Крис Картер - Распинатель
Взгляд Роберта устремился на новый объект изучения.
Он понаблюдал за девушкой, за ее взглядом, ее жестами, за тем, как она говорила с подругой, как смеялась. У него ушло около минуты, прежде чем он начал составлять ее психологический портрет.
— Ну, поехали. Она сознает, что красива, уверена в себе и обожает привлекать внимание, и очень ради этого старается.
Карлос поднял правую руку, останавливая его.
— Подожди, с чего ты это взял?
— По сравнению с подругой на ней слишком откровенный наряд. Она четырежды проводила рукой по волосам, это самый типичный жест, который означает «обратите на меня внимание», и то и дело украдкой посматривает на себя в зеркало в баре за бутылочными полками.
Карлос некоторое время понаблюдал за блондинкой.
— Ты прав. Она только что снова на себя посмотрела.
Роберт улыбнулся, прежде чем продолжать.
— Ее родители богаты, и она этим гордится, умеет и любит тратить их деньги на себя.
— Почему ты так считаешь?
— Она пьет шампанское в баре, где девяносто девять процентов посетителей заказывают пиво.
— Может быть, она празднует что-то.
— Не празднует, — уверенно сказал Роберт.
— Откуда ты знаешь?
— Потому что она пьет шампанское, а подруга пиво. Если бы они праздновали что-то, то ее подруга тоже пила бы шампанское. Да и тостов они не произносили. А когда празднуют, всегда говорят тосты.
Карлос улыбнулся. Роберт продолжал:
— Ее одежда и сумочка от известных дизайнеров. Она не положила ключи от машины в сумочку, оставила их на стойке у всех на виду, а причина в том, что наверняка у нее на брелоке эмблема какой-нибудь престижной БМВ или что-то в этом роде. У нее нет обручального кольца, и вообще она слишком молода, чтобы быть замужем или иметь высокооплачиваемую работу, так что деньги у нее из какого-то другого источника.
— Давай дальше. — Карлос вошел во вкус.
— У нее бриллиантовая подвеска на шее в виде буквы W. Я бы сказал, что ее зовут либо Венди, либо Уитни, эти два имени у богатых родителей в Лос-Анджелесе стоят на первом месте среди имен, начинающихся на W. Она обожает флиртовать, это еще сильнее подстегивает ее самоуверенность, но она предпочитает более зрелых мужчин.
— Да ладно, теперь-то ты выдумываешь?
— Нет. Она отвечает на взгляды только зрелых мужчин, игнорируя молодых парней.
— Это неправда. Она постоянно взглядывает на парня, который стоит рядом с ней, а по-моему, он довольно молод.
— Она не смотрит на него. Она смотрит на пачку сигарет в кармане его рубашки. Наверно, она недавно бросила курить.
У Карлоса на лице появилось странное выражение, и он поднялся.
— Ты куда?
— Проверить, хорошо ли ты умеешь отгадывать.
Роберт смотрел, как Карлос направляется к бару.
— Простите, у вас, случайно, не найдется лишней сигаретки? — сказал он, подходя к двум девушкам, но адресуя вопрос блондинке.
Она улыбнулась ему любезно и очаровательно.
— Извините, я бросила курить два месяца назад.
— Правда? Я и сам пытаюсь бросить. Это нелегко, — сказал Карлос, отвечая улыбкой. Его глаза опустились на стойку, где лежали ключи от машины. — Вы водите «мерседес»?
— Да, получила его всего пару недель назад. — Ее волнение было почти заразительно.
— Очень мило. С-класса?
— СЛК с открывающимся верхом, — гордо ответила она.
— Хороший выбор.
— Я знаю. Обожаю свою машину.
— Кстати, меня зовут Карлос, — сказал он, протягивая руку.
— Я Венди, а это Барбара. — Она показала на свою подругу-брюнетку.
— Был раз познакомиться. Желаю приятно провести вечер, — сказал он с улыбкой и вернулся за стол к Роберту.
— Ладно, теперь я еще больше впечатлен, чем раньше, — сказал он, садясь. — В одном я точно уверен. Я никогда не сяду играть с тобой в покер, — сказал он смеясь.
Пока Карлос проверял способности Роберта к составлению психологического профиля, вернулась официантка с их ужином.
— Ух ты, а я был голоднее, чем думал, — сказал Карлос, доев ребрышки и салат.
Роберт еще дожевывал свой бургер. Карлос подождал, пока он закончит.
— Как вышло, что ты пошел работать в полицию? То есть ты же мог быть психологом, знаешь… работать в ФБР или где-нибудь в этом роде.
Роберт глотнул пива и вытер салфеткой губы.
— А ты думаешь, что работать в ФБР лучше, чем раскрывать убийства?
