Родриго Кортес - Пациентка
Гость как не услышал.
— Мистер Левадовски сказал, что надо идти по цепочке… Но ведь над Висенте Маньяни стоите вы? Ведь так? Вы ведь здесь самый главный?
И тут до Тревиса начало доходить… внутри что-то словно оборвалось, он похолодел, а остатки волос на его загривке начали медленно подыматься дыбом.
— Господи! — выдохнул он. — Кто вы?!
— Я не знаю, — пожал плечами гость и начал медленно приближаться. — Иногда мне кажется, что я ангел господен, а иногда…
— Не надо ко мне подходить! — забеспокоился Тревис. — И что это у вас в руке?!
— Это? — поднес руку к лицу, словно видя ее в первый раз, гость. — Бритва. Хорошая бритва. Немецкая.
Тревис в ужасе прижался к сейфу и вдруг почему-то вспомнил этого журналиста на крыше собственной машины.
— Кстати… — как очнулся визитер и обвел кабинет ясным беспокойным взглядом. — У вас Библия есть?
— Есть… — совершенно сходя с ума от ужаса, выдохнул Тревис. — В столе…
— Спасибо, — кивнул гость, — а то я в этот раз как-то оказался не готов…
— К чему? — почти неслышно произнес Тревис и почувствовал, как по его ногам течет горячая струя. — Господи, не надо! Не надо ко мне подходить!
Гость улыбнулся и подошел еще ближе, почти вплотную.
— Как приятно, — улыбнулся он. — Как приятно…
— Что приятно?!
— Вы один из немногих, кто поминает господа перед смертью, — совершенно удовлетворенно закивал гость и занес бритву над головой.
Тревис рванулся прочь, но поскользнулся в луже собственной мочи, и в следующий миг вскрикнул от боли и повис на прицепленном к ручке сейфа браслете. И тогда гость склонился над ним — почти лицом к лицу — и, наслаждаясь его страхом, стремительно провел бритвой вдоль пуговиц ослепительно белой рубашки — сверху вниз.
* * *С мэром города Салли не торопился, ведь до прихода этой шлюхи было еще порядка трех-четырех часов. Он аккуратно срезал с подрагивающего, агонизирующего тела всю одежду, пододвинул стул поближе и стал с интересом наблюдать.
У Салли вечно не хватало времени или терпения рассмотреть процесс умирания в деталях, а между тем это оказалось весьма интересным. Большое сильное тело Хьюго Тревиса расставалось с возможностью дышать, пить, есть и совокупляться крайне неохотно.
В общем-то, он вел себя тихо. Салли почти сразу, как только Тревис попытался крикнуть, воткнул бритву в толстое, прикрытое вторым подбородком горло и, похоже, повредил голосовые связки. Но это мэра не убило.
Затем Салли расписал его живот добрыми двумя десятками порезов, однако, как бы сильно он ни бил, под кожей оказывался только жир, и мэр только растерянно и удивленно хлопал глазами и — жил.
Тогда Салли перерезал ему сухожилия на руках и ногах, а затем из любопытства весьма удачно для первого раза снял скальп. Однако залитый кровью мэр города только хрипел и продолжал смотреть на него загнанным болезненным взглядом коровы на скотобойне.
И вот тогда Салли брезгливо оттянул старому греховоднику мошонку и быстро, в один прием, оскопил его. Но и теперь мэр только выпустил разъехавшимся в разные стороны от пореза горлом два десятка больших кровавых пузырей.
Салли настолько увлекся, пытаясь угадать, на каком же этапе эта огромная туша испустит дух, что даже пропустил самому себе назначенное время, а когда глянул на часы, внутри у него екнуло. Эта шлюха нарушила свое обещание и, похоже, быть в назначенный срок, то есть к четырем-пяти утра, не собиралась.
«И что дальше? — подумал он. — Что мне теперь с ними со всеми делать? Подскажи, господи!»
Но господь молчал.
Салли знал Библию совсем даже неплохо, но сейчас ему на ум приходила только история о плохой правительнице Иезавели, которую солдаты по прямому указанию господа выбросили из окна.
Он сунул руку в карман, отыскал ключик от стандартных полицейских наручников и отстегнул полумертвого мэра от сейфа. Не без труда подтащил огромное тело к окну и открыл обе рамы.
Солнце уже всходило над господней землей, и был этот желтый пустынный рассвет так божественно хорош, что у Салли защемило сердце. Господь явно радовался за него и прямо указывал, что все сделано верно.
