Десмонд Бэгли - Оползень
– Говард – это другое дело, – сказал он. – Он же не друг мисс Трэнаван.
Я принял горячую ванну, сбрил недельную щетину и почувствовал себя человеком. Когда я вернулся в домик Мэтью, на столе меня уже ждала тарелка с едой, на которую я тут же набросился и, проглотив все в мгновение ока, попросил добавки.
Мэтью улыбнулся и заметил:
– Вам полезно жить на воздухе.
– Только не так, как в последние дни, – сказал я и достал из кармана куртки ружейные патроны. – Это заряды на медведя, Мэтью.
Он взял один из патронов, осмотрел его и в первый раз при мне смачно выругался.
– Вот сволочи! Я с таким зарядом и на оленя бы не пошел. – Он взглянул на меня. – Старый Булл, наверное, умер.
Я не думал о нем все это время и похолодел.
– Надеюсь, что нет, – сказал я искренне. – Надеюсь, что он поправится. Он единственный человек, который может вытянуть меня из этой ямы. По крайней мере, он может сказать этим лесорубам, что я не трогал его. Без него мне не стряхнуть Говарда со своего загривка.
– Ну разве не смешно, – заговорил Мэтью голосом совсем не веселым, а наоборот, очень грустным, – я никогда не любил Булла, но у нас с ним есть много общего. Наши сыновья оба взбесились.
Я ничего не ответил на это, что тут можно сказать, в самом деле? Я покончил с едой, выпил кофе и почувствовал себя гораздо лучше. Мэтью сказал:
– Постель для вас готова. Вам надо хорошо поспать. – Он встал и взял ружье. – Пойду огляжу окрестности, чтобы вас ничто не побеспокоило.
Я бухнулся в мягкую кровать и сразу же провалился в сон. Проснулся я от ярких лучей солнца, бьющих мне в лицо. Я встал, оделся и вышел в большую комнату. Мэтью не было, но на печи стоял кофейник, а рядом – сковорода с яичницей и ветчиной.
Я выпил чашку кофе и только успел приняться за яичницу, как услышал снаружи чей-то топот. Схватив ружье, я подбежал к окну. Мэтью мчался к дому изо всех сил. Он рванул дверь и выпалил задыхаясь:
– Там куча парней... за мной... не больше десяти минут...
Я быстро надел куртку и рюкзак, который показался мне потяжелевшим.
– Я там кое-что положил, – сказал Мэтью. – Извините, все, что смог.
– Вы можете еще кое-что, – заговорил я быстро. – Доберитесь до Форт-Фаррелла, свяжитесь с Гиббонсом, расскажите ему, что здесь происходит. Постарайтесь разузнать что-нибудь о Мак Дугалле и Клэр. Сможете?
– Я отправлюсь туда сразу же, – сказал он. – Но вы лучше уходите скорее. Эти парни бежали быстро.
Я вышел из домика и бросился к деревьям, к тому месту на холме, откуда я предыдущей ночью наблюдал за домом. Добравшись туда, я достал бинокль.
Они уже появились. По крайней мере, шесть человек сновали в округе домика Мэтью, заходили в него, вели себя как хозяева. Я видел, как они ворвались в дом Клэр и обыскивали его. Я недоумевал, откуда им стало известно, что я был в нем, и понял, что они, наверное, выставили наблюдателя. Он и заметил огонь, горевший в доме, когда я принимал ванну.
Я выругал себя за эту идиотскую оплошность, но предаваться раскаянию было поздно. Именно такие дурацкие ошибки обыкновенно выдают преследуемого человека, и мне в будущем лучше было бы их не повторять.
Один из парней подошел к "пикапу" Мэтью, и я закусил губу. Он открыл капот, сунул туда руку и вытащил что-то похожее на связку макарон – автомобильную электропроводку. Теперь Мэтью не скоро сможет попасть в Форт-Фаррелл или куда-либо еще.
Глава 11
1
Погода испортилась. Поползли низкие облака, пошел дождь, затем облака просто опустились на землю, и мне пришлось идти в тумане. Это было и хорошо и плохо. Плохая видимость означала, что меня не так просто теперь обнаружить, а о проклятом вертолете и речи быть не могло. С другой стороны, я весь промок, но не решался зажечь костер, чтобы просушиться. Влажные складки одежды стали натирать мне тело; вдобавок я простудился и чихал, что могло оказаться в какой-то момент даже опасным.
Работа говардовского штаба улучшилась. Меня зажали на небольшой территории не более чем в три квадратные мили, постепенно и неуклонно сжимая вокруг меня петлю. Бог знает, сколько теперь народу было в распоряжении Говарда, но явно слишком много на меня одного. Трижды я пытался под прикрытием тумана выйти из окружения, но трижды терпел неудачу. Парни теперь не боялись использовать ружья, и в последней попытке меня чуть не изрешетили крупной дробью. Я отделался царапиной на бедре. Отойдя к своей норе, где я скрывался, я заклеил царапину пластырем. Нога немного болела, но это, к счастью, не сказалось на скорости передвижения.
