Кен Фоллет - Третий близнец
– Сроду не слыхивал об агенте по имени Гита Сумра, – сказал Джим. – Так что, наверное, не велика шишка.
– А кого ты лично знаешь в нынешнем ФБР? – нетерпеливо спросил Беррингтон.
– Когда-нибудь встречался с супругами Крин, Дэвидом и Хилари?
Беррингтон отрицательно помотал головой.
– Он помощник директора, она бывшая алкоголичка. Обоим под пятьдесят. Десять лет тому назад, когда я еще возглавлял ЦРУ, Дэвид работал на меня. Он занимался дипломатическим корпусом, собирал данные на все посольства, их сотрудников, естественно, интересовался их шпионской деятельностью. Мне нравился этот парень. Но в один прекрасный день Хилари напилась, села в «хонду» и насмерть задавила ребенка в Спрингфилде. Это была шестилетняя девочка, негритянка. А она не остановилась, проехала дальше, притормозила у какого-то универсама и позвонила Дэйву в Лэнгли. Он, конечно, сразу примчался туда на своей машине, забрал жену и отвез домой. А потом сообщил в полицию, что у них угнали «хонду».
– Но затем что-то пошло не так?
– Да. Отыскался свидетель, видевший, что за рулем «хонды» сидела белая женщина средних лет. И еще нашелся один настырный детектив, знавший, что женщины не так часто крадут машины. Возможно, именно тот свидетель опознал Хилари, на нее надавили, и она во всем созналась.
– Ну а дальше?
– Я лично пошел к прокурору округа. Тот твердо вознамерился засадить их обоих в тюрьму. Я поклялся, что дело это непростое, что тут замешаны вопросы национальной безопасности. И убедил его снять обвинение. Хилари начала посещать Общество анонимных алкоголиков, вылечилась и с тех пор не пьет.
– А Дэйв перешел в ФБР и сделал там неплохую карьеру.
– Да, и он обязан мне по гроб жизни.
– Он может остановить эту даму по имени Гита?
– Он один из девяти помощников директора, подчиняется ему напрямую. Подразделением отпечатков пальцев он не занимается, но считается в Бюро весьма влиятельным человеком.
– Так сможет или нет?
– Да не знаю я! Спрошу, ладно? Если это можно сделать, он сделает. Исключительно для меня.
– Договорились, Джим. – Беррингтон поднялся. – Садись за этот долбаный телефон и звони своему приятелю.
27
Джинни включила в лаборатории свет, Стив прошел в помещение следом за ней.
– Генетический язык имеет четыре ключевые буквы, – сказала она. – А, Ц, Г и Т.
– И что же они означают?
– Аденин, цитозин, гуанин и тимин. Это химические соединения, привязанные к длинным центральным цепочкам молекулы ДНК. Они образуют слова и целые предложения, например: «Прикрепи к каждой ступне по пять пальцев».
– Но ведь в ДНК каждого человека записано, что надо прикрепить по пять пальцев к каждой ступне.
– Верно. Твоя ДНК очень схожа с моей и с ДНК всех остальных людей в мире. У нас также много общего с животными, поскольку они сделаны из тех же белков.
– Так в чем же тогда может быть разница между моей ДНК и ДНК Денниса?
– Между словами встречаются маленькие вставки, которые как бы ничего не означают, просто набор букв, бессмыслица. Они подобны пробелам между отдельными словами в предложении. Их принято называть олиго-нуклеотидами, но мы называем их просто «олиго». И вот в пространство между словами «пять» и «ступня» могут затесаться олиго, обозначаемые ТАТАГАГАЦЦЦЦ, причем повторяться это может несколько раз.
– И что же, у всех есть этот ТАТАГАГАЦЦЦЦ?
– Да, но число повторений различно. Допустим, у тебя между словами «пять» и «ступня» может быть тридцать один ТАТАГАГАЦЦЦЦ, а у меня этот пробел может быть заполнен целыми двумястами восемьюдесятью семью олиго. Но это не имеет принципиального значения, поскольку эти олиго ничего не означают.
– Тогда как же сравнить мои олиго с олиго Денниса?
Она показала ему прямоугольную пластину размером с книжку средней величины.
– Мы покрываем эту пластину гелем, делаем внутри него щелевидные углубления и капаем в них образчики твоей ДНК и ДНК Денниса. А потом помещаем пластину вот сюда… – На столе стоял небольшой стеклянный контейнер. – Пропускаем через гель электрический ток в течение двух часов. Под воздействием тока фрагменты ДНК просачиваются сквозь гель, образуя прямые линии. Но мелкие фрагменты движутся быстрее крупных. А потому твой фрагмент, состоящий из тридцати одного олиго, опередит мой из двухсот восьмидесяти семи.
