Файт Этцольд - Крой тела
В социальных сетях общаются миллионы людей. Владимир погрузился в мир сетей и сайтов знакомств — обычных, гетеросексуальных, и необычных. Сайты для геев… Их пользователей он хотел привлечь в качестве марионеток. Были и отвратительные сайты, специальные сайты, где общались люди, которые хотели, чтобы их мучили или даже убивали, и люди, которые мучают и убивают других.
На одном из таких сайтов Владимир обнаружил знакомое лицо. Он знал этого человека еще в детском доме. Он помнил комнату с фильмами про ниндзя. Он помнил прачечную в подвале.
Он вступил в контакт.
Он найдет его.
И он его убьет.
Глава 37
Садизм начинается с издевательств над животными, но животные выживают. Следующая стадия — мучить животных до смерти. Потом будут мучить людей, которые выживут после пыток. И последняя стадия — мучить людей до смерти.
Инго М. в детстве ловил лягушек и надувал их через соломинку, пока те не лопались. Не то чтобы они разлетались на куски — у них разрывались внутренние органы, и земноводные умирали в муках. Инго находил это захватывающим.
Но в какой-то момент этого стало ему недостаточно, и он перешел на крупных животных. А позже принялся искать людей. Мальчиков и девочек. Использовать их было проще: ребенку легче дать почувствовать, что он избран для каких-то «особых» вещей, так что это не выглядело как принуждение. Сначала Инго отпускал детей после того, как «поиграл» с ними, но в какой-то момент это показалось ему рискованным. В конце концов, они ведь могли проговориться.
А сделать этого они не могли, только будучи мертвыми.
Страх в их глазах стал для Инго эликсиром жизни. Крики и плач — это цветы их души.
И Инго М. пил слезы убитых детей.
Было непросто постоянно иметь то, что особенно возбуждало. Иногда приходилось довольствоваться мальчиками по вызову. Их он не мог просто так убить, но за небольшие деньги они делали все, что он пожелает.
Это случилось в начале года, еще лежал снег. Инго познакомился в Интернете с парнем, который в точности соответствовал его вкусам. Его звали Чилл, он был рослым, спортивным, со светлыми волосами. И покорным. Он готов был сделать все, воплотить самые грязные фантазии и не стал бы настаивать на презервативе… Так он написал о себе.
И Инго действительно видел это. Нет, он просто чуял это.
Они встретились в баре клуба. Это было самое популярное в Берлине место, где проходили как гетеросексуальные вечеринки, так и для геев. Иногда после садо-мазосборищ пол там становился скользким от крови. Гремели хардкор и техно, пары исчезали в каких-то темных комнатах. Инго встретился с геем, который называл себя Чилл, и почувствовал отвердение в штанах.
— Две сотни за ночь? — спросил он сквозь громыхание техно-бита. — На всю ночь? И никаких запретов?
Чилл кивнул.
— И без резинки?
Чилл снова кивнул.
Они поехали в бункер, который снял Инго М. Обычно там репетировали музыкальные группы, но, конечно, не в два часа ночи. Подвал был звуконепроницаемым, три этажа под землей, двери в нем блокировались. Инго М. уже задушил здесь трех своих жертв, после того как закончил с ними. Он смотрел им в глаза, надеясь рассмотреть то, что видели они, умирая. Но видел лишь ту же панику, те же мольбы, что и несколькими часами ранее. И сердился.
На нижнем этаже бункера находилось все, что могло ему пригодиться: наручники, кляп, веревки, стул, точнее, каркас от него с металлической сеткой вместо сиденья, намертво привинченный к бетонному полу.
В углу — камера. Инго любил снимать то, что делает. Его компьютер тоже стоял там, и в нем хранились самые классные его фильмы. В бункере не было Интернета, и Инго это вполне устраивало. Фотографии и видео предназначались только для него, потому что если бы его поймали, то охоте настал бы конец.
Он был извращенцем, но не идиотом.
Чилл разделся, наклонился и расстегнул штаны Инго. Прекрасно! После этого Инго намеревался связать парня и немного поиздеваться над ним. Чилл был крупнее и сильнее, но Инго его не боялся. В конце концов, он ведь платил парню, а если веревки начнут рваться, то за маленьким шкафом у него всегда имелись запасные.
Чилл расстегнул его штаны, и Инго почувствовал нарастающую эрекцию. Он пускал слюни от возбуждения и, вытянув шею, чтобы лучше видеть парня за «работой», посмотрел вниз горящими глазами.