* * *Едва выбравшись из лабиринта старых зданий, Нэнси сообразила, что, во-первых, она забыла «беретту» в кабинете на столе, а во-вторых, что машины у нее нет, а возвращаться за ней домой немыслимо — ребята из охраны мгновенно сядут на хвост. И тогда, покружив с полчаса по городу, она все-таки решилась вскрыть оставленный на улице без присмотра старенький «жук», закоротила провода зажигания и спустя два с лишним часа была уже в Сан-Антонио. Опустила письмо в почтовый ящик и только тогда спохватилась и глянула на часы.
Черт!
Она опаздывала, и опаздывала серьезно.
Не мешкая ни секунды, Нэнси бросилась к машине и, выжимая все, что можно, пустилась в обратный путь. Но старая машина шла неохотно, так что когда она подъезжала к зданию мэрии, над городом уже стояло яркое утреннее солнце, но главное, вся площадка перед главным зданием города была битком забита полицейскими машинами.
«Вот и все, — поняла она. — Сейчас Тревис им все расскажет, и меня возьмут…»
На душе сразу полегчало, и она вдруг признала, что бесконечно устала от взятого на себя невыносимого бремени ответственности. Представила, как ее арестуют, отведут в камеру, и улыбнулась: впервые в жизни ей было глубоко наплевать, что по этому поводу скажут в клубе жен полицейских.
* * *Обнаженное, изрезанное, окровавленное тело Хьюго Тревиса лежало на газоне под окнами собственного кабинета. Библия, само собой, валялась неподалеку. Бергман вздохнул и присел над трупом.
— Кто его нашел?
— Дежурный по муниципалитету лейтенант Коул, сэр! — с отчаянием в глазах выпалил и вытянулся в струнку стоящий неподалеку совсем еще юный полисмен.
Бергман вздохнул и сокрушенно покачал головой. Он хорошо представлял, сколь незавидное будущее ожидает теперь этого молоденького лейтенанта.
— Сочувствую, Коул, — пробормотал он и поднялся. — Как он проник в мэрию, выяснили?
— Так точно, сэр, — кивнул ему вечный дежурный по управлению Шеридан. — Через окошко на задах муниципалитета.
— А туда он как подошел? — оторопел Бергман.
— Через склады, — мрачно отозвался Шеридан. — И, судя по всему, так же и вышел.
— Экспертов пригласили?
— Уже работают.
Бергман покачал головой и отошел. Он отправил докладную о происходящем в городе в ФБР уже неделю назад, но Вашингтон отзываться на истошный вопль рядового начальника полицейского управления не спешил. Но теперь… теперь они точно приедут… хотя бы для того, чтобы выпить из него всю его кровь.
Рядом резко затормозила большая черная машина, и из нее вывалился вице-мэр города Висенте Маньяни.
— Как он?! — подлетел Маньяни к трупу и сразу же все понял. — Мертв?
Бергман кивнул.
Маньяни досадливо цокнул языком.
— А я вам говорил, Бергман! — с раздражением произнес он. — Не надо цацкаться с этими колумбийцами! Порешительнее надо быть!
— А если это не колумбийцы? А если это все-таки…
— Не порите чушь! — на полуслове оборвал его Висенте. — И учтите, Бергман, если вы и дальше будете так относиться к своим прямым обязанностям, я вас к такой матери выгоню! Мне в моей полиции ни на что не способные старые пердуны ни к чему!
Бергман вспыхнул, хотел послать этого дурака подальше и тут же осекся: с нынешнего дня, а точнее, с момента смерти прежнего мэра, единственным имеющим право исполнять обязанности главы города был его первый заместитель Висенте Маньяни.
— Вы все поняли, Бергман?! — вернул его в реальность Висенте.
— Да, сэр, — мрачно отозвался начальник полиции. — Я понял.
* * *К десяти утра Джимми Дженкинс решился. Оставил машину и не без труда пробился через дежурного офицера в заваленный бумагами кабинет Бергмана.
— Разрешите обратиться.
— Да, Дженкинс, — кивнул Бергман. — Говорите.
Джимми секунду помялся и все-таки выпалил:
— Я думаю, это все моя Нэнси сделала.
Бергман как-то сразу почернел лицом.
— У вас есть основания… так считать?
Джимми поджал губы и кивнул.
— Ее «беретты» я на своем месте давненько не вижу. Да и дома она сегодня снова не ночевала.
Бергман с явным облегчением улыбнулся.
— Продолжайте, Дженкинс…
— И это… она в последнее время вообще какая-то ненормальная! То дурацкие вопросы задает, то…
— Стоп-стоп! — оборвал подчиненного Бергман. — Какие вопросы?
Джимми смутился.
— Да так… дурацкие…
Бергман медленно, с какой-то угрозой поднялся из-за стола.
— Начали, Дженкинс, так говорите.
Джимми потупился.
— Она… спрашивает… чего я боюсь… — чуть ли не по слогам процедил он.
