Калеб Карр - Ангел тьмы
— Сайрус! — завопил я и бросился на выручку, уже понимая, что не успею. Палка неумолимо опускалась гиганту на голову, и сумасшедший кровожадный гогот Пыльника показывал, насколько мерзок будет удар. Но тут вспышкой, едва уловимой…
Все безумие Пыльника разом схлынуло с его лица, глаза округлились. Он замер с занесенными над головой руками, челюсть отвисла в полном смятении. Он только успел завопить:
— Динь-Дон? — именно так, словно бы вопрошая, и рухнул наземь.
Все это вышло до того странным, что на пару секунд все замерли, глядя на упавшего, — все, кроме меня. Единственному из всей группы мне открывался вид за телом упавшего, и я успел окинуть взглядом улицу. И приметил маленького черного малыша — может, лет десяти от роду, судя по росту, с курчавой шапкой волос, в одежде, явно ему великоватой: он шмыгнул за угол.
Динь-Дон подскочил к павшему товарищу — тот был уже без чувств. Мисс Говард отогнала наконец бросившегося к ней Пыльника с помощью «дерринджера», а Сайрус изготовился еще разок заехать Джимми кастетом — только на сей раз парень вовремя почувствовал, что пора делать ноги. Динь-Дон перевернул бесчувственного Пыльника и вытащил что-то у него из бедра.
— Это чё еще за?.. — пробормотал он; затем перевел взгляд на меня. В пальцах его была зажата ровная и прямая палочка длиной эдак дюймов десять — и он действительно решил, что это я всадил ее в того парня. — Какого черта ты с ним утворил, Стиви, ты, жалкий…
Он уже бросился ко мне, когда мисс Говард разрядила в воздух «дерринджер». Пыльникам этого хватило — верно сообразив, что она уже достаточно рассвирепела и следующая пуля достанется кому-нибудь из них, тем более что револьвер она уже перезарядила. Точно облезлая стая бродячих псов, каковыми они, собственно, и были, шпана осторожно сгрудилась вокруг бесчувственного дружка, и Динь-Дон швырнул мне странную палочку.
— Я это припомню, Стиви, — тихо произнес он, на этот раз — без тени улыбки. — Ох, как я это припомню, как буду сегодня ночью Кэт имать!
Тут уж пришла моя очередь на него броситься; только Сайрус обхватил меня огромными ручищами, и я уж ничего тут поделать не мог, только смотрел, как ржет Динь-Дон, скрываясь со своими шакалами за углом Гринвич-стрит.
— И помни! — орал он — вопли неслись за полквартала. — Держись подальше от этого дома и от этой бабы!
Выстрел заставил Айзексонов, доктора и мистера Мура выскочить на улицу; сестра Хантер же стояла в дверях, изображая, как она потрясена и напугана произошедшим. Нам всем удалось взять себя в руки, хотя в моем случае это было особенно нелегко, после чего доктор поинтересовался у мисс Говард, что произошло, но та лишь тихо ответила:
— Потом, доктор. Я понимаю, девочки внутри нет?
Тот воззрился на нее несколько удивленно:
— Правильно понимаете. Но как?..
— Тут все запутаннее, чем кажется, — ответила она, взглядом веля мне подобрать загадочную палочку, сразившую Пыльника. — И нам нужно убираться отсюда. Сейчас же.
Доктор кивнул, и четверка мужчин вернулась к сестре Хантер — теперь она уже стояла на тротуаре.
— Никто не ранен, доктор? — спросила она, все с той же убедительной естественностью. — Могу я чем-то помочь? У меня в доме есть бинты…
— Нет, миссис Хантер, — отрезал доктор.
— Боюсь, у нас тут шастают такие опасные типы. — И она посмотрела доктору в глаза — достаточно долго, тем самым подчеркивая искренность следующих слов. — Наверное, вам следует ехать, пока они не вернулись с друзьями.
Доктор промолчал, вглядываясь в нее.
— Да, — сказал он. — Наверное, следует.
— Едем, все, живо! — крикнул Маркус остальным. — Если я знаю Пыльников, они обязательно вернутся, и будет их предостаточно.
Мы принялись грузиться обратно в коляску — все, кроме доктора. Он стоял напротив сестры Хантер, глядя ей в глаза, ожидая, что она скажет дальше. Та даже не поежилась под его взглядом; а через несколько секунд приподняла одну бровь и с легкой улыбкой произнесла:
— Сожалею, что не смогла помочь в вашем расследовании.
Прежде чем ответить, доктор пару секунд помедлил.
— О, но вы помогли, миссис Хантер. — Сказав так, он сделал шаг ей навстречу, она же, наоборот, отступила, видимо, впервые за все это время не вполне владея ситуацией. — Визит многое нам прояснил. И мы продолжим свои изыскания. Уж будьте в этом уверены.
