Дениз Вудз - Ночной поезд в Инсбрук
Она никогда не видела его в рабочей обстановке, даже в галстуке не видела, но у нее прихватывало живот и дрожали руки от одной только мысли, что скоро придется с ним встретиться. Она собиралась сказать, что просто хотела убедиться, что с ним все в порядке, и тут же уйти, полной достоинства, которое он попытался растоптать в Судане. Ее визит будет для него неожиданным, и ему наверняка не понравится, что она заявится к нему на работу, но она не могла не сказать ему, что вернулась в Англию, как обещала.
Ее начало мутить, когда она добралась до уютной приемной архитектурной мастерской. «Как странно, — подумала она, — он ходит здесь каждый день». Она так крепко сжала в кулаке сумку, будто ее жизнь висела на этих кожаных ремешках. Фрэнсис попросила секретаря позвать Ричарда Кина.
— Ничем не могу помочь, Ричард Кин не сможет подойти. Может, кто-нибудь другой в состоянии вам помочь?
Фрэнсис оперлась о стол, чтобы не упасть. «Почему он не сможет подойти? Потому что его спрашивает девушка с густыми кудрявыми волосами и сильным загаром, которая неустанно его преследует?»
— Вы не поняли. Мне необходимо увидеть Ричарда.
— Его нет в офисе, но вы можете поговорить с мистером Холденом, если хотите.
Фрэнсис кивнула. Тот самый Боб Холден. Дружок Ричарда. Подойдет. Она все ему расскажет и настоятельно попросит позвать Ричарда.
Когда она вошла в офис. Боб сидел положив ноги на выдвижной ящик. В каждой руке он держал по телефонной трубке. Она стояла у двери, пока босс Ричарда не закончил разговор по одному телефону и не переключил внимание на другой. Боб удивился, когда на другом конце провода ему ничего не ответили.
— Ну, ладно, — сказал он, повесив трубку. — Приятно было поговорить и с вами тоже… — Он лучисто улыбнулся Фрэнсис: — Привет!
— Добрый день. Я, э-эм, ищу Ричарда.
— Какого Ричарда?
— Кина.
— А-а. Кин. Наш иностранный корреспондент. К сожалению, он отсутствует. Могу я вам чем-нибудь помочь?
У нее перехватило горло.
— Его все еще нет?
— Ага, задержался за границей, но я могу заняться вашим вопросом, если это срочно.
— Нет, нет, это не касается его работы. Я…
Боб с облегчением выдохнул:
— Слава тебе, господи! Добрая половина его клиентов стоит у меня над душой! Вы часом не знаете, что с ним, а?
Прежде чем она успела придумать, как ответить, он сказал:
— Конечно же нет. Если бы знали, то не пришли бы сюда.
— А где он?
— Ай, где-то здесь. — И он ткнул пальцем в Африку на висящей на стене карте. — За ним не угонишься.
— С ним все в порядке?
— Ага, все отлично.
— Вы говорили с ним?
— Всего лишь раз, и еще получил пару телексов.
Фрэнсис охватило смешанное чувство: облегчение и отчаяние одновременно. Она села как подкошенная.
«Он бросил меня. Он бросил меня».
Боб слегка нахмурил брови:
— А вас зовут…
— Он уже должен был вернуться.
— Все клиенты твердят об этом, — сказал Боб, почесывая шею, — но дело в том, что Ричарду пришлось изменить планы.
— Почему?
Он улыбнулся:
— Знаете, мне и самому не терпится задать ему тот же самый вопрос! Когда он позвонил, шли важные переговоры, так что говорили мы кратко и только по делу, но он успел сказать, что застрял в пустыне.
— Он сейчас в пустыне?
— Господи, да нет же. Когда он звонил, то уже отлеживался в каком-то роскошном отеле, в Хартуме.
Комната поплыла вокруг Фрэнсис.
— Проблемы с девушкой, — заговорщически сказал Боб.
— Простите, что?
Он снова почесал шею. Ричард как-то рассказывал ей, что этот человек заговорит грабителя, пока тот будет его грабить, но она была ему благодарна за то, что тот ничего не скрывал.
— Он пытается убедить свою девушку вернуться с ним в Лондон, — сказал он и встал, чтобы поближе рассмотреть карту, — но мне сдается, что у него не очень-то хорошо это получается. — Он повернулся к ней: — Вы ее знаете?
Фрэнсис напряглась.
— Кого?
— Безбашенную Фрэн. Девушку Ричарда. Полагаю, вы с ней не встречались?
Она покачала головой.
— Нет, ну это и неудивительно. Никто ее не видел. Иногда я задаюсь вопросом: а существует ли она? Если хотите знать мое мнение, бедняга Ричард путешествует в одиночестве.
Фрэнсис не могла себя заставить откровенно во всем признаться, и ей не очень-то, в общем, хотелось.
— Но если он нам не покажет эту Фрэнсис как можно скорее, то мы уж точно задумаемся, а существует ли она на самом деле.
— А когда он должен приехать?
— В понедельник, не раньше. Просто мыльная опера какая-то.
Он ухмыльнулся. Ему явно нравились душещипательные истории.
— Я могу ему передать, что вы заходили.
— Нет, спасибо. Я зайду еще раз.
На пути к выходу Фрэнсис заметила открытку из Люксора на доске объявлений. Она остановилась. Пока никого не было рядом, она отцепила ее и прочитала надпись на обороте. Почерк Ричарда. Она видела, как он ее подписывал.
От предвкушения встречи с Ричардом и сопутствующего разочарования у нее опускались руки, и она долго не могла прийти в себя. До нее не доходило, почему он до сих пор не вернулся в Лондон, но раз уж люди, которые с ним разговаривали, не волновались — значит, беспокоиться не о чем. И все же она нервничала. Что там с Ричардом, как же она его довела, раз он отважился на такое, и что ей теперь делать?
У нее не было сил выбраться из того тупика, куда он ее загнал. Все попытки найти работу заканчивались неудачей еще на стадии собеседования, потому что ей не удавалось скрыть свое полное равнодушие к будущей работе. Трудно было имитировать трудовой энтузиазм, когда ей вообще не хотелось оставаться в Англии. На самом деле она и вовсе не знала, куда держать путь, но все же изо дня в день просматривала объявления о работе, главным образом чтобы успокоить Дейдре. Было полно предложений о временной работе официанткой или секретарем, но Фрэнсис абсолютно ничего не интересовало. Чем больше на нее давили с поиском работы, тем труднее ей было рассматривать вакансии. Депрессия укоренилась. Ей было трудно вставать по утрам и еще труднее засыпать ночью. Целыми днями она смотрела телевизор, зато отпала необходимость тратить деньги, отпала необходимость думать. Она начала завидовать образу жизни Дейдре, ее квартире, модной работе. Вечера Дейдре проводила с друзьями. Фрэнсис смотрела телевизор.
Каждый вечер она смело решала положить конец такому положению вещей. «Завтра, — решительно говорила она себе, — я обязательно приведу свою жизнь в порядок». Но на следующее утро, проснувшись с горечью разочарования в душе, она забывала о своих намерениях и с трудом выбиралась из самодельной постели на полу в гостиной.
Постоянно гнетущее чувство, что она в долгу перед Дейдре, не только точило ее изнутри, но еще и выматывало.
— Прости, Ди, — сказала она как-то вечером, — прости меня, ради бога. Я скоро уеду, правда, уеду. Я просто пока не знаю, куда мне податься.
Дейдре вяло улыбнулась. Она явно не могла понять, почему Фрэнсис не в состоянии взять себя в руки, прочистить себе мозги и начать все сначала, как сделала она, когда порвала с любимым человеком, но Фрэнсис не на что было начинать новую жизнь. Ей не с чего было начинать. У нее не было работы, в которую можно уйти с головой, она не вела светскую жизнь, которая бы могла отвлечь ее от проблем. Находясь в полнейшем вакууме, она ощущала себя премерзко.
Однажды утром Фрэнсис все-таки зашевелилась. Она вылезла из трясины, в которой погрязла, упиваясь жалостью к самой себе и занимаясь ничегонеделаньем. Разбирая рюкзак, она нашла номер телефона Люси и Сэма на обложке ежедневника и тут же позвонила.
Трубку взяла Люси.
— Фрэн! Где ты?
— В Лондоне.
— Фантастика! Наконец-то я смогу тебе показать нашу свадебную кассету!
Они встретились за чашечкой кофе в «Кингз Роуд». Люси стремительно вошла в кафе, словно выполняя какую-то сверхзадачу, и прижала Фрэнсис к сердцу:
— Как я рада тебя видеть!
— Я тоже.
— Я была приятно удивлена, когда ты позвонила! Я уж думала, что никогда больше не услышу твой голос.
— Так легко ты от меня не избавишься.
— Надеюсь, что нет. Ты неотъемлемая часть нашего медового месяца, как и Египет. Как статист в театре.
— Честное слово, Люси, тебя послушать, так замужество — это Святой Грааль какой-то. Я думала, что женщины нашего поколения должны стремиться к большему.
— Свадебная церемония — это ничто. Стремиться надо не к большой и пышной свадьбе, а к замужеству. Посвятить свою жизнь кому-то другому — вот это игра, которая стоит свеч.
— У тебя-то ведь тоже была большая пышная свадьба.
— Конечно, была, дорогая моя. Я должна была своим громадным белым платьем отвлекать внимание семьи от своего большого черного жениха!
