Томас Перри - Ученик мясника
Маурин оказалась полезна. А что в этом удивительного? Меньше чем за неделю она заработала пятьдесят тысяч. Правда, она не смогла увезти весь арсенал самолетом. Но все это полезно. Сейчас все, что делается как надо, — полезно. Это оружие, владельца которого нельзя установить даже после баллистической экспертизы, как минимум прибавляет спокойствия, даже если никакого иного толку от него не будет. Машина еще важнее. Вряд ли кому удастся установить связь между ним и подержанной машиной, купленной за наличные одинокой учительницей, приехавшей работать в Иллинойс. А то, что за пятнадцать минут, которые потребовались, чтобы проехать от места покупки до управления по делам автомобильного транспорта Иллинойса, фамилия владелицы А. Блейк была заменена на мистера А. Блейка, никому не известно.
Ему нравилось ездить ночью. Поэтому он испытал легкое разочарование, когда небо стало светлеть. Солнце словно бежало с ним наперегонки, и сейчас оно было прямо за спиной. Через час оно догонит его, а еще через час в Лас-Вегасе наступит утро. Еще одни сутки долой.
Светало, и перед глазами Элизабет уже проступали розовеющие скалы, четкой линией очерчивающие пустынную равнину, на которой, казалось, ничего не было, кроме ленты шоссе и рекламных щитов. Она и не заметила, когда все изменилось. Она привыкла к рекламе Лас-Вегаса, а здесь уже была реклама озера Тахо и фирмы «Рено». Впрочем, картинки оказались такими же: гигантских размеров девица, украшенная плюмажем и искусственными бриллиантами, с невероятно длинными ногами и полной грудью, занимала больше места, чем изображение роскошного здания позади нее. Только все было иначе расположено. Они вырвались из поля притяжения Лас-Вегаса и попали в другое, которое затягивало автомобили к северу. Эту невидимую границу они пересекли в темноте.
Элизабет понимала, что вообще-то ей надо радоваться. Трудно сказать, насколько ценным сидящий рядом с ней человек окажется в суде, но уже сейчас он — настоящее сокровище. Она уже знала о происшедшем больше, чем кто бы то ни было, а ведь Палермо еще не допрашивали. И самое приятное — он подтвердил большую часть тех теорий, которые они разрабатывали с Брэйером. Между «семьями» разразилась война, и ключ к происходящему — «Филдстоун гроус энтерпрайзес». Один из мафиози из-за этого даже убил Кастильоне. Причем Палермо знал, кто это, и, возможно, ему удастся предоставить доказательства и убедить присяжных. Но почти так же важно для Элизабет было то, что знал Палермо о делах ФГЭ. Теперь не важно, что она упустила документы компании. Она нашла кое-что получше: человека, который сможет рассказать обо всем, что скрывалось в этих документах, и даже больше. Может быть, подумала она, настроение еще улучшится, когда она поест и выспится.
А сейчас она чувствовала, что на нее готова обрушиться головная боль, как только солнце поднимется повыше и начнет бить в глаза через боковое стекло. Уже больше десяти дней Элизабет носится по стране и стала привыкать к ощущению измотанности. Но после того как Палермо ворвался к ней среди ночи, нервное напряжение достигло предела. Да и сам Палермо. С ним тоже нервотрепки хватает. Палермо был той самой удачей, которую они ждали и не смели надеяться на ее появление. Его нужно защищать более тщательно, чем главу иностранного государства, прибывшего с визитом: нужно найти, где ему жить, наблюдать и нянчиться с ним многие годы.
В каком-то смысле Палермо олицетворял всю безнадежность этой ситуации. Ведь министерство юстиции на этой неделе для него просто оказалось более выгодным покровителем, чем тот, на кого он работал на предыдущей. И ничего от этого, в сущности, не изменится, решила Элизабет. Если бы эти мафиози не боялись один другого больше, чем министерства юстиции, — не видать им этого человека. А теперь Палермо едет сам. Такая сделка выпадает раз в жизни.
Головная боль начала давать о себе знать, и Элизабет решила думать о чем-нибудь другом. В конце концов, она делает все, что в ее силах, чтобы выполнить эту работу. Появился еще один рекламный щит. На этот раз на девице ничего не было, кроме пары украшений из фальшивых камней в виде звезд и сетчатых лосин со звездой на лобке. Именно звезда на этом месте делала рекламу особенно нелепой. Почему бы не показать девицу просто голой?
Палермо достал темные очки. Очевидно, он подготовился к поездке. Наверное, в его карманах найдется и зубная щетка. Элизабет повернулась, чтобы рассмотреть следующий плакат. Дорога стала казаться ей невыносимо длинной. На Западе представления о расстоянии совершенно другие. Здесь можно ехать часами и видеть вокруг только пустынную, суровую, раскаленную землю, заселенную лишь гигантскими улыбающимися девицами в плюмажах с побрякушками.
