Джон Бердетт - Бангкокская татуировка
Я перевел.
Гостья улыбнулась с ледяной учтивостью:
— Давайте оставим в покое Лаос. Хотелось бы вернуться к нашим делам. У полковника есть вопросы?
— Поинтересуйся: Митч Тернер — это настоящее имя погибшего?
— Одно из имен, — ответила она после некоторой паузы.
Викорн улыбнулся и кивнул.
— А теперь спроси, кем он был на самом деле?
— Секретная информация. — Гостья произнесла это медленно, взвешенно и вежливо.
Полковник вновь кивнул. Молчание моего босса показалось ей непонятным, и она покосилась на Хадсона.
— Люди в этой части света могут выражаться весьма иносказательно, — объяснил тот. — Господин Викорн подразумевает, что, согласно его образу мыслей, который вы, в зависимости от вашей точки зрения, назовете либо феодальным капитализмом, либо «реальной политикой»,[53] мы с вами — нищие рабы, которых он способен двадцать раз купить без ущерба для своего кармана, и занимаемся расследованием смерти человека, который приехал в страну под вымышленным именем, поэтому для следственных действий Митча Тернера вообще не существует. Так что не стоит рассчитывать на сильную поддержку.
Я пришел в восторг от того насколько быстро наша гостья адаптировалась к ситуации: подтянула стул к письменному столу Викорна и села. Подалась вперед, слегка улыбнулась:
— Митч Тернер — один из псевдонимов работавшего нелегально агента, который имел резидентуру на юге страны, был убит в гостиничном номере и обнаружен присутствующим здесь детективом. Сама я его не знала. — Взгляд в сторону Хадсона.
— Я тоже. Он еще новичок. Навязали на мою голову, когда я находился в Штатах. Должен был познакомиться с ним в ту самую неделю, когда его убили.
— Из полученной информации я заключила, что он был блестящим сотрудником, может быть, даже слишком. Досье рекомендовало использовать Митча Тернера на аналитической работе. У Тернера была нулевая сопротивляемость к алкоголю, что представляло угрозу безопасности, и склонность путать легенды. Меня направили сюда не просто потому, что убили нашего агента, но и потому, что обнаружился след «Аль-Каиды», наличие которого, полковник, вы так наглядно доказали при помощи пальцев и волос.
— Он путал легенды? — удивился Хадсон. — Я этого не знал.
— Боюсь, именно так. — Она повернулась ко мне, будто от меня хоть что-то зависело (хотя я по крайней мере говорил по-английски). — Профессиональный риск, особенно этой опасности подвержены те, кто теряет ощущение собственной личности. Люди долго живут в соответствии с легендой и превращаются в то, чем являются по легенде. На этот счет имеются научные исследования. Иногда предыдущая легенда прорастает в последующую — в конце концов, личность не что иное, как постоянное повторение культурных импульсов. Еще у него была неустроенная личная жизнь, но этим страдает каждый секретный агент. Человек жаждет интимности, но какая может быть интимность, если он представляет собой государственную тайну? Жертвы, которые мы требуем, не всегда посильны для наших менее стойких сотрудников. К тому же его склонность к религиозному поиску отнюдь не облегчала ситуацию. Мне сказали, что Митча взяли, потому что он владел японским и обладал высоким коэффициентом умственного развития, однако в управлении у него не было шансов продвинуться. Его рассматривали как потенциальную обузу и кандидата на ранний уход в отставку. Гуманнее сказать, что он был человеком слишком широкого ума, прирожденным либералом, а к нам поступил в результате романтических поисков себя самого. Если вспомнить конкретные заслуги, то следует признать, что смерть от рук «Аль-Каиды» важнее его самого. Мы готовы вернуться к этой теме?
— Конечно, — снисходительно улыбнулся Викорн.
Агент ЦРУ — она мне представилась как Элизабет Хэтч, но кто знает ее настоящее имя? — в знак признательности кивнула.
— «Аль-Каида» расправилась с Митчем Тернером, потому что знала, кто он таков, но у нас нет свидетельств его контактов с помянутой организацией. Его немногочисленные попытки внедриться ни к чему не привели. С чем мы имеем дело: с похищением нашего человека или с провалом попытки внедрения? Может быть, он искренне хотел перейти на их сторону, но фундаменталисты ему не поверили? Мы перехватывали все, что касалось его общения. Митч переживал личный кризис. Нам необходимо знать, что творилось у Тернера в голове и каковы были истинные намерения — поминутно. Вы — единственный человек, который способен нам помочь. Таково положение дел.
