Джус Аккардо - Прикоснись ко мне
— Ну что, теперь мы можем пойти поспать?
Весь путь назад, в комнату — а путь занял минуты три, так как Кейл ни за что не хотел пользоваться лифтом, — он хранил молчание. Подойдя к нашей двери, я достала ключ, а Кейл, наклонившись, обвил мою талию руками. Его щека соприкоснулась с моей шеей и скользнула к моей щеке. Так, обняв меня, он и вошел в комнату.
— Хорошо? — прошептал он чуть хрипловатым голосом.
Я сглотнула, стараясь контролировать свою интонацию:
— Угу.
Он отстранился на мгновение и сбросил футболку. Затем, не теряя ни мгновения, стащил с меня мою. Большие сильные руки повернули меня лицом к Кейлу, наши губы соприкоснулись, и меня прожгло как огнем.
Прерывисто дыша, он промолвил между поцелуями:
— Я вижу по твоим глазам, что ты не веришь в это.
Я что-то промычала: мычание было единственное, на что я была в тот момент способна. Мне хотелось поменьше болтать и побольше целоваться.
Кейл переплел мои пальцы своими и кивком головы показал на наши сплетенные руки:
— Не веришь в это.
Я вздохнула. Прервать серию таких сногсшибательных поцелуев было преступлением, но Кейл был серьезен.
— Не то чтобы я не верила тебе, но я стараюсь быть… — я судорожно искала подходящее слово, — …стараюсь быть осмотрительной.
Он нахмурился:
— Осмотрительной?
Нет, неправильно.
— Я знаю, — продолжала я, — тебе это трудно понять, но…
Кейл прервал меня:
— Почему ты решила, что я ничего не понимаю? Только потому, что я никогда не видел ди-би-ди, не знал, что такое сырная палочка, и у меня не было никого, кто сделал бы меня счастливым? Да, ничего этого у меня не было, но я отлично понимаю, что чувствую!
— Ди-ви-ди, а не ди-би-ди.
— Что?
— Там «ви» в середине, а не «би». Ди-ви-ди — это цифровой диск.
Он недоуменно посмотрел на меня, но продолжил:
— Я не такой уж простак. Я знаю, Алекс причинил тебе боль. Я знаю о тех вещах в твоей жизни, после которых ты менялась. И я знаю, что такое быть осмотрительным.
— Ты спрашивал, боюсь ли я тебя.
Он отстранился, и страх промелькнул в его глазах.
— Я помню, — сказал он.
— Я тогда сказала, что боюсь.
— Ну?
— Это то, что называется осмотрительностью. Я тебя боюсь, потому что мне нужно быть осторожной.
Лицо Кейла исказилось мукой, будто я его ударила:
— Я бы никогда не причинил тебе боли. Я не могу…
— Это не то, совсем не то. Я боюсь своих чувств к тебе. Я — первый из людей, к кому ты можешь прикасаться. Но то, что ты чувствуешь ко мне, не может длиться вечно. В конце концов тебе захочется быть с кем-нибудь еще…
— Ты — единственный человек, Дез, кто может прикасаться ко мне.
— Пока. Помнишь, Джинджер сказала, что ты сможешь контролировать себя? Постепенно ты научишься жить нормальной жизнью и будешь как все. Захочешь встречаться с другими девушками.
— Ты меня не слышишь, — сказал он, притянув меня ближе. — Ты — единственная, кто может прикасаться ко мне. Когда-нибудь я смогу прикасаться к другим людям, не превращая их в пепел; но это не отменяет того факта, что ты по-прежнему будешь единственной, кто сможет прикасаться ко мне.
Он взял мою ладонь и приложил ее к своему сердцу:
— Я не знаю, что ты чувствуешь; я не совсем понимаю, что это значит — встречаться с другими, но если это то, что происходит здесь, — он с силой прижал мою руку к своей груди, — то ты неправа.
Потом он поцеловал меня — совсем не тем легким и нежным прикосновением губ к губам, каким мы обменивались до сих пор. Это был поцелуй жгучий, будоражащий душу. Словно удар молота, поцелуй заставил мое сердце подпрыгнуть; на мгновение остановившись, оно вновь забилось в бешеном ритме, рассылая мощные импульсы по всему телу, от головы до кончиков пальцев на ногах. Это был полный улет — как и всегда, когда Кейл целовал меня. Кайф, который я хотела бы продлить и удержать до скончания времен.
Я прислонилась к стене.
— Ты хочешь знать, что я чувствую? — спросила я, скользнув ладонями по лицу Кейла и запустив пальцы в его спутанные волосы. — Это ни на что не похоже. Я прыгала на тарзанке с высоких зданий, летала на скейте с крыш. Я даже каталась на крыше вагона, и ничто, слышишь, ничто и близко не было похоже на то, что я чувствую, когда я с тобой. С тобой я улетаю, понимаешь? Ты пережил ужасные испытания, и тем не менее ты — самый добрый и верный человек из всех, кого я знаю. Сначала я думала, это потому, что тебе ничто не угрожает, и ты близок мне, так как ты не можешь причинить мне боли. С Алексом все было по-другому. Но причина не только в этом, Кейл. Причина — в самом тебе. В том, кто ты, какой ты. Во всем, что связано с тобой, — в твоей улыбке, в том, как ты говоришь о том, что у тебя на сердце. Причина — в твоей душе, Кейл.