— О, черт! — вдруг воскликнул Палермо. — О, черт!
— Что случилось?
— Черт, черт, черт! — повторял он, все повышая голос.
Он до упора придавил педаль газа, беспокойно поглядывая в зеркало и через заднее стекло.
— Нас преследуют.
— Вы уверены? — не поверила Элизабет.
Палермо выжимал из машины что мог, непрестанно вертя шеей.
Элизабет тоже обернулась и вдали увидела пятнышко автомобиля. Расстояние было еще велико, но оно явно сокращалось.
— Они уже узнали, — жалобно сказал Палермо. — И кому теперь интересно, как это произошло?
Элизабет поняла, что Палермо охватил ужас. Он судорожно вцепился в руль, гоня изо всех сил. Она еще раз оглянулась. Машина приближалась. Она была похожа на «кадиллак», или, может быть, «линкольн», или большой «крайслер» — Элизабет не слишком хорошо различала марки. Но шла она как минимум со скоростью сто пятьдесят километров в час, упорно поглощая остающееся между ними расстояние. Белая разделительная линия на асфальте превратилась в тусклую извивающуюся ленту. Она боялась взглянуть на спидометр, но понимала, что на большее эта машина не способна. Догоняющий автомобиль приближался. Элизабет вынула из сумочки пистолет и проверила затвор.
— Стреляйте в этих ублюдков, — закричал Палермо, — сейчас же, пока они не подъехали ближе!
— Но мы не знаем, кто это.
— Господи Иисусе, да вы что, не понимаете, что происходит? — Он уже просто орал. — Они же идут почти под двести! Стреляйте в этих недоносков!
Машина преследователей была совсем близко. Элизабет увидела, что это «кадиллак». Темно-зеленый капот блестел на солнце. «Кадиллак» пристроился им в хвост. В нем сидело двое мужчин. Элизабет понимала, что на такой скорости все, что ей остается, — стрелять по машине. Если она пробьет радиатор или ветровое стекло — это остановит их, а может, даже убьет. Но что, если Палермо не прав? Что, если это просто два идиота, которые решили опробовать свою большую новую машину на пустынном шоссе?
— Нет, подождите минуту.
— Стреляйте! Стреляйте же в них, — твердил Палермо как заведенный.
Преследователи были уже совсем рядом. Водитель посигналил, а потом нажал на сирену.
— Черт, черт, черт. Черт, черт, черт, — бормотал Палермо, словно читал литанию.
Элизабет смотрела на мужчин в машине. Если один из них вытащит пистолет или просто сделает похожее движение, придется стрелять. «Кадиллак» поравнялся с ними.
— Держись! — завизжал Палермо, нажав изо всех сил на тормоз. Элизабет кинуло на переднюю панель, а «кадиллак» мгновенно улетел вперед. Останавливаясь, Палермо тяжело дышал, а «кадиллак» между тем все уменьшался в размерах, исчезая вдали. Элизабет с трудом приходила в себя. Они съехали на обочину.
Вокруг было удивительно тихо. Палермо открыл дверцу и вышел. Сердце Элизабет стучало, и никак не удавалось вздохнуть полной грудью. Потом она услышала характерные звуки. Можно было и не смотреть — Палермо тошнило.
Когда он вернулся, она не сказала ни слова, только повела машину сама. Он сидел молча. Увидев через несколько миль небольшой поселок, она так же молча свернула с автострады и подъехала к бензоколонке. Палермо выбрался из машины и исчез в мужском туалете.
На станции работал совсем молодой парень, наверняка только после школы. Его длинные светлые волосы были влажны, голубая рубашка излучала свежесть и чистоту. Он зевал, заливая бак. Если станция открывается в семь, подумала Элизабет, ему надо очень рано вставать. Впрочем, в это время здесь не много работы.
Она расплатилась и огляделась в поисках Палермо. Ей было почти жаль его. Наверное, его продолжает выворачивать наизнанку. Она и сама чувствовала себя не очень хорошо. Отъехав немного от места заправки, она остановилась и решила сходить в дамскую комнату. Головную боль останавливать уже поздно, но таблетка аспирина сделает ее не такой мучительной. Надо еще добраться до Карсон-Сити.
Возвращаясь, она надеялась увидеть Палермо в машине, скорее всего за рулем. Но его не было. Она подождала немного и стала сердиться. Чем дольше он там возится, тем больше времени пройдет до того момента, когда она сможет передать его в руки шефа отделения их министерства в Карсон-Сити и отправиться куда-нибудь спать.