— Я этого не сказал, — возразил Карлос. — Я имел в виду, что у тебя был выбор, и ты выбрал стать детективом и расследовать убийства. Я знаю много полицейских, которые сами пошли бы на убийство ради того, чтобы работать в ФБР.
— А ты?
Карлос не отвел глаз от Роберта.
— Я не о себе, мне вообще-то нет дела до бюро.
— И почему же это?
— Для меня это просто куча расхваленных полицейских, которые считают себя самыми умными только потому, что носят дешевые черные костюмы, темные очки и в ушах у них радионаушники.
— В первый день, как я тебя увидел, мне показалось, что ты хочешь быть агентом ФБР. На тебе был дешевый черный костюм.
На лице Роберта играла ухмылка.
— Эй, этот костюм был совсем не дешевый. Я люблю этот костюм, он у меня один.
— Да, я мог бы догадаться. — Ухмылка превратилась в саркастическую улыбку. — Сначала я думал, что стану криминальным психологом. Это был бы логичный шаг после моей докторской диссертации.
— Да, я слышал, что ты какой-то вундеркинд, гений в своем деле.
— Я просто закончил школу быстрее обычного, — сказал Роберт, занижая свои заслуги.
— И это правда, что ты написал книгу, которую используют в ФБР в качестве руководства?
— Это была не книга, а моя докторская диссертация. Но да, ее переделали в книгу и, насколько мне известно, действительно использовали в ФБР.
— Вот это впечатляет, — сказал Карлос, отставляя тарелку. — Так почему ты решил не идти в криминальные психологи в ФБР?
— Я провел все детство по уши в книгах. Этим я только и занимался в юности. Наверное, мне наскучила жизнь ученого. Мне нужно было что-то более волнующее, — сказал Роберт, раскрывая только половину правды.
— А в ФБР тебе было бы недостаточно волнений? — спросил Карлос с насмешливой улыбкой.
— Психологи ФБР — это не агенты. Они работают за столом и в конторах. Я искал совсем не такого волнения. К тому же я не был готов окончательно лишиться разума.
— Что ты имеешь в виду?
— Я думаю, что в большинстве своем человеческие мозги недостаточно крепки, чтобы в современном обществе пройти путь криминального психолога и выйти с другой стороны целыми и невредимыми. Тот, кто решает подвергнуться такому давлению, неизбежно должен будет поплатиться, а цена слишком велика.
У Карлоса был слегка растерянный вид.
— Ладно, смотри, в криминальной психологии есть две главные школы, две главные теории. Одни психологи считают, что зло присуще некоторым личностям от природы, они считают, что люди рождаются с этим, как с поражением мозга, которое заставляет их совершать незаконные акты жестокости.
— Ты имеешь в виду, что кто-то считает это болезнью, расстройством? — спросил Карлос.
— Именно, — продолжал Роберт. — Другие считают, что совершать переход от социально приспособленного индивидуума к социопату человека заставляет ряд событий и обстоятельств, которые влияли на его жизнь до момента преступления. Иными словами, если в юности тебя окружала жестокость, если ребенком тебя подвергали унижению или насилию, очень велик шанс, что во взрослой жизни ты сам начнешь применять насилие. Понимаешь?
Карлос кивнул, откидываясь на спинку стула.
— Короче, в двух словах, работа психолога состоит в том, чтобы попытаться понять, почему преступник действует именно так, как он действует, что двигает им, что его ведет. Психологи стараются думать и действовать так, как это сделал бы преступник.
— Ну, это я и сам думал.
— Ладно. Значит, если психолог сможет думать как преступник, тогда есть шанс, что он сможет предсказать следующий шаг этого преступника, и единственный способ — это глубоко погрузиться в жизнь преступника — такую, какова она на взгляд психолога. — Роберт замолчал, чтобы глотнуть пива. — Здесь придется отбросить первую теорию, потому что если зло — это нечто вроде болезни, тогда уже ничего не попишешь. Также нельзя вернуться в прошлое, чтобы воспроизвести агрессивное или унизительное детство преступника. Таким образом, единственное, что остается, — это жизнь преступника, которую он ведет сейчас, и здесь наступает черед психолога. Мы высказываем догадку о том, какова может быть его жизнь. Где он мог бы жить, куда мог бы ходить, что стал бы делать.
— Догадку? — В голосе Карлоса слышалось удивление.
— Это и есть составление психологического профиля, ничего, кроме наших догадок, основанных на фактах и уликах, найденных на месте преступления. Проблема в том, что, если идти по пятам за таким свихнувшимся преступником достаточно долго, действовать, как он, думать, как он, глубоко погружаться в его мысли, это неизбежно оставляет шрамы… невидимые шрамы, и иногда сам психолог теряет ориентиры.
