Свинцовый шторм - Корнуэлл Бернард

Анжела повернулась ко мне. Она знала, о чем я думал.

— Прости меня.

— Не надо.

— Просто... — Она пожала плечами, не зная, что сказать.

— У него пальма первенства?

— Наверное, да.

— А у тебя нет выбора? — спросил я и тут же пожалел об этом, потому что тем самым проявил свою ревность.

— У меня всегда есть выбор, — ответила она с вызовом.

— Тогда почему же мы не можем уплыть на «Сикоракс» в воскресенье? В воскресенье Беннистер будет еще во Франции, хотя «Уайлдтрек» отправился домой три недели назад. Ты поплывешь со мной, — продолжал я. — Через несколько дней мы будем на Азорах, а там решим, что делать. Может, ты хочешь еще раз побывать в Австралии? Или мечтаешь побороздить Карибское море?

Анжела скрутила волосы и уложила их вокруг головы.

— Я страдаю морской болезнью.

— Через три дня все пройдет.

— Я этого не переживу. — Она смотрела в зеркало и вставляла в волосы шпильки. — Я не гожусь для моря.

— Все с этим справляются, — заметил я, — через какое-то время. Поверь мне, это не надолго.

— Ну, Ник!

Я давил на нее слишком сильно.

— Прости.

Она внимательно разглядывала свое отражение.

— Неужели ты думаешь, что мне не хочется бросить все это? Я сыта по горло этой неуверенностью Тони, этой завистью на работе, возней с графиками и киноинвентарем, суетой и вечными поисками идей для следующей программы! Но я не могу решиться на такое, не могу. Будь мне двадцать лет — другое дело. В этом возрасте весь мир состоит из любви — надо только немного в это верить. Но мне уже двадцать шесть.

— Двадцать шесть — это еще не возраст.

— Я чересчур стара, чтобы быть хиппи.

— Но я же не хиппи.

— А кто же ты, черт побери? — Она вытряхнула из пачки сигарету и закурила. — Ты собираешься шляться по миру как цыган. А где ты возьмешь деньги? Что будешь делать, если откажут ноги? А когда ты состаришься? Для тебя это нормально, тебя это особенно не заботит. Ты уверен, что все получится. Но я не такая, как ты...

— Ты хочешь быть в безопасности.

— А разве это плохо? — спросила она воинственно.

— Нет, просто я люблю тебя и не хочу потерять.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Найди работу, поселись в Девоне. С твоей медалью это легко.

— Может быть.

Ее лицо исказилось, и она загасила сигарету, даже не сделав первой затяжки. Она встала, обошла кровать и сбросила купальный халат на пол. Она стояла передо мной совсем голая и смотрела на меня.

— Послушай, давай сначала закончим фильм, а потом уже будет думать о будущем.

Я откинул для нее одеяло.

— Хорошо, босс.

Анжела улеглась рядом со мной.

— Ты останешься до завтра?

Завтра была пятница.

— А как насчет уик-энда?

— Ты же знаешь, я не могу.

Беннистер хотел, чтобы Анжела прилетела к нему во Францию на уик-энд. После нескольких удачных гонок он переехал на Ривьеру для участия в жюри телевизионного фестиваля. Теперь работа была закончена, и он хотел, чтобы Анжела прилетела на закрытие. Предполагалось, что она будет в Ницце в пятницу вечером, а в понедельник утром они вернутся обратно и сразу же поедут в Девон. Мы оба понимали, что сегодня — наша последняя ночь украденной свободы, так как с возвращением Беннистера возникнут всем известные трудности.

Утром Анжела ушла пораньше — ей надо было побывать в нескольких студиях, где делали предварительный монтаж отснятого материала. Я сам себе сварил кофе в маленькой кухоньке, принял душ в ее миниатюрной ванной комнате, затем сел и составил список карт, которые мне понадобятся. Список получился длинным, а денег как всегда было в обрез, и, поразмыслив, я сократил его, оставив лишь Азоры и Карибское море. Каждая поездка в Лондон означала, что придется вычеркнуть из списка еще несколько карт, но я полагал, что «Сикоракс» не будет на меня в обиде. Я окинул взглядом немногочисленные вещи, принадлежащие Анжеле: разбросанные бумаги, оставшиеся от прошлых программ, приятная акварель на стене да потертый плюшевый мишка, единственное напоминание о детстве в родном доме.

