Александра Сашнева - Тайные знаки
Закончив выступать, музыканты встали и, поблагодарив благодарную публику, тихо собрали денежки и пиво. Денежки один из них (гитарист) сунул себе в карман, а второй скидал пиво в рюкзак. Первый раз Катька видела таких запасливых впрок лабухов. Да еще и русских.
— О! Катька! — обрадованно крикнул один из них и откинул с лица капюшон.
Это оказался Плесень.
— Привет! — слегка обрадовалась Стрельцова. — Вот прикол какой!
— О, гля! — ухмыльнулся гитарист. — А мы только собрались за тобой в гостиницу! Гля! А ты сама приперла! Вот что значит сила намерения! Правда? Плесень!
Он хлопанул приятеля по плечу со всей силой намерения.
— Правда! — покачнулся Плесень и подтвердил. — Кастанеда — сила! Но Бафомет круче!
— Короче. Пойдешь с нами? — перешел Оборотень на деловой тон.
— Далеко? — Катька размышляла, стоит ли вестись на халявное пиво или нет. Не выйдет ли оно дороже?
— Не! Прям тут, рядом! Гля, — гитарист смачно сплюнул на ступеньки.
— Что ты плюешься, придурок? — поморщилась Стрельцова. — От твоей слюны весь мрамор расстворится.
— Да и Хой с ним, — хохотнул лабух.
— Не поминай Хоя в суе, — тихо сказал Плесень.
— Пошел ты! — ругнулась Катька и спросила намекая на содержимое мешка Плесеня. — А где тут пива можно взять?
— Какое пиво? — поморщился Оборотень. — Пиво, Катька, это ликер для девочек! Мы тебе такую байду, гля, сейчас устроим! Никогда, гля, не забудешь!
— Ты тормозишь! — неожиданно повысил голос Плесень и, закинув гремящий банками мешок на плечо, дернул гитариста за рукав. — Иди, блин, за «глазками».
— Но-но! Гля! Язык втяни! — пригрозил Оборотень.
— Да ладно… — Плесень лениво отшатнулся.
Гитарист побежал вверх, стуча армейскими гадами. Катька и Плесень поплелись за ним медленнее и устроились чуть поодаль у белых каменных перил.
В полумраке, отвоеванном у темноты фонарями и мертвенным лунным светом, кишели по-шакальи согбенные, тощие фигуры ночных личностей. Стайки и одиночки, они напоминали скорее призраков, нежели людей. Иногда раздавался хохот, иногда звон разбитой бутылки, вскрики, разговоры. По каким-то одному ему известным признакам лабух остановился около темного капюшона и что-то пытался объяснить на смеси языка глухих и ломаном французском.
— Смотри-ка, — усмехнулась Катька. — По фрэнчу лопочет! Вот тебе и Оборотень!
— Да… Тут много слов не надо знать. Очарованные легко понимают друг друга. К тому же Оборот не такой мудло, как ты думаешь.
— А что это очарованные?! — Катька не обратила внимания на комплиментарное описание Оботротня. — Откуда такое романтическое слово?
— Никакой романтики, — мрачно сказал Плесень. — Очарованные — это те, кто подвергнут действию чар Бафомета.
— Фу-у… Пошлятина! И вы про это в своих сраных песнях поете?
— Чего понимала бы! — скривил таблище Плесень.
Оборотень о чем-то договорился с капюшоном, повернулся и махнул рукой.
— Стойте здесь, я сейчас принесу! — скомандовал он побежал.
— Сейчас! — хмыкнула Стрельцова. — Щ-щас все брошу… И вообще, мне пора. Я хотела только бутылочку пива взять. Ну, если не хотите меня угостить, то хоть сказали бы, где взять-то?
— Не скажу.
— Тогда я пошла, — обиделась Стрельцова.
Плесень посмотрел на Катьку долгим жалобным взглядом и, еле разжав тонкие губы, улыбнулся:
— Да ладно ты. Куда ты пойдешь сейчас?
Катька оглянулась, и ей не очень захотелось одной искать тут пиво.
Лабухи все-таки свои, хоть и придурки. Стрельцова пнула ногой пустую банку из-под газировки, и та с грохотом покатилась вниз. Внизу банку радостно начали пинать несколько людей в бесформенной одежде.
— Ну а почему ты не хочешь дать мне банку пива, например? — Катька капризно вытянула губы трубочкой. — Я завтра верну. Или даже сегодня. Где-нибудь куплю и верну! Но сейчас-то я могу банку пива выпить?
— Нет, — глухо сказал Плесень и наклонил голову. — Иначе ничего не получится.
— А что? — повысила голос Катька. — Что должно получиться?
— Потом узнаешь!
— Послушай, если я сейчас уйду, то не только я ничего не узнаю, но и никакого потом не будет!
— «Тот, кто умастит голову мазью Кефнеса, будет созерцать во сне истинные видения о грядущем…» — нараспев сказал барабанщик.
— Чего-чего? — Катька истерически хохотнула.