Я глубоко, прерывисто вздохнула:
— Мне страшно сказать это, но я думаю, что я…
— Я люблю тебя, — промолвил Кейл.
Руки его крепко меня обнимали. Его ладони скользнули вниз, проникнув под ткань моих джинсов, и пальцы впились в мою плоть. Хриплое дыхание Кейла щекотало разгоряченную кожу на моем лице, а губы его скользили от моего подбородка к мочке уха и обратно.
— Только ты, — шептал он. — Всегда и везде — только ты…
Я оттолкнулась от стены и повлекла его в сторону кровати. Он следовал за мной, не отпуская, словно боялся, что весь мир исчезнет, если он это сделает. Мы добрались до кровати, и я оторвалась от него на мгновение. Он попытался вновь меня поцеловать, но я не дала ему этого сделать. Сделав шаг назад, я принялась медленно расстегивать джинсы, и Кейл застыл, вперившись взглядом в мои руки. Медленно джинсы соскользнули с моих ног и легли на пол. Пинком я отбросила их в сторону; он рванулся ко мне, обнял за бедра и испустил глубокий вздох, вновь впившись губами в мои губы, прижимая меня к себе все сильнее и сильнее.
Кейл лег на спину. Ухватив его за запястья, я заставила его вытянуть руки вдоль тела и, улыбаясь, принялась покрывать мелкими поцелуями его тело — от шеи до живота. Жнец. Мой Жнец! Отбросив волосы, я подняла голову и заглянула в его глаза.
— Что ты чувствуешь? Скажи мне, — попросила я.
Мышцы его рук и ног напряглись.
— Это восхитительно, — задыхаясь, вымолвил он.
Я снова принялась его целовать, опускаясь все ниже. Расстегнув на нем джинсы, я приспустила их на несколько дюймов; показалась верхняя кромка боксеров. Мгновение — и я стянула с него боксеры вместе с джинсами. Моя рука коснулась кожи на его бедрах, и он, со свистом втянув в легкие воздух, хрипло произнес:
— О боже…
Каждый страстный вздох и каждый стон Кейла поднимал меня все выше, и нашему полету не было преград. Счастье разливалось по всему миру. Каждое мгновение, которое я с ним проживала, приносило чувство небывалой новизны. Я не любила Алекса. Да, он что-то значил для меня, но это была не любовь. Никогда за все время, что я была с ним, не испытывала я того, что испытала с Кейлом. Свобода! Восторг! Счастье!
С неохотой я оторвалась от Кейла. Проблема безопасности казалась пустяковой, если учесть, что за жизнь у него была до меня, но все равно я чувствовала, что нам нужно расставить все точки над всеми нужными буквами.
— Слушай… у тебя не было… то есть, это у тебя в первый раз? — спросила я.
Он провел пальцем по моему голому плечу.
— Ну конечно. — Нахмурившись, он добавил: — А у тебя?
Вряд ли у него было большое желание слушать про это, но мне не хотелось, чтобы между нами оставалась хоть какая-то недоговоренность.
— Это так нелепо… я имею в виду, Алекс и я, мы…
Я хотела отодвинуться от Кейла, но он остановил меня:
— Это твое прошлое. А я — твое будущее. Ведь у тебя больше нет Алекса?
— Нет. Я знаю, что мне нужно. Я просто хотела, чтобы ты знал, что мы… В общем, я принимаю таблетки, потому что я… В общем, я не могу…
О боже! Я чувствовала себя идиоткой.
Кейл, похоже, ничего этого не заметил. Он улыбнулся и притянул меня к себе. Когда он меня поцеловал, все остальное растворилось в его поцелуе. Наша одежда валялась на полу. Я уселась на Кейла верхом и, склонившись к нему, стала смотреть ему в лицо.
— Нет! — запротестовала я, когда он закрыл глаза. — Смотри на меня, прошу тебя.
Его льдисто-голубые глаза вспыхнули; он протянул ладони к моему лицу и привлек меня к себе.
— Пожалуйста, — просил он. — Я хочу…
— Хорошо, — прошептала я глухо. — Давай!
Я не успела сообразить, что к чему, а Кейл уже оказался надо мной. Пряди черных волос закрывали его лицо; я протянула руки и откинула их — я хотела видеть его лицо, мне нужно было видеть его лицо. Наши взгляды встретились. В других обстоятельствах, с кем-нибудь другим этот пристальный взгляд заставил бы меня почувствовать неловкость — несмотря на всю мою неколебимую уверенность в себе. С Кейлом все было иначе. Он не просто смотрел на меня, он — видел. Видел более ясно, чем кто бы то ни было. Это было как наркотик, и мне нужно было еще и еще. Мне всегда было нужно больше, и это меня всегда пугало.
