Клайв Касслер - Затерянный город
– Но никто не вечен, – заметила Скай.
– Что вы сказали? – переспросила мадам Фошар и резко повернулась, обдав Скай ледяным взглядом.
Замечание Скай было столь банальным, что ее поразила явно неадекватная реакция хозяйки замка.
– Я просто хотела сказать, что все мы смертны.
В глазах Расин блеснули гневные искры и мгновенно погасли.
– Верно, но некоторые из нас более смертны, чем остальные! Род Фошаров будет процветать еще многие десятилетия, а может, и века. Вы еще вспомните мои слова А сейчас, простите великодушно, я должна пообщаться с другими гостями. Скоро подадут ужин.
Она снова надела на лицо маску и направилась к стоявшему неподалеку сыну.
Скай потрясла реакция пожилой леди.
Что она хотела этим сказать?
– Мадам Фошар слишком близко к сердцу принимает слова о своей старости. Впрочем, я не виню ее за это. Когда-то она была очень красива, да и сейчас не оставляет меня равнодушным.
– Ну, если тебе хочется заняться любовью с живым трупом, – заявила Скай и обиженно задрала подбородок.
Остин довольно улыбнулся:
– Похоже, у кошечки есть коготки.
– Да, и к тому же настолько острые, что я хочу использовать их против этой старой клячи! Не понимаю, почему ты так взволнован. Лично на меня все это сборище навевает смертельную скуку!
Остин молча наблюдал за тем, как в комнату вошли еще несколько слуг, рассредоточились по комнате и заблокировали все входы и выходы. Их было не меньше дюжины, и все были крепкими, хорошо натренированными парнями.
– Потерпи чуть-чуть, – прошептал Остин. – У меня такое чувство, что настоящая вечеринка только начинается.
Глава 22
Кавендиш напился в стельку. Толстый англичанин сдвинул клюв своей маски на макушку, чтобы он не мешал ему беспрестанно поглощать вино, и едва держался на ногах, переходя от одного официанта к другому. При этом он сметал с подносов все экзотические блюда, начиная с дичи и кончая великолепным жареным мясом дикого кабана. Остин из деликатности положил себе немного еды, выпил совсем немного вина и посоветовал Скай сделать то же самое. Оба решили сохранить трезвые головы на тот случай, если придется искать выход из неприятного положения.
Как только со столов убрали последние остатки десерта, Кавендиш с трудом встал со стула и постучал ложкой по своему бокалу. Гости мгновенно притихли и повернулись к нему. Толстяк поднял наполненный вином бокал и сказал заплетающимся языком:
– Я хотел бы предложить тост за нашу хозяйку и ее сына.
– Браво, браво, – дружно поддержали его основательно захмелевшие гости, поднимая бокалы.
Воодушевленный такой поддержкой, Кавендиш широко ухмыльнулся.
– Как известно большинству из вас, родословные семей Кавендиш и Фошар уходят в далекое прошлое. Мы также знаем, как Фошары… э-э-э… позаимствовали у Кавендишей технологию изготовления штамповочной стали и начали производить ее в массовом масштабе, обеспечив тем самым собственное благополучие, в то время как мой род стал потихоньку хиреть.
– Превратности войны, – заметил человек в маске обезьяны.
– Предлагаю всем за это выпить, – заключил Кавендиш и сделал большой глоток из бокала. – К несчастью или к счастью, учитывая известную склонность Фошаров к фатальным инцидентам, представители моего рода никогда не стремились связывать себя брачными узами с этим семейством.
– А это уже превратности любви, – заметила женщина с колокольчиками, нашитыми на костюме. Гости захохотали в знак одобрения.
Кавендиш подождал, когда прекратится смех, и продолжил:
– Сомневаюсь, чтобы в этом доме хоть когда-нибудь произносилось слово «любовь», однако каждый человек может и должен кого-то любить. Сколько известных кланов могут похвастаться тем, что они собственноручно начали войну с целью покончить со всеми войнами?
В комнате воцарилась мертвая тишина. Все взгляды устремились в сторону побелевшей от гнева мадам Фошар, которая сидела во главе стола вместе со своим сыном. Она продолжала скалиться, слушая речь пьяного лорда, но в ее глазах Остин видел те же самые искры ненависти, которые совсем недавно проявились в беседе со Скай. когда та напомнила ей о неизбежности смерти.