Зазвонил телефон. Я не двинулся с места. Аппарат был с автоответчиком, и я, хотя и находился в квартире, оставил его включенным. Если это Анжела, то, услышав ее голос, я подниму трубку и отключу автомат. Я ненавидел этот механизм, он напоминал мне типичную уловку при изменах, но предосторожность была необходима. Иногда звонил Беннистер, и я слушал его властный голос, дающий четкие указания, и во мне закипала ревность.

Вежливый голос Анжелы, записанный на пленку, приносил извинения, что она не может лично поговорить по телефону. Пожалуйста, оставьте сообщение после гудка, говорила она, и послышался сигнал. Потом наступила тишина, и я уже было подумал, что звонивший повесил трубку, как вдруг раздался знакомый голос: «Привет. Вы меня не знаете. Меня зовут Джилл-Бет Киров. Мы встречались на банкете у Энтони Беннистера. Может, помните? Я разыскиваю Ника Сендмена и поскольку знаю, что вы делаете фильм о нем, то подумала, что, может, вы передадите ему о моем звонке. Мой номер...»

Голос прервался, так как я отключил автомат и поднял трубку:

— Джилл-Бет?

— Ник! Привет!

Я был рассержен.

— Откуда, черт побери, ты знаешь, что я здесь?

— Что с тобой, Ник? — опешила она. — Я просто разыскиваю тебя. Я не знала, где ты, и собиралась зажечь маяки везде, где только можно. Нам надо поговорить. Идет?

На мгновение я забыл о договоренности с Мики Хардингом.

— Думаю, нам нечего сказать друг другу.

Она помолчала.

— Ты хочешь играть по-жесткому или по-мягкому?

— Что это значит? — не понял я.

Она вздохнула.

— Однажды мне пришлось собирать сведения о парне, похожем на тебя, Ник. Правда, у него был ялик, совершенно прелестный. На носу у ялика была фигура русалки с лицом его жены. Парень очень гордился своим судном. Но оно сгорело. Это была трагедия. Понимаешь, человек вложил в этот ялик всю свою душу, а одна-единственная сигарета устроила фейерверк, как салют на Четвертое июля.

— Ты мне угрожаешь?

— Ник! — в ее голосе слышалась обида. — Я просто хочу поговорить с тобой, хорошо? Что здесь такого?

Я вспомнил Мики и его обещание, что газета поможет мне выйти сухим из воды.

— Хорошо, — осторожно ответил я.

Она предложила встретиться прямо сегодня, за завтраком, но я не знал, смогу ли я так быстро связаться с Мики. Я вообще не был уверен, что разыщу его в выходные дни.

— Мы сможем встретиться не раньше понедельника, — сказал я, — это в лучшем случае, и я буду в Девоне.

— Хорошо, Ник.

Она назвала кафе, которое я знал, и назначила время.

Я положил трубку. Оказалось, Кассули и не думал прекращать преследование. Псы были спущены и уже бежали по следу, и мне предстояло вывести их на свет, где они будут ослеплены и смущены гласностью. Я позвонил в газету и нашел Мики в отделе новостей. Я объяснил, где и когда мы встречаемся с Джилл-Бет.

— Ты сможешь? — спросил я.

— Я все сделаю. — Он оживился и, наверное, уже представлял себе заголовки: «Магнаты замышляют пиратство!», «Янки-миллиардер угрожает рабочим местам в Великобритании» или более вероятный в его газете: «Отпор Кассули».

Анжела вернулась в плохом настроении: редактор фильма заболел, а помощник, по ее словам, — просто мясник. Поговорив с Джилл-Бет, я перемотал кассету, и на наш разговор наложились приглашение на завтрак, информация о расписании самолетов в Ниццу и звонок от подруги детства, которой хотелось просто поболтать с Анжелой.

— На самом деле ей нужна работа, — съязвила Анжела. — А ты как провел день?

— Купил две карты и видел кучу вещей, которые не могу себе позволить.

— Бедный Ник. — И она дотронулась до моей щеки своей холодной худой рукой. — Один знакомый предложил мне свой коттедж в Норфолке на уик-энд. Телефона там нет, а на реке стоит лодка. Лодка Ферона?.. Это что-то значит?

— Ферон много чего значит! — Я радовался как дитя, но все же решил уточнить: — А Ницца?