Борис Бабкин - Тайна меча самураев
– Но это писала твоя мама, – спокойно проговорила Надя. – Она хотела тебе рассказать о дочери, но не успела. Почему ты ни разу не приехал домой?
– А тебе что за дело? – раздраженно спросил он.
– Тогда бы ты узнал правду о своей Наташе, – спокойно ответила Надя.
– Значит, это ты остановила этого придурка и спасла профессора, – засмеялся Седой. – И что ты хочешь от меня?
– Помощи, – услышал он.
– Но я же преступник, – усмехнулся он. – Я убил в Грозном…
– Мы как раз доказали твою невиновность, но ты, убив часового, сбежал. Это было твое первое преступление. Потом ты сделал инвалидом водителя «Мерседеса», сбившего твою дочь, и тебя взяли. И тут выяснилось, что часового убил не ты. Тебя освободили по амнистии и благодаря деньгам Марии Березовой, той, которую ты хочешь убить. Но твоя мама написала правду, твоя дочь Наташа жива. Все эти годы ее буквально собирали и сшивали по кусочкам. Посмотри, – протянула она ему видеокассету.
– И ты думаешь, я поверю? – усмехнулся он и налил стакан водки.
– Это лучше смотреть трезвому, – выплеснула водку Надя.
– А ты все такая же стерва, – усмехнулся он и вставил кассету.
Включил и, подавшись вперед, замер.
– Мама пришла, – протянув левую руку (правая была загипсована), весело закричала лежавшая под капельницей девочка.
– И как моя дочь? – присела на подставленный медсестрой стул Березова.
– Когда ты меня домой заберешь? – спросила девочка. – Знаешь, как мне надоели больницы и в Германии, и в Израиле… Забери меня, мама, – заплакала она.
– Наташа, – со слезами на глазах промычал Седой.
– Через два месяца ты будешь дома, – улыбнулась Маша. – Тебе надо немного долечиться, и я немедленно заберу тебя. Вместе с твоим братиком…
– Погоди, – выключил видео Седой. – Мама знала про…
– Она видела ее несколько раз, – ответила Надя. – Но твоя мама не хотела, чтобы об этом узнал ты. Она знала, что ты убийца, и именно она вывела нас на тебя. Не для того, чтобы остановить, тебе светит пожизненное, а для того, чтобы ты спас Березову. Наташа считает ее мамой, Березова удочерила ее. И твоя дочь будет встречать ее возле роддома.
Опустив голову, Седой тяжело вздохнул.
– Но ведь когда меня судили за водителя, говорили, что Наташа погибла, – процедил он.
– Она в коме была, – поправила его Надежда. – Ее спасла Березова. Кстати, она потратила около двух миллионов долларов. А ты освободился, кстати, тоже благодаря ее деньгам, и вместо того, чтобы поехать к маме, ограбил инкассаторов, убив двоих. Потом заказные убийства в Туле, в Вильнюсе, в Армении и два в Москве. А теперь подготовка к покушению…
– Почему вы не сдадите меня? – спокойно спросил он.
– Ты можешь спасти Березову и свою дочь. Ты для нее погиб, она не помнит тебя. Она считает Березову мамой, и Мария Александровна не бросит ее. Кстати, водитель получает только убогую пенсию по инвалидности. Березова ни разу не послала ему даже куска хлеба.
– Вот, значит, как, – опустил он голову.
– Лисин знает о твоей дочери, – проговорила Надя. – Вот доказательство, – она вытащила фотографию.
На ней Лисин стоял, глядя вслед двум санитаркам, везущим на коляске девочку.
– Это было в Израиле, – проговорила Надя. – У Лисина там сестра.
– Вот сука, – процедил Седой. – Вагин знает о дочери?
– Он единственный, кто пытается найти ее могилу. Он именно поэтому был у твоей мамы, но она ему ничего не сказала. Кстати, деньги Вагин ежемесячно пересылал твоей маме. Покупал ей лекарства. Мария Александровна хотела положить ее в больницу, но она отказалась. Она очень не хотела, чтобы ты виделся с Наташей. Но потом передумала. И знаешь, ей кто-то сделал укол, после которого ей и стало плохо.
– Ладно, – взяв бутылку, Седой расколол ее ладонью. – Уходи. И не мешай мне там. Передай Березовой спасибо и то, что Суханов любит ее. Я говорил с ним по телефону, он был в доску пьян и все время говорил о ней. Именно поэтому я не поехал в Магадан, чтобы убить Березову там. И еще, – кивнул он. – Зверь в Москве. Что-то есть в доме генерала, из-за чего Зверя разыскивают японцы, но он не покинет Москву, пока не возьмет то, что ему нужно. Большего я не знаю. Уходи.
– Сколько людей будут участвовать в покушении? – спросила Надя.
– Я знаю о троих, – ответил Седой. – Четвертый я. Но меня можете смело записывать в охранники…
– Наташа будет встречать маму, – улыбнувшись, Надя встала и вышла.
