Коллин Хувер - Безнадежность
— Что ты здесь делаешь, чёрт возьми? — громким шёпотом вопрошаю я.
Он бросает взгляд на свои часы, трёт пальцами глаза. Более-менее проснувшись, кладёт ладонь мне на колено.
— Не мог оставить тебя одну. Просто должен был убедиться, что с тобой всё в порядке. — Прижимает ладонь к моей шее под ухом и проводит большим пальцем по подбородку. Замечает, как стремительно бьётся мой пульс под кончиками его пальцев. — Твоё сердце. Ты чем-то напугана.
Он рядом, беспокоится обо мне… и я не могу на него злиться. Не в состоянии его винить. Вопреки тому факту, что мне хочется на него сердиться, я просто не могу. Если бы он не пришёл меня поддержать, не оказался рядом в тот миг, когда на меня нахлынуло новое воспоминание, я бы не знала, что делать. Он не совершил ничего плохого, но обвинял себя во всём, что случилось со мной. До меня постепенно доходит, что он, должно быть, не меньше моего нуждается в утешении. И за это я позволяю ему украсть ещё одну частичку моего сердца. Я хватаю ладонь, касающуюся моей щеки, и сжимаю его пальцы.
— Холдер, я вспомнила. — Мой голос дрожит, и слёзы просятся на свободу. Проглатываю, заталкиваю их внутрь изо всех сил. Он придвигается ближе, поворачивает меня к себе, обхватывает ладонями моё лицо и заглядывает в глаза.
— Что ты вспомнила?
Встряхиваю головой, не желая про это рассказывать, но он не отпускает меня. Подбадривает взглядом и еле заметно кивает: мол, всё в порядке, говори. Я шепчу очень-очень тихо, страшась произнести это вслух:
— В той машине была Карен. Это она меня увезла.
Черты его искажаются болью, и он притягивает меня к груди, обхватывает руками.
— Я знаю, малышка, — говорит он мне в волосы. — Знаю.
Я вцепляюсь в его рубашку, держусь за него, мечтая окунуться в покой, который дарят его объятия. Закрываю глаза, но лишь на секунду. Он отталкивается от меня, как только Карен открывает дверь спальни.
— Скай?
Я разворачиваюсь — она стоит в дверном проёме и сердито смотрит на Холдера. Потом на меня.
— Скай? Что… что ты делаешь?
Растерянность и разочарование затуманивают её лицо.
Я резко перевожу взгляд на Холдера и произношу еле слышно:
— Забери меня отсюда. Пожалуйста.
Он кивает, встаёт и идёт к шкафу. Открывает дверцу, пока я поднимаюсь, вынимаю из комода джинсы и натягиваю их.
— Скай? — повторяет Карен, наблюдая за нами.
Я не смотрю на неё. Я не могу смотреть на неё. Она делает несколько шагов вперёд, как раз в тот момент, когда Холдер достаёт дорожную сумку и кладёт на кровать.
— Вот, побросай сюда одежду. Я заберу из ванной то, что может тебе понадобиться.
Его ровный, сосредоточенный голос немного усмиряет бушующее во мне смятение. Подхожу к шкафу и начинаю стягивать с вешалок блузки и майки.
— Ты никуда с ним не поедешь. С ума сошла?!
Судя по голосу, Карен на грани истерики, но я по-прежнему не смотрю на неё, продолжая запихивать в сумку одежду. Подхожу к комоду, вытягиваю верхний ящик, вытаскиваю кипу носков и белья. Возвращаюсь к кровати, но Карен становится у меня на пути, хватает за плечи и заставляет взглянуть на неё.
— Скай, что ты творишь? — потрясённо спрашивает она. — Что с тобой? Ты с ним не уедешь!
Холдер возвращается в спальню, держа в руках туалетные принадлежности, демонстративно обходит Карен и укладывает их в сумку.
— Карен, советую вам её отпустить, — произносит он спокойно, насколько вообще спокойно может звучать угроза.
Та, крутанувшись на месте, обращается к нему с презрительной усмешкой:
— Ты её не увезёшь. Посмейте только выйти вместе из дома — и я немедленно позвоню в полицию.
Холдер, не отвечая, бросает на меня взгляд, забирает из моих рук шмотки, укладывает в сумку и застёгивает молнию.
— Готова, детка? — спрашивает он, беря меня за руку.
Я киваю.
— Я не шучу! — кричит Карен.
По её щекам бегут слёзы, она лихорадочно переводит взгляд с меня на Холдера и обратно. На лице её боль, и это разрывает мне сердце, ведь она моя мама, и я люблю её. Но не могу избавиться от гнева — она предавала меня все эти тринадцать лет.
— Я позвоню в полицию! — вопит она. — Ты не имеешь права её забрать!
Я залезаю в карман Холдера, достаю его сотовый и делаю шаг навстречу Карен. Смотрю прямо ей в глаза, хладнокровно, насколько это в моих силах, и протягиваю телефон:
— Вот, звони.
Она смотрит на мобильник, потом на меня.