– А как вы можете проследить за их движением?
– Мы используем химические вещества под названием «зонды». Они обладают способностью внедряться в определенные олиго. Допустим, у нас имеется олиго, притягивающий к себе ТАТАГАГАЦЦЦЦ. – Джинни показала ему кусочек ткани, напоминающий мочалку для мытья посуды. – Берем нейлоновую мембрану, пропитанную зондовым раствором, и накладываем ее на гель. Фрагменты, находящиеся в нем, сразу же начнут впитываться. Мало того, зонды испускают свечение, так что получается нечто вроде фотографии. – Она посмотрела на второй контейнер. – Вижу, Лиза уже наложила нейлоновую мембрану на пленку с гелем. – Она, щурясь, всмотрелась. – Думаю, рисунок уже успел образоваться. Теперь нам надо лишь зафиксировать пленку.
Джинни начала промывать пленку в каких-то химикатах – Стив все это время пытался разглядеть изображение на ней. Затем она прополоскала ее под краном с холодной водой. Вся история его жизни записана на этом кусочке пленки. Но он видел лишь невнятный, напоминающий ступеньки лестницы, рисунок на прозрачном пластике. Наконец Джинни стряхнула с пленки последние капли воды и поместила ее перед световым проектором.
Стив всмотрелся. Пленка сверху донизу была покрыта сероватыми прямыми полосами шириной примерно в четверть дюйма. Все это напоминало следы от протекторов. «Протекторы» были пронумерованы – в нижней части пленки располагались цифры от единицы до восемнадцати. Внутри серых полос виднелись аккуратные черные вкрапления, напоминавшие дефисы. Что все это означает, он не понимал.
– Черные метки показывают, насколько далеко успели продвинуться твои фрагменты, – объяснила Джинни.
– Но на каждой из полос по две такие отметины, – сказал Стив.
– Это потому, что у тебя два витка ДНК, один от отца, другой от матери.
– Ах да, конечно! Двойная спираль.
– Именно. И у твоих родителей различные олиго. – Она сверилась с какими-то записями, затем подняла на него глаза. – Уверен, что хочешь узнать все?…
– Конечно.
– Ладно. – Джинни снова внимательно посмотрела на пленку. – Полоса под номером три – это твоя кровь.
Внутри этой полосы располагались две черные отметины, примерно посередине, на расстоянии дюйма друг от друга.
– Полоса шесть – контрольная. Это, возможно, моя кровь или кровь Лизы. А потому отметины должны занимать совершенно другое положение.
– Так оно и есть.
Две отметины располагались совсем близко друг от друга и в самом низу пленки, рядом с цифрами.
– Полоса пять принадлежит Деннису Пинкеру. Теперь скажи, отметины там находятся в том же положении, что и у тебя? Или нет?
– В том же, – сказал Стив. – Полное совпадение.
Она подняла на него глаза.
– Стало быть, Стив, вы с ним близнецы.
Он все еще отказывался в это верить.
– А есть ли хоть какая-нибудь вероятность ошибки?
– Конечно, – кивнула Джинни. – Один шанс из ста, что у двоих не связанных родством индивидуумов может оказаться одинаковый фрагмент, присутствующий и в материнской, и в отцовской ДНК. Обычно мы подвергаем анализу четыре различных фрагмента с использованием различных олиго и различных зондов. Это уменьшает вероятность ошибки до одной на сто миллионов. Лиза сделает еще три анализа, на каждый уйдет примерно по полдня. Но я уже предвижу результат… А ты?
– Да, наверное, – вздохнул Стив. – Придется, видно, смириться и как-то жить с этим. Но, черт побери, откуда же я тогда взялся?
– Знаешь, у меня почему-то не выходит из головы одна твоя фраза, – задумчиво произнесла Джинни. – «У меня нет ни братьев, ни сестер». Но судя по тому, что ты рассказывал про своих родителей, они, мне кажется, хотели бы иметь полный дом детишек – трех, четырех, если не больше.
– Вы правы, – кивнул Стив. – Но у мамы не все благополучно со здоровьем. Ей было тридцать три, и они с отцом прожили в браке десять лет, когда на свет появился я. Она даже написала об этом книгу. Называется «Что делать, если ты не можешь забеременеть». Книга стала ее первым бестселлером. А на гонорар она купила летний домик в Виргинии.
– А Шарлотте Пинкер было тридцать девять, когда родился Деннис. Боюсь, у этой семьи были те же проблемы. Весь вопрос в том, может ли это иметь какое-то значение.
– Какое?
– Я и сама пока не знаю. Скажи-ка, а твоя мама проходила курс лечения?
– В книге об этом ни слова. Но могу спросить. Позвонить ей?
– А стоит ли?
– Ну, в любом случае, придется рассказать им об этой загадке.