Седой сразу включил видео. Остановил изображение. На экране была его дочь. Подавшись вперед, он поцеловал лицо дочери на экране. Потом выключил видео и вышел.
– Это точно? – спросил Василий.
– А какой смысл мне врать, – оглянулась медсестра. – Он отменил на эти три дня уколы. Уедут все, – кивнула она. – В доме не будет никого.
– Молодец, крошка, – сунул ей пятьсот евро Василий. – Если все так и будет, получишь еще тысячу, – он поцеловал ее. – Даже три, – кивнул Василий. – Но если обманываешь, я тебя…
– Мне нужны деньги, а не смерть. Кстати, ты обещал тысячу, – напомнила она. – Сразу и две…
– Вот, – он отдал ей деньги. – Считай, мы в расчете, – усмехнулся Василий.
И, сев в «десятку», уехал.
– Мог бы и подвезти, – прошептала медсестра.
Магадан
– Собственно, знаешь, – вздохнул Фома. – У меня есть кое-какие подозрения, но боюсь, тебе это не понравится.
– Выкладывай, – кивнул Леонид.
– Дело в том, что один из моих вспомнил, что видел Прокопенко за три дня до его исчезновения с одной дамочкой в кабаке портовом. Он вчера вернулся из отпуска, работает вышибалой в том самом кабаке. Вот и рассказал. Ну, я ей на хвост посадил своих следопытов городских. И вот что странно, – усмехнулся он. – Она продуктов берет на двоих. И главное, дамские сигареты, ну понятно, курит дама, и вчера блок «ЛМ» взяла. И бутылку «Путинки». А что барышня водку пьет, лично я сомневаюсь. Ведь она еще и шампанское покупала.
– Адрес и фамилия, – процедил Суханов.
– Хоть убей, без Ларионова не скажу, – качнул головой Фома.
– Слушай, – прищурился Леонид. – Как я пойду, через двадцать минут пусть подъезжают. Договорились?
– Что? – проорал в телефон Прокопенко.
Выхватил из-под подушки пистолет, начал быстро одеваться.
– Ты чего это? – проснулась Анна.
Прокопенко не дал Анне времени очнуться ото сна, кинулся на нее. Придавил ее голову подушкой и выстрелил. Достал кейс с деньгами и собранный рюкзак, быстро и искусно нацепил рыжий парик, приклеил окладистую бороду. Надел очки с простыми стеклами. Взял палочку, сгорбясь, пошел к двери. Прислушался.
– Собственно, еще рано, не успели, – сказал и приготовился выйти из комнаты.
Приоткрыл дверь, но сильный удар ногой бросил его обратно.
Суханов, войдя в дом, закрыл дверь. Прошел в комнату и увидел валявшуюся на кровати женщину с простреленной подушкой на лице. Подскочил, сбросил подушку и увидел пулевое ранение на левой щеке. Схватил телефон.
– Только бы он не убил его, – постоянно твердил Ларионов. – Да быстрее ты можешь? – заорал он на водителя.
– Слушай сюда, падла, – присев над Прокопенко, спокойно произнес Суханов. – У тебя три минуты. Если не назовешь адреса и имена остальных, я тебе прострелю локти и коленные чашечки. Ты на всю жизнь будешь уродом. И сядешь на пожизненное. Время пошло.
– Убей, сука, – прохрипел Прокопенко.
– Осталось две с половиной, – спокойно продолжил Леонид.
– Надо было тебя раньше прибить! – заорал Прокопенко. – Но ничего, тебя…
– А ты представь жизнь в тюряге без рук и ног, – усмехнулся Суханов. – Время кончилось, – он вытащил пистолет и приставил к левому локтю Прокопенко.
– Кузин и Олочук, – прохрипел Прокопенко.
– Кто сообщил, что к тебе едет Ларионов? – задал вопрос Суханов.
– Щеглов, – пробормотал Владислав.
– В бабу зачем выстрелил? – усмехнулся Леонид.
– По привычке, свидетеля не оставлять, – прохрипел Прокопенко.
В комнату ворвались Ларионов и еще трое.
– Там раненая.
Поднявшись, Суханов резко ударил Щеглова в живот.
– Ты чего? – схватил его за руку Ларионов.
– Сотовый посмотри, – усмехнулся Суханов. – Он его предупредил…
– Он назвал кого-то? – спросил Ларионов.
– Да, – кивнул Суханов. – Но вам не будет говорить. Сейчас для него лучше помолчать. Щеглова он уже сдал.
– Ранение тяжелое, но жить будет. Правда, красоту попортил он ей основательно.
– Я поеду, – кивнул Суханов.
– Можно узнать, куда? – спросил Ларионов.
– Домой, – ответил Леонид. – Подумать надо. А я его не убил, – плюнул он в лицо Прокопенко.