– Месье Кавендиш льстит нам, но он все же преувеличивает влияние семьи Фошар, – произнесла она ледяным тоном. – Для той войны было много других причин, к примеру алчность, глупость и ненависть. Здесь есть немало людей, которые тоже приложили руку к ее развязыванию. Они так или иначе подталкивали свои правительства к войне и нажили на этом огромные состояния. Однако Кавендиша не смутила реплика хозяйки. – Надо брать кредиты, пока их дают, моя дорогая Расин. Это верно, мы вооружали людей, покупали газеты и подкупали политиков, которые подталкивали мир к войне, но именно представители семейства Фошаров, с их неизбывной мудростью, хорошо заплатили за убийство эрцгерцога Франца-Фердинанда, ввергнув тем самым мир в мировую войну. Нам всем хорошо известны слухи о том, что Жюль Фошар пытался предотвратить роковое убийство и поэтому так быстро покинул сей грешный мир.
– Месье Кавендиш, – вспыхнула мадам Фошар, в дрогнувшем голосе которой отчетливо слышались нотки предупреждения. Но того уже невозможно было остановить.
– Но многие еще не знают, – выкрикнул он, – что семейство Фошаров щедро финансировало одного австрийского ефрейтора, поддерживая таким образом его политическое восхождение! Многие люди еще не догадываются, что именно эта семейка долго и настойчиво натравливала империалистическую Японию против Соединенных Штатов и в конце концов вынудила японцев напасть на США! – Он сделал паузу и отпил еще вина. – Однако на самом деле все оказалось более сложным, чем вы себе представляли, и вскоре ситуация вышла из-под вашего контроля. В конечном итоге ваши заводы с тысячами рабов были уничтожены. Но таковы, как кто-то здесь удачно выразился, всего лишь превратности войны.
Напряжение в оружейной комнате достигло высшей точки и стало просто невыносимым.
Мадам Фошар резко сорвала с себя маску, ее покрасневшее от гнева и злобы лицо выглядело еще страшнее, чем Маска Красной Смерти. В этот момент Остин был абсолютно уверен: если бы хозяйка замка обладала даром телекинеза, то по ее воле все оружие в этой комнате сорвалось бы со стендов и разрубило Кавендиша на мелкие кусочки.
Кто-то из гостей не выдержал напряжения и первым нарушил тишину:
– Кавендиш, сядьте, пожалуйста, вы и так наговорили много лишнего.
Только сейчас Кавендиш обратил внимание на хозяйку дома, взгляд которой не предвещал ему ничего хорошего. Англичанин побледнел, вдруг осознав, каких гадостей наговорил этой злопамятной и могущественной особе в присутствии многочисленных гостей. Только сейчас в его замутненное алкоголем сознание проникла тревога. Глупая ухмылка на его толстых губах мгновенно исчезла, а сам он стал вянуть, как сорванный цветок под лучами палящего солнца. Толстяк медленно осел на стул и затих с таким грустным видом, будто его окатили ледяной водой.
А мадам Фошар поднялась со стула, как кобра, приготовившаяся к броску, и подняла свой бокал.
– Merci.[16] A сейчас я хочу предложить тост за некогда славный и могущественный, но сейчас уже покойный дом Кавендишей.
Багровое лицо англичанина стало мертвенно-бледным. Он невнятно пролепетал слова благодарности и тут же добавил:
– Вы должны извинить меня, я чувствую себя не очень хорошо. Боюсь, приступ несварения желудка.
После этих слов толстяк медленно встал, поплелся к выходу нетвердой походкой и исчез за дверью.
Мадам Фошар многозначительно посмотрела на сына:
– Пожалуйста, присмотри за нашим гостем. Мне бы очень не хотелось, чтобы он свалился в ров с водой.
Шутливая фраза немножко разрядила напряженную обстановку в комнате, и через некоторое время возобновились разговоры, смех и шум. А Остина сказанное ничуть не успокоило. Увидев, как Кавендиш покидает оружейную комнату, он подумал, что этот толстяк тем самым подписал себе смертный приговор.
– Что происходит? – недоуменно спросила Скай.
– Фошары не привыкли, когда на публике выворачивают их грязное белье, тем более в присутствии столь важных гостей.
Остин видел, как мадам Фошар наклонилась к сыну и что-то прошептала тому на ухо. Эмиль улыбнулся, встал из-за стола и вышел из комнаты в сопровождении Марселя. Он вернулся минут через десять, когда официанты уже подавали бренди, и без угрюмого слуги. Подойдя к матери, наклонился, что-то сказал, при этом бросив косой взгляд в сторону Остина и Скай. Мадам Фошар молча кивнула головой, сохраняя на лице маску полного равнодушия. Эпизод был очень коротким, но Остин сделал соответствующие выводы. Он по губам Эмиля прочитал, что после Кавендиша смертный приговор был вынесен ему и его спутнице.
Через несколько минут в комнату с чувством выполненного долга вернулся Марсель. Едва слуга появился на пороге, Эмиль вскочил со стула и хлопнул в ладоши:
