Сидни Шелдон - Расколотые сны
– Добро пожаловать в Коннектикутскую лечебницу, мисс Паттерсон.
Бледная, измученная Эшли, не отвечая, глядела на него. Доктор Луисон представил своих коллег и придвинул Эшли стул.
– Садитесь, пожалуйста. Офицер, снимите с нее наручники.
Тот мгновенно выполнил приказание. Ноги Эшли подкосились. Она едва успела плюхнуться на сиденье.
– Вероятно, вам нелегко пришлось, – заметил доктор Фостер. – Мы готовы сделать для вас все возможное, чтобы в один прекрасный день вы вышли отсюда здоровая и исцеленная.
– Сколько…, сколько мне придется здесь пробыть? – выдавила Эшли.
– Пока трудно сказать, – развел руками доктор Луисон. – Если излечение возможно, на это уйдет пять-шесть лет.
Каждое слово пронизывало Эшли как удар молнии. “Если излечение возможно… Пять-шесть лет…"
– Никаких крайних мер. Лечение состоит из комбинации гипноза, групповой психотерапии, арт– и игровой терапии. Сеансы проводит доктор Келлер. Важнее всего помнить, что мы вам не враги.
– Мы здесь, чтобы помочь вам, – добавил Келлер, – и хотим, чтобы вы тоже нам помогали. Изо всех сил.
Доктор Луисон вызвал санитара. Тот взял Эшли под Руку.
– Служитель отведет вас в вашу комнату, – сказал Фостер. – Позже еще поговорим.
После ухода Эшли Отто оглядел собравшихся:
– Ну, что скажете, коллеги?
– По крайней мере у нас есть одно преимущество. Всего два чужеродных “я”.
– Сколько было у той несчастной, Белтранд? – силился припомнить Келлер.
– Девяносто.
– Ничего не скажешь, повезло.
***Эшли не знала, чего ожидать, но почему-то представляла себе темную, сырую, зловещую темницу. Однако лечебница оказалась больше похожей на уютный загородный клуб. Только с железными решетками на окнах. И надзирателями. Как в тюрьме.
Пока служитель вел Эшли по светлым коридорам, та с удивлением наблюдала, как пациенты свободно общаются между собой и ходят повсюду без всяких ограничений. Здесь были люди разных возрастов, и все казались абсолютно нормальными. Почему они здесь? Кое-кто улыбался и здоровался, но Эшли была чересчур растерянна, чтобы отвечать. Все казалось нереальным. Она в сумасшедшем доме, психушке. Сейчас над ней начнут издеваться.
«Неужели я безумна?!»
Они добрались до большой стальной двери, отделявшей часть дома от остальных помещений. Перед дверью стоял охранник. Он нажал красную кнопку, и дверь медленно отъехала в сторону.
– Это Эшли Паттерсон, – объявил сопровождающий.
– Доброе утро, мисс Паттерсон, – приветствовал второй служитель.
Все как обычно, ничего из ряда вон выдающегося. “Не правда! Ничего уже не будет как обычно. Мир перевернулся!"
– Сюда, мисс Паттерсон.
Ее подвели ко второй двери. Эшли ступила внутрь и оказалась в просторной комнате с пастельно-голубыми стенами, небольшим диваном и широкой кроватью.
– Здесь вы пока будете жить. Сейчас принесут ваши вещи.
Охранник вышел и плотно прикрыл за собой дверь.
"Здесь вы пока будете жить”.
Девушка начала задыхаться. Что, если она не пожелает жить здесь? Захочет выбраться отсюда?
Эшли подергала ручку двери. Заперто. Она села на диван, пытаясь собраться с мыслями, сосредоточиться на чем-то положительном, светлом. Найти якорь, за который можно ухватиться. Обрести цель в, казалось, навсегда разрушенной жизни.
"Мы постараемся вылечить вас.
Постараемся вылечить.
Постараемся вылечить…”
Глава 23
Гилберт Келлер, лечащий врач Эшли, специализировался на душевных болезнях, связанных с расщеплением сознания, и хотя у него случались неудачи, процент излеченных был куда выше. Вообще в подобных случаях прогноз был весьма неопределенным. Прежде всего необходимо завоевать доверие пациента, с тем чтобы тот чувствовал себя легко и непринужденно в присутствии психиатра, и лишь потом знакомиться с чужеродными “я”, и то не со всеми сразу, а по очереди, так, чтобы в конце концов они привыкли общаться друг с другом, а далее выяснить причину их появления и устранить ее. Наконец наступал момент “слияния”, когда все “я” соединялись в единое целое, и человек мог считаться излеченным.
Но до этого еще ох как далеко…
***На следующее утро доктор Келлер попросил привести Эшли в свой кабинет. Девушка, очевидно, провела бессонную ночь. Выглядела она плохо и, кажется, совершенно не отдохнула. Пожалуй, прежде всего нужно ее успокоить, иначе подступиться к ней будет еще труднее.