Сейчас он возьмет в рот. И это может длиться долго, пока Инго…
Что-то просвистело, и за доли секунды все окрасилось красным, остались только боль и шок. Ужасный шум заполнил голову Инго, во рту появился медный привкус. То, что еще секунду назад было его лицом, превратилось в месиво из осколков зубов и рваной плоти.
Он ощутил на носу и разбитых губах жгучую жидкость и затуманенным взглядом посмотрел на Чилла. Парень больше не выглядел покорным, в нем угадывалась смесь холодного презрения и предвкушение садистской радости.
Инго вдруг учуял резкий запах, который был знаком ему еще со времени работы в больнице.
Хлороформ.
Глава 38
Там что-то есть снаружи.
Оно что-то хочет от меня.
И я часть плана.
USB-флеш-накопитель с новостью, спрятанной в голове трупа. Он попал в голову жертвы через нос.
Еще одно известие от него.
Слова Фридриха: Иное.
Чужое.
Злое.
Они привезли ноутбук. Фридрих позвонил Винтерфельду и сообщил о жуткой находке.
На карте памяти хранился всего лишь один текстовый документ.
Дрожащими пальцами Клара дважды щелкнула на файле.
Открылась программа.
Потом появился текст:
Кларе Видалис, УУП
Было бы преувеличением сказать, что я удивлен, ведь вы нашли это сообщение и читаете его. Я знал, что вы обладаете многими позитивными качествами, которые делите с остальными женщинами.
У вас в голове есть нечто подобное тому, что было у моей последней жертвы.
Но и этого было бы недостаточно, ведь сегодня вы узнали, что я уже убил 14 женщин. Конечно, мне для этого потребовалась парочка мужчин-марионеток. Так что Якоб Кюртен — не единственная жертва.
Итак, 14 плюс х.
Впечатляюще, не так ли? Или для вас, вероятно, пугающе.
Я знаю, выходные на носу, и вы хотите в отпуск, если не ошибаюсь. Но мы еще не закончили.
Сегодня вечер пройдет в двух планах: я покажу вам, что нас связывает, и одновременно то, что вы упустили из виду.
И если вы достаточно сильны — потому что вам совсем не понравится то, что я покажу, — и если у вас есть разрешение и осталась честь, продолжайте охотиться на меня.
Охотиться — это именно то слово.
Потому что поймать меня вы не сможете.
Потому что меня не существует.
Проснитесь, прежде чем умереть.
Из Ничего.
Безымянный
Глава 39
Теперь Инго увидел свет.
Горели неоновые лампы-трубки под сводами подвала.
Он хотел облизнуть губы, но сдержался, потому что почувствовал, что ни губ, ни передних зубов у него нет, вместо них — ноющая каша из ошметков мяса и обломков.
Осколки зубов плавали во рту, как сбившиеся с курса лодки в море из слюны, крови и сгустков. Инго попытался открыть рот, и его пронизала адская боль. Он почувствовал, как кости трутся друг о друга. Похоже, челюсть сломана.
«Чертов говнюк!» — мысленно кричал Инго. За двести евро парень готов был стать его сексуальным рабом на ночь и для начала должен был отсосать. А вместо этого подпрыгнул, ударил головой Инго в лицо, выбил ему зубы, разбил губы и сломал челюсть.
Инго сидел на металлическом стуле, намертво прикрученном к бетонному полу. Этот стул он знал хорошо. К нему Инго привязывал других и издевался над ними. А теперь его руки и ноги прикованы к этому орудию пытки.
Несмотря на боль и страх, мозг Инго продолжал работать и делать рациональные выводы, на которые способен человек в подобных ситуациях. Его мысли разделились и сконцентрировались на трех вопросах.
Во-первых: что сделает с ним этот парень?
Во-вторых: как уговорить мерзавца отпустить его?
И в-третьих, самый важный вопрос: кто он вообще такой?
Парень по имени Чилл уже оделся. Сейчас он сидел перед компьютером Инго и просматривал фотографии. Заметив, что Инго пришел в себя, он повернулся.
Тонкий ручеек крови стекал с его виска по щеке, но Чилл этого даже не замечал. Эту рану он наверняка получил, когда внезапно изо всех сил ударил головой в лицо Инго.
— Кто ты? — невнятно произнес Инго. Кровь пузырилась на его рассеченных губах.
Мужчина поднялся, стер кровь с виска пальцами, облизнул их, холодно усмехнулся и надел очки.
Очки в оправе из матовой нержавеющей стали.
— Кто я? — переспросил он. Лицо его было непроницаемым, как у статуи. — Твой самый страшный кошмар.