— Зачем ты так, Скай?
Её лицо залито слезами.
Я хватаю её руку, втискиваю в неё телефон, но она отказывается его взять.
— Позвони им. Позвони в полицию, мама! — Я уже умоляю. Умоляю её позвонить — доказать, что я ошибаюсь. Доказать, что ей нечего скрывать. Что не меня она прячет. — Прошу, — говорю я тихо.
Всем своим сердцем и душой я хочу, чтобы она взяла трубку, позвонила, и тогда я бы знала, что ошиблась.
Она отступает и одновременно втягивает в себя воздух. Покачивает головой, и я почти уверена — она знает, что я догадалась. Но я не намерена оставаться, чтобы всё выяснить. Холдер хватает меня за руку и ведёт к открытому окну. Сначала помогает выбраться мне, потом вылезает следом. Я слышу, как Карен выкрикивает моё имя, но не останавливаюсь, пока не дохожу до машины Холдера. Мы садимся в автомобиль и уезжаем. Прочь от моей единственной семьи.
Воскресенье, 28 октября 2012
03:10
— Мы не можем остановиться у меня, — говорит Холдер, подъезжая к своему дому. — Карен будет тебя искать и наверняка заявится сюда. Я сбегаю, соберу вещи и быстро вернусь, ладно?
Он притягивает к себе моё лицо, целует и выскакивает из машины. Всё время, пока он в доме, я сижу, откинув голову над подголовник, и смотрю в окно. Сейчас на небе не видно ни одной звезды. Только сверкают молнии, и они вполне подходят к моему настроению и вообще ко всей этой ночи.
Через несколько минут Холдер у автомобиля — бросает свою сумку на заднее сиденье. Его мама стоит в дверном проёме, наблюдая за ним. Он подходит к ней и обхватывает её лицо ладонями, как делал это со мной. Что-то говорит ей, но я не слышу, что именно. Она кивает и обнимает его. Он возвращается к машине и забирается внутрь.
— Что ты ей сказал?
Он берёт меня за руку.
— Что ты поссорилась со своей мамой, поэтому я везу тебя к родственникам в Остин. И что я поживу у своего отца пару дней и скоро вернусь. — Он смотрит на меня и улыбается. — Всё в порядке, она, к сожалению, привыкла к моим отлучкам и не волнуется.
Я отворачиваюсь к своему окну, а он тем временем выезжает на дорогу, и в этот момент по ветровому стеклу начинают стучать капли дождя.
— Мы и правда поедем к твоему отцу?
— Мы поедем туда, куда тебе захочется. Впрочем, вряд ли тебе захочется в Остин.
Бросаю на него взгляд.
— А почему не в Остин?
Он сжимает губы и включает «дворники». Потом кладёт руку на моё колено и поглаживает его большим пальцем.
— Потому что ты оттуда родом, — тихо отвечает он.
Снова отворачиваюсь к окну и вздыхаю. Мне так мало известно. Так мало! Прижимаюсь лбом к холодному стеклу, закрываю глаза и позволяю выплеснуться наружу вопросам, которые я всю ночь запихивала в дальний уголок сознания.
— Мой отец ещё жив? — начинаю я.
— Да.
— А моя мама? Она и правда умерла, когда мне было три?
Он прочищает горло.
— Да, она погибла в автокатастрофе за несколько месяцев до того, как мы переехали в соседний с вашим дом.
— Отец живёт в том же доме?
— Да.
— Я хочу увидеть его. Хочу поехать туда.
Он не сразу реагирует на моё заявление. Делает медленный вдох, выдох.
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Почему? Возможно, это единственное место, которое я могу считать своим домом. И отцу нужно знать, что со мной всё в порядке.
Холдер съезжает на обочину и останавливает машину. Поворачивается и смотрит прямо на меня.
— Детка, это плохая идея, потому что ты обнаружила всю эту историю всего лишь несколько часов назад. Тебе слишком многое нужно принять, не делай поспешных шагов. Если твой отец увидит и узнает тебя, Карен попадёт в тюрьму. Подумай об этом, хорошенько подумай. А СМИ, репортёры? Уж я-то знаю. Когда ты исчезла, они разбили лагерь на нашем газоне и торчали там два месяца. Полиция допрашивала меня раз двадцать. Твоя жизнь изменится, вне зависимости от того, какое ты примешь решение. Но я хочу, чтобы ты приняла лучшее решение для себя. Я отвечу на все твои вопросы. Отвезу тебя, куда скажешь, на пару дней. Хочешь встретить отца — поедем в Остин. Хочешь обратиться в полицию — так и поступим. Хочешь сбежать от всего — сбежим. Но сейчас нужно, чтобы ты собралась с мыслями. Это твоя жизнь. Это на всю оставшуюся жизнь.
От его слов моя грудь сжимается, словно в тисках. Не знаю, что я думаю. Не знаю, думаю ли я вообще. Холдер показал мне, что ситуацию можно рассматривать с множества разных точек зрения, и я не имею ни малейшего долбаного понятия, как поступить.
