сжимала пустой бокал. Стараясь не потревожить спящего, Адам осторожно взял бокал, поставил на стол и отправился искать местечко для сна.
ГЛАВА 20
Утро выдалось необычно теплым, но Адама, скрючившегося на переднем сиденье армейского джипа, бил озноб. Его мокрые от пота пальцы судорожно стискивали ручку дверцы – на тот случай, если поданный Ирен завтрак внезапно вырвется наружу.
Проснулся он на полу возле узкого диванчика в комнате, которую принял за кладовку и которая оказалась ванной. Диванчик представлял собой обыкновенную скамью, Леттнер со смехом объяснил, что садится на нее, снимая домашние тапочки. После долгих поисков обнаружила спящего Адама Ирен, заставив его рассыпаться в пространных извинениях. Она же настояла на плотном завтраке – это был единственный день в неделю, когда супруги ели свинину. Пока на сковороде поджаривался бекон, Уин листал газету, а Адам стакан за стаканом поглощал ледяную воду. На тарелки с беконом Ирен добавила по куску яичницы, споро приготовила целый кувшин “Кровавой Мэри”.
Водка несколько ослабила головную боль, однако ничуть не усмирила бурю в желудке. Подпрыгивая на ухабах тряской дороги в Кэлико-Рок, Адам бледнел от мысли, что с беконом придется расстаться.
Хотя Леттнер накануне вечером угас первым, чувствовал он себя с утра великолепно. Состояние похмелья было хозяину дома, по-видимому, незнакомо. Уин с удовлетворением проглотил яичницу, затем жирное пирожное и ограничился лишь половиной бокала “Кровавой Мэри”. Он прилежно прочитал газету, не забыв при этом выдать все полагающиеся комментарии, и Адам пришел к выводу, что имеет дело с хроническим алкоголиком, который отличается от своих собратьев только завидным умением сохранять над собой полный контроль.
На горизонте показались крыши домов. Дорога стала ровнее, буря в желудке Адама стихла.
– Прости за вчерашнее, – сказал Леттнер.
– Не понял.
– Разговор о Сэме. Я позволил себе лишнее. Знал, что ты принимаешь его дело близко к сердцу, и все-таки сорвался. Кое в чем я соврал. Я вовсе не хочу его смерти. Кэйхолл не подонок.
– Обязательно передам.
– Будь добр. Он подпрыгнет от умиления. В центре городка джип свернул к мосту.
– И еще, – добавил Уин, – мы всегда подозревали, что у Сэма был напарник.
Улыбнувшись, Адам посмотрел в окно: у дверей церкви стояла группа празднично одетых пожилых людей.
– Почему? – спросил он.
– По ряду причин. У нас не было никаких свидетельств, что Сэм принимал участие в предыдущих взрывах. По-моему, он вообще старался избегать насилия. Те двое, о которых ты упоминал, заставили нас сомневаться. Водитель трейлера вряд ли лгал, зачем ему? Да и показания его звучали очень убедительно. Сэм просто не подходит на роль человека, решившего объявить евреям свою собственную маленькую войну.
– Тогда кто же?
– Честное слово, не знаю.
На берегу реки машина остановилась, и Адам из предосторожности открыл дверцу. Леттнер лег грудью на баранку, повернул голову к собеседнику:
– После четвертого взрыва, прозвучавшего, если не ошибаюсь, в синагоге, несколько представителей еврейских деловых кругов из Нью-Йорка и Вашингтона встретились с Линдоном Джонсоном, президент позвонил Гуверу, а тот вызвал меня. В Вашингтоне я удостоился беседы с обоими. Выражений они не выбирали. Вернувшись в Миссисипи, я твердо знал, что делать. Наши люди нажали на информаторов, кое-кого опять пришлось запугать. Мы перепробовали все, но результат был равен нулю. Источники действительно не знали, кто несет ответственность за взрывы. Известно это было лишь Догану. Мы понимали: всей правды он не раскроет никогда. После взрыва в типографии Клан, похоже, решил передохнуть.
Уин выбрался из джипа, подошел к переднему бамперу. Адам последовал за ним. Оба долго смотрели на реку.
– Пива выпьешь? Могу принести.
– Нет, спасибо. С меня хватит.
– Шучу, шучу. Так вот, Доган торговал подержанными автомобилями, а в зале, где они были выставлены, мыл пол один старый неграмотный негр. Агенты Бюро пытались найти к нему подход, но старик сторонился. И вдруг он по собственной воле сообщает нашему человеку, что видел, как пару дней назад Доган вместе с каким-то парнем положил в багажник зеленого “понтиака” картонную коробку. Старик выждал, потом пошел взглянуть. В коробке находился динамит. На следующее утро по городу разнеслись слухи о новом взрыве. По-видимому, уборщик знал, что его хозяином интересуется ФБР, поэтому и шепнул нам пару слов. В помощниках у Догана числился некий Вирджил, тоже член Клана. Я решил переговорить с ним. Явился в три часа ночи к его дому, начал барабанить в дверь. Ты ведь понимаешь, это наша обычная практика. Вспыхнул свет, Вирджил вышел на крыльцо. Рядом со мной стояли восемь агентов, со значками. От страха Вирджил чуть не обмочился. Говорю: “Нам известно, что прошлой ночью ты доставил в Джексон динамит, а такое тянет лет на тридцать, не меньше”. Ты бы слышал, как завопила за дверью его жена! У Вирджила ноги задрожали. Я оставил ему визитку с номером телефона, приказал до полудня позвонить, дал понять: никому ни слова, особенно Догану, агенты с него глаз не спускают.
Сомневаюсь, чтобы в ту ночь он вернулся в постель. Когда через несколько часов мы встретились, глаза у Вирджила покраснели. Нам удалось найти общий язык. Взрыв, признался он, не был подготовлен людьми Догана. Разузнать он успел немногое, но появились все основания полагать, что бомбу устанавливал какой-то совсем молодой парень, почти мальчишка, из соседнего штата. Где его подцепил Доган, осталось тайной, но парень слыл настоящим специалистом. Доган выбирал объект, составлял план акции, затем появлялся этот умелец, делал всю черную работу и исчезал.