Я промок, продрог, чувствовал себя несчастным и, само собой разумеется, проголодался. Мне показалось, что я дошел до ручки. Теперь я был готов лечь прямо на землю и заснуть где угодно, и пусть они приходят и хватают меня. Но все же я помнил, что со мной тогда сделают, и не имел намерения остаться на всю жизнь калекой – и тоже в том только случае, если Говард удовлетворился бы этим. От таких мыслей я встряхивался, вставал и снова шел, пробираясь сквозь туман и настойчиво пытаясь найти выход из сужающегося круга.
И вдруг я чуть не споткнулся о медведя. Он зарычал, попятился и встал во весь свой восьмифутовый рост, двигая передними лапами с крепкими когтями и обнажая зубы. Я отбежал на приличное расстояние, чтобы обдумать ситуацию.
О медведях-гризли ходит много нелепых слухов, больше, чем о каком-либо другом животном, за исключением волка Взрослые люди поведают вам ужасающие подробности о своих встречах с гризли; расскажут о том, что гризли нападают на человека, как только увидят его; о том, что гризли бегают скорее лошади, валят наземь деревья и вообще быстро приходят в бешенство без всякой причины. Правда состоит в том, что гризли, как и всякое другое животное, имеет достаточно здравого смысла, чтобы не связываться с человеком без серьезных на то оснований. Действительно, они бывают в плохом настроении весной после зимней спячки, но то же самое можно сказать и о людях, когда они вылезают из постели. И еще весной их мучает голод.
Но сейчас было лето, и именно тот его пик, которого вообще достигает лето в Британской Колумбии. И этот гризли на вид был сыт и упитан. Он вернулся в прежнее положение, встал на четыре лапы, и к прежнему занятию – выкапыванию каких-то корешков. Время от времени он косил на меня глазом и ворчал, показывая, что он меня вовсе не испугался.
Я зашел за дерево, чтобы не тревожить его и заодно сообразить, что мне делать. Я, конечно, мог просто взять и уйти, но у меня возникла идея – использовать медведя в качестве своего союзника, конечно, если удастся привлечь его на свою сторону. Не каждый выдержит нападение гризли.
Ближайшие маттерсоновские бойцы находились не более чем в полумиле от этого места и медленно приближались. Естественно, что медведь будет уходить от них. Они, как я заметил, передвигались довольно шумно, и он вскоре должен был их услышать. Что касается меня, то я научился скользить по лесу бесшумно: в той ситуации, в которой я очутился, другого мне ничего не оставалось, иначе я был бы давно уже мертв.
Мне предстояло заставить медведя, вопреки его естественному желанию, бежать в другую сторону – навстречу надвигающимся людям. Но как это осуществить? Его же нельзя просто шугануть, как корову, а решение принимать надо было быстро.
После минутного раздумья я достал несколько ружейных патронов и начал ковырять их ножом. Пули и дробь я выбрасывал, а порох собирал в перчатку, чтобы он сохранился сухим. Затем я наклонился и ножом разворошил слой хвои. Сосновые иглы не впитывают воду, она скатывается с них, как с утки, и мне не пришлось долго искать, где набрать хорошего горючего материала.
Все это время я не спускал глаз с братца медведя, аппетитно чавкавшего в стороне и в свою очередь косившего глазом в мою сторону. Он вроде бы не собирался нападать на меня, пока я не беспокоил его, во всяком случае, так мне казалось. Тем не менее, я облюбовал себе дерево, на которое можно было бы легко взобраться в случае необходимости. Из кармана рюкзака я извлек геологическую карту и блокнот. Я разодрал карту на бумажные полосы, а из блокнота вырвал все страницы и изготовил бумажные жгуты. Затем, пересыпая эти жгуты порохом и обложив их сосновой хвоей, я соорудил основу для костра. Я сделал пороховую дорожку, подведя ее к трем ружейным патронам.
После этого я прислушался, но, не услышав ничего подозрительного, продолжил свою работу. Я стал обходить медведя по окружности и, пройдя примерно шестую ее часть, заложил таким же образом новый заряд, потом, уже на противоположной стороне, – еще один. Медведь ворчал, глядя на меня, пятился, но я ближе к нему не подходил, и он успокоился.
Заложив заряды, я стал ждать, когда маттерсоновские ребята приблизятся еще. Медведь должен был их учуять и дать мне знак, а пока я просто стоял, держа в руках ружье, и терпеливо ждал, не сводя глаз с животного.