— Да так! — Плесень задрал голову вверх. — Посмотри, какая Луна!
— Ну Луна… — сказала Катька разглядывая крупную лимонную дольку, плывущую над крышами.
Барабанщик достал баночку, какую-то старую стеклянную баночку, в которой в начале XX века продавали вероятно кокаин, и гордо показал спутнице.
— В день и час Меркурия, — нараспев продолжал он, — в период растущей Луны надлежит взять равные части мирры, цибетина, сторакса, горькой полыни, ассафетиды, гальбанума и мускуса, тщательно перемешать и измельчить в тончайший порошок. Помести эти компоненты в сосуд из зеленого стекла и запечатай медной пробкой, на которой предварительно следует вырезать знаки Марса и Сатурна. Подними сосуд к Четырем Ветрам и громко произнеси эти слова верховной власти: К Северу: Зиджмуорсовет, Ноиджим, Завахо! К Востоку: Квехаидж, Абауо, Нокветонаиджи! К Югу: Оасаидж, Вурам, Фефотосон! К Западу: Зиджоронаифуефо, Мугельфор, Мугельфор-Йзхе! Накрой сосуд лоскутом черного бархата и спрячь. На протяжении семи ночей подряд надлежит омывать этот сосуд в свете Луны в течение одного часа, и хранить его под черной тканью от рассвета до заката. Исполнив все это, знай, что благовоние готово для употребления и обладает такой силой, что если мудро использовать его, то ты получишь власть призывать адские полчища и повелевать ими…
— Это откуда ты набрался? Из Чехова, что ли? — удивилась Стрельцова. — Из «Чайки»?
— Какая «Чайка»? — скривился стукач. — Это «Некрономикон»! Тайная книга сатанистов! Ну ты, Стрельцова, тундра!
— И что? Вы что, Сатанисты?! — Катька начала побаиваться. — И вы кошек живых убиваете?!
— Если надо — убьем.
— Тогда нам не по пути, — сказала Стрельцова и рванулась, чтобы свинтить.
— Стой, Стрельцова! — схватил ее за рукав лабух. — Сегодня подходящий день. Будем вызывать духов ада, чтобы повелевать ими! И заработать все бренные благи мира. Бабло, то есть. Жранину, развлечения и телок с большими сиськами…
— Фу! О каком говне вы мечтаете! — скривилась Катька. — Неужели так трудно найти телку с сиськами?! Блин! Наверно, у вас не очень хорошо с хозяйством. Парень с хорошим аппаратом, чистой звадницей и вмеру жадный имеет все шансы на телку с сиськами.
— Слушай, Стрельцова! — Плесень угрожающе нахмурился. — Что ты вообще в телках понимаешь? Тебе, может быть, нужно что-то иное, но уж извини! Мы, кстати, не против тебе в этом помочь. Хоть я, хоть Оборотень, а то и вместе. Тогда и узнаешь все про наши аппараты!
— Заткнись! — отмахнулась Катька. — Только ваших немытых задниц я не видела!
— А ты что, моешься в этой холодище? — изумленно вытаращился Плесень.
— Моюсь. Представь себе. Так что это за «глазки»? За которыми пошел Обор?
— Это такая хрень, чтобы увидеть этих духов. Тогда они легче поддаются. — Плесень опять закатил глаза и затянул. — Используй аромат Зкауба во всех церемониях древнего Знания, смачивая этой эссенцией теплящиеся угли от сожженной древесины тиса или дуба. И когда духи приблизятся к тебе, ее испарения очаруют и околдуют их, заставив их склониться перед твоей волей…
— Ну а я-то вам зачем? — насторожилась Катька. — Надеюсь, вы не собираетесь устраивать при помощи меня оргию на черном алтаре? Я читала про сатанистов в «Мегаполисе». Они ненормальные садо-мазохисты. Но я — нет. Попробуйте только! Если что, я вам устрою! И, кстати, чтобы вы не обольщались, у меня критические дни.
Это Катька соврала. Она знала, что большинство мужиков при слове «критические дни» падают в обморок, несмотря на обилие рекламы по ящику. Виной тому, видимо, цвет.
— Не… в этот ритуал не входит, — помотал головой Плесень. — Хотя не помешало бы тебя трахнуть, а то шляешься с этим Эдиком… Мы жополицых ненавидим! Мы бы ни за что не поехали, если бы Оборотень не вычитал, что в Париже можно вызвать Бафомета… Париж — это же масонский центр. Тут место крепкое!!! Натертое.
— Эдик не «этот». Он — супер! — обиделась Катька.
— Никакой он не супер! Из-за таких, как он, нормальные парни страдают! Вы, телки, вечно за этими холеными суками бегаете и готовы сами им все облизать. А с нами даже честно потрахаться не хотите. Потаскухи вы все!
— Плесень! Если ты не заткнешься, я сейчас уйду! — пообещала Катька. — Черт! Покурить бы! Или выпить.
— Так покури! Что ты? На вот! — стукач протянул открытую пачку «Голуаз». — Мы вот тут местных взяли. Ох и продирают!