Наконец он развернулся и зашагал к экипажу. Я заметил, каким убийственным стало лицо сестры Хантер, когда она чуть ли не бегом скрылась в доме, грохнув дверью.
Фредерик уже вроде как успокоился, но много ли надо, чтобы опять вывести его себя; так что я не стал нахлестывать его, как обычно, а просто прищелкнул языком, чтобы он сам выбрал скорость, зная, что так он быстрее забудет страх. Остальным сделать это было куда сложнее. Минут за десять с каждым из нас произошло столько всего кошмарного, что никто даже сообразить не успел, сколько; мы могли единственно кратко изложить факты.
Первое же наше дело после того, как мы пересекли Гудзон-стрит, покинув территорию Пыльников, было скорее практического свойства: надлежало убедиться, насколько серьезны побои Сайруса. Поскольку все в нашем отряде питали к гиганту большую нежность, эта процедура нас здорово успокоила и отвлекла. Сайрус и мистер Мур поменялись местами — мистер Мур присоединился ко мне на козлах, чтобы доктору было удобнее осмотреть ребра Сайруса, а все остальные взволнованно спрашивали, как он себя чувствует. Досталось ему изрядно, чего уж там, но, по счастью, обошлось без переломов — благодаря огромной мышечной массе, надежно предохранявшей кости. Хотя все равно ему чертовски свезло — как и всем нам, оставшимся на улице, особенно учитывая, с кем нам пришлось схлестнуться. Что же до корысти, привлекшей Динь-Дона и Гудзонских Пыльников к Элспет Хантер и ее дому, то был, само собой, лишь один из доброй сотни вопросов, что обрушились на нас, как стая вурдалаков, при короткой стоянке на Бетьюн-стрит; мои взрослые друзья быстро порешили, что им необходимо крепко выпить и, быть может, перекусить, а уж там приступать к осмыслению. Дивное же утро, между тем, сменилось чудесным полуднем; прохладный северный ветерок не позволял температуре скакнуть намного выше семидесяти.[24] Учтя это, мы решили снова отправиться на безопасную и гостеприимную террасу кафе «Лафайетт», где разобрать по косточкам и ланч, и собственные недавние подвиги.
Глава 18
К тому времени, как мы вступили на порог «Лафайетта» и расселись на увитой зеленью террасе, нас уже отпустило достаточно, чтобы мы начали улыбаться и даже немного подтрунивать над собственными приключениями.
— Итак! — возвестила мисс Говард с изумленным вздохом, принимая от официанта меню. — Не хотелось бы мне первой задавать дурацкие вопросы, однако если Аны Линарес в доме сестры Хантер нет, где же она?
— Не знаю, — ответил Маркус, — но мы сообща прочесали там все до дюйма…
— В том числе подвал, — вставил Люциус, просматривая меню.
— И никаких следов ребенка, — закончил Маркус, обескураженно опустив голову на руку. — Ни следа вообще…
— Единственное, что я могу здесь предположить, — произнес мистер Мур, овладевая винной картой. — Учитывая то, что случилось с вами на улице, тут замешаны Пыльники, и они ее где-то прячут.
Я плюхнулся было рядом с их столиком на пол, чтобы заползти в зеленые заросли, высаженные вдоль железной ограды (добродушные официанты разрешали мне это), но слова мистера Мура меня остановили.
— Пыльники? — переспросил я. — Замешаны в эдаком?
— А почему бы и нет? — поинтересовался мистер Мур. — Или ты думаешь, они выше похищений, Стиви?
Отвечать мне показалось совсем неуместным, и я обернулся к доктору за поддержкой; однако тот созерцал лишь поверхность стола перед собой.
— Ну… — ответил я неуверенно. — Не то чтобы выше, на самом деле… просто… ну… тупее, вот это да. Или безумнее.
Люциус несколько раз кивнул:
— Стиви говорит разумно. Организация и планирование не есть сильные черты Пыльников. Потому-то другие банды в покое их и оставили: они не в состоянии себя контролировать. Их удел — кокаин и разбой. Похищения и шантаж — не их стихия.
— Ребенок находится в доме этой женщины, — четко и медленно произнес доктор, по-прежнему не поднимая глаз. — Держу пари на что угодно.
Мистер Мур присвистнул:
— Крайцлер, вы были там — она позволила нам перерыть всю свою чертову нору.
— И? — спросила мисс Говард.
— И единственным, кто еще там живет, оказался ее собственный муж. Он лет на пятнадцать старше, наполовину инвалид. В молодости был, очевидно, ранен в Гражданской войне да так с тех пор и не оклемался.