– Доброе утро, Эшли.
– Здравствуйте, доктор Келлер.
– Зовите меня Гилберт. Надеюсь, мы с вами станем друзьями. Как вы себя чувствуете?
– Говорят, я убила пятерых, – с болью вырвалось у Эшли. – Как, по-вашему, я должна себя чувствовать?!
– Вы точно помните, что убивали?
– Ничего я не помню.
– Я читал стенограмму вашего процесса, Эшли. И не считаю вас убийцей. Преступница – одно из ваших чужеродных “я”. Для начала вам необходимо с ними познакомиться, а со временем и с вашей помощью мы заставим их уйти.
– Я…, надеюсь, вам это под силу…
– Под силу. Твердо усвойте, что я от всей души хочу вам помочь и стать вашим союзником. Чужеродные “я” возникли в вашем мозгу лишь для того, чтобы защитить вас от невыносимой боли. Необходимо обнаружить, что именно вызвало эту боль, и мы поймем, когда и как родились ваши “заместители”.
– Но…, каким образом вам это удастся?
– Мы с вами будет разговаривать. И вспоминать. Время от времени придется применять гипноз или амитал натрия. Вас уже гипнотизировали раньше, не так ли?
– Да.
– Никто не собирается давить на вас или что-то делать насильно. У нас уйма времени, – ободряюще улыбнулся Келлер. – И как только все станет на свои места, вы покинете это заведение бодрая и здоровая.
Они беседовали почти час, и Эшли ушла от него гораздо более спокойной и уверенной в себе. Оказавшись в своей комнате, она начала молиться за человека, пообещавшего ей исцеление.
***После ее ухода доктор Келлер отправился к Отто Луисону.
– Я начал работать с Паттерсон, – сообщил он главному врачу. – Должен сказать, начало неплохое. Уже одно то, что Эшли признает существование своей болезни и не отказывается от помощи, вселяет некоторые надежды.
– Прекрасно, Гилберт. Но тем не менее держите меня в курсе; Случай слишком тяжелый, и вполне возможны осложнения.
– Разумеется, Отто, вы совершенно правы. Гилберт действительно был готов принять вызов, брошенный тяжелым недугом. В этой Эшли Паттерсон есть нечто необычное. Необходимо сделать все, чтобы вернуть ее к нормальной жизни.
***Они разговаривали каждый день, и уже через неделю доктор решил провести сеанс гипноза. Узнав об этом, Эшли вскочила и в ужасе метнулась к двери.
– Нет! Не нужно!
– Но почему? – удивился Келлер. Эшли все это время была так спокойна, охотно отвечала на вопросы. Что могло так ее взволновать?
Но Эшли дрожала от страха. Он собирается вытащить на свет Божий этих убийц! При одной мысли об этом ей становилось плохо.
– Пожалуйста, подождите! Я…, я не желаю их знать.
– И не узнаете, – заверил Келлер. – По крайней мере пока.
– Обещаете?
– Честное слово.
– Тогда…, тогда я согласна.
– Садитесь и успокойтесь.
Эшли нерешительно подошла к стулу и уселась.
– Готовы?
Девушка стиснула кулаки. Готова ли она? Нет и никогда не будет готова встретить то ужасное, что гнездится в ней, как гниль в яблоке!
– Да, – нерешительно пробормотала она.
– Прекрасно. Начинаем.
Потребовалось пятнадцать минут, чтобы Эшли отключилась. Гилберт сверился с записями. Тони Прескотт и Алетт Питере. Пора начинать замену одной доминирующей личности на другую.
Взглянув на мирно спящую Эшли, он чуть подался вперед.
– Здравствуйте, Тони. Вы меня слышите? Очевидно, его услышали, потому что вместо Эшли перед ним сидел совершенно другой человек. Оживленное недоброе лицо с чуть презрительной улыбкой. Неожиданно Тони запела:
Из полфунта риса
Кашка хороша.
Еще полфунта патоки –
И веселись, душа.
Теперь получше все смешать,
Тарелочки на стол подать,
И – прыг да скок – удрал хорек!
– У вас прекрасный голос, Тони. Давайте знакомиться. Я Гилберт Келлер.
– Знаю, что Келлер, – проворчала Тони.
– Рад встрече с вами. Вам уже говорили, что вы настоящая певица?
– Отвали.
– Нет, я серьезно. Вы когда-нибудь брали уроки пения? Готов побиться об заклад, так оно и есть.
– Вовсе нет. То есть я хотела, но моя… “Ради всего святого прекрати этот ужасный вой! Какой идиот уверил тебя, что это пение?!"
– Словом, не важно.
– Тони, я хочу вам помочь.
– Да неужели, доки, детка? Так я и поверила. Скорее, не терпится меня трахнуть!
– Почему вы так считаете?
– А разве не все мужики добиваются одного и того же? Козлы паршивые. Пока! Меня здесь нет!