С восхитительным хладнокровием она извлекла из кармана фотографию и показала мне. Я от неожиданности подпрыгнул, показал на снимок Викорну, тот, в свою очередь, вскочил на ноги. Митча Тернера запечатлели уже перевернутого, когда открылось кровавое месиво освежеванного тела.
Надо сказать, что Элизабет ловко разыграла козырную карту без намека на торжество. Ровным ледяным тоном продолжала:
— Не спрашивайте, как я заполучила фото, а я не стану интересоваться, почему вы скрыли снимок. — Хэтч с любопытством покосилась на кусочек картона. — Не могу сказать точно, почему вы так поступили. Но согласитесь, это сильно осложнило ситуацию. — Элизабет кивнула в мою сторону: — На этом пока все. В данной операции вы будете нашим человеком. И, видимо, скоро вам снова придется отправиться на юг. Можно ли на этот раз рассчитывать на письменный рапорт? Если ваш полковник не возражает, предпочла бы, чтобы вы подали его лично мне.
— Это необходимо? — спросил я Викорна.
Тот неохотно кивнул:
— Таковы условия сделки. Они обещали не трогать Чанью до тех пор, пока мы будем им подыгрывать.
Вечером, прежде чем лечь в кровать, я выкурил длинную, толстую сигарету с марихуаной, встал на колени перед статуэткой Будды, которую хранил на полке в своей берлоге, и сосредоточил ум на том, чтобы вступить в связь с духовным братом Пичаем. Как правило, личные ритуалы обставляются привычными талисманами и сопровождаются особенными фразами. Я отбросил всю мишуру и обратился непосредственно к высшей полицейской интуиции Пичая, что на человеческом языке звучало примерно так: «Какого черта мне делать дальше?»
Он явился ко мне, излучая обычное золотое сияние. Мы стояли вдвоем на высокой горе, над которой с необыкновенной скоростью проносились облака. Благодаря мощной энергетике этого места в ушах стоял космический рев. Пичай показал мне на облако, тут же принявшее форму дугообразного, остроконечного силуэта выпрыгивающей над волной гигантской рыбы. Пичай пытался что-то настойчиво объяснить, но его голос утонул во вселенском шуме…
На следующее утро я привел Чанью в одну из наших комнат для клиентов и заставил раздеться до пояса. Должен признаться, я не устоял перед соблазном дотронуться до ее левой груди, над которой замер в прыжке изящный дельфин.
— Где ты это сделала?
Она недовольно покачала головой;
— Не скажу.
Я потер ее сосок между большим и указательным пальцами, словно денежную купюру, и от этого он стал набухать.
— Если мне не удастся найти, кто на самом деле убил Митча Тернера, бешеные затеют новую войну.
— Я сказала, проваливай!
Может быть, Пичай имел в виду не дельфина Чаньи, может быть, вообще не дельфина. Но это была моя единственная зацепка.
ЧАСТЬ VI
ТАТУ
ГЛАВА 33
Сегодня мне до смерти надоел Пайсит и я переключился на канал общественного вещания, где известный и глубокоуважаемый Фра Титаника рассуждал о взаимообусловленности всего в мироздании. Признаю, предмет не каждому по душе (передача не самая популярная в Таиланде), но эта доктрина лежит в основе буддизма. Видишь ли, милый читатель (только без обид, я вовсе не намерен тебя оскорбить), ты представляешь собой разваливающееся соединение случайностей, собранных воедино без умысла и без смысла. Не существует никакого единого стержня — все взаимосвязано: твое тело зависит от окружающей среды, мысли — от вещающих в эфире недоумков, эмоции в основном порождает змеиная составляющая твоей ДНК, интеллект — химический компьютер, который в миллион раз медленнее самого примитивного карманного калькулятора, и даже твоя лучшая сторона — широчайшая социализация — немедленно рассыпается, если от тебя уходит жена с детьми и деньгами с общего семейного счета, или наступает спад в экономике и тебя увольняют с работы, или тебя призывают на какую-нибудь идиотскую войну, или объявляют, что у тебя опухоль в мозгу. Погружение в аморфную трясину жалости к себе, тщеславия и отчаяния не только свидетельствует, что личность — это вершина высокомерия, но также доказывает, что мы, кроме всего прочего, самые заблудшие существа (с рождения до смерти в постоянном состоянии гипноза). Проткните воздушный шарик — и что получите? Пустоту! Речь идет не только о нас — эта всеобъемлющая доктрина охватывает весь наделенный сознанием мир. Наклейка на бампере едущей впереди машины: «Страх выбросить что-то из головы не дает выбросить из головы страх, который препятствует тому, чтобы выбросить из головы все остальное». Сегодня достойный Фра в очень хорошей форме.
