Ирина Голунцова - Жженые карты (СИ)
– Верно. – Согласилась Тамара. – Не все мы.
***
По вагону прошлась сильная вибрация, сопровождаемая приглушенным рычанием: поезд впитал в себя достаточно электричества, чтобы двинуться в путь. Николай невольно подумал о ненадежности подобного вида транспорта. Перережь кто провода или повреди рельсы, конвой застрянет на месте на несколько часов, если не дней. К счастью, подобные случаи являлись редкостью, в основном из-за курирующих служб надзора. Тем более нарушитель рисковал на собственной шкуре почувствовать всю силу нескольких десятков ампер.
– Как скоро мы прибудем на место?
Они расположились в кабине управления, наблюдая через лобовое стекло медленное движение пейзажа за окном. Солнце пробивалось лучами сквозь плотный купол белых облаков, освещая дорогу.
– Через четырнадцать минут. – Ответил Антон на вопрос сестры, одновременно регулируя скорость состава. – Нам придется ехать медленно, чтобы бесшумно остановиться.
– Ты уже задал скорость?
– Шестьдесят пять километров в час.
– Он так и будет идти до конца, или его нужно остановить?
– Автопилот здесь, – указав на скопление кнопок по левую руку, сообщил шатен. – Но нам он не понадобится.
– А если идти на автопилоте с заданной скоростью, то как скоро можно добраться до Сочи?
– До него километров семьдесят... Думаю, чуть больше часа. – Беззаботно отозвался парень, но словно почуяв неладное, с подозрением обратился к Тамаре: – А что?
– Прости…
Антон ничего не успел сообразить, по крайней мере, предпринять, прежде чем Николай схватил его за голову и ударил лбом о лицевую панель управления поездом. Воскликнув ни то от боли, ни от неожиданности, шатен повалился на пол. Блондин надеялся, что голова у брата Тамары достаточно крепкая, чтобы выдержать такой удар, однако он с разочарованием признал, что она оказалась чересчур крепкой.
– Какого черта?.. – Не в состоянии подняться на ноги самостоятельно, Антон продолжал лежать на полу, пытаясь справиться со звоном в голове.
Николай не терял времени даром, поэтому, пока Тамара разбиралась в принципе работы автопилота, он приковал шатена наручниками к выпирающей трубе подальше от панели управления. Не встретив сопротивления, парень закончил быстро.
– Готово? – Поправив винтовку на плече, поинтересовался Николай.
– Почти. – И через несколько секунд девушка утвердительно кивнула.
– Вы… вы что делаете?
– Твою жизнь спасаем. – Тем же голосом блондин мог сообщить, что огонь горячий.
– Прости нас, – с большей теплотой в голосе обратилась к Антону сестра. Она виновато улыбнулась, намереваясь смягчить удар от следом произнесенных слов: – Но ты с нами не пойдешь, не можешь.
– Вы… – Свободной рукой придерживая ушибленное место, шатен болезненно зажмурился. – Вам нужны все силы! Тамара, освободи меня, я не дам тебе идти туда. Ты хоть понимаешь, что это верная смерть?!
– Вот поэтому ты здесь и остаешься.
Еще немного, подумал Николай, и девушка расплачется. За последние несколько дней он видел ее слезы куда чаще, чем за весь период их знакомства. Она его не отпустит, не возьмет с собой, слишком любит его и дорожит им. Но эта разлука причиняла ей боль, поэтому, чтобы облегчить всем жизнь, он оборвал молчание первым:
– Время уходит. Нужно идти.
Тамара согласно кивнула и, судорожно вздохнув, вышла из кабины управления. Николай помедлил, чувствуя, что требовалось сказать что-то напоследок. Возможно, они виделись с шатеном в последний раз. Но их связывало холодное отчуждение. А также люди, которыми они дорожили больше своей жизни.
– Я позабочусь о ней, – пообещал Николай и впервые за долгое время ощутил прилив уверенности. Пусть эта миссия – самоубийство, но он поклялся себе, что смертник здесь будет всего один.
Глава 19
КОНСТАНТИН
Нельзя сказать, в какой именно момент утро сменяло ночь. За плотной стеной тяжелых туч солнечных лучей практически невозможно заметить, особенно в предрассветный час. Только когда удается различить среди черноты леса выступающие фасады домов, можно смело заявлять о начале нового дня.
Ветер спокойными порывами нагонял на берег невысокие волны. Запах соли и влаги смешался с холодом отступающей ночи.
Сидя на крыше трехэтажной постройки, гнездом закрепившейся на склоне горы, Константин наблюдал за спящей природой. Маленькая деревня за долгие годы оставила воспоминания о людях, впитав в себя атмосферу окружающей флоры, пустив на свои улицы представителей фауны. Этот уголок стал для мужчины «своим местом», где он любил укрыться от проблем. Окружение успокаивало, открывало простор для размышлений. Но каждый раз мысли не утешали, а напоминали о бессмысленности его существования.
Константин много раз пробовал влиться в общество, стать его частью и попробовать жить нормальной жизнью. В одиночку он бы смог справиться с такой задачей, стать невидимкой, очередной тенью в толпе. Долгие годы научили его законам мира, где за любую ошибку приходилось отдавать непредсказуемо высокую плату. Взрослый человек способен понять это. А вот маленький ребенок – нет.
Когда-то у него действительно была нормальная жизнь – среди людей, в городской стихии, а не в окружении диких зверей и холодного ветра. Он являлся частью общества, винтиком в огромном механизме; он служил цели, дорожил работой и друзьями.
Константин прекрасно помнил те дни до мельчайших подробностей, как будто пережитые события датировались числом недельной или месячной давности. Но с тех прошли годы, десятки лет.
Он застал начало войны в разгар своей военной службы и молодости, когда его амбиции и стремления не уступали силе. Служил он в мотострелковых сухопутных войсках под командованием довольно вспыльчивого капитана, которого закидывать лаврами почета не хотелось ему и по сей день. Но солдат своих мужик не отправлял на верную смерть, трусом также не являлся, поэтому жаловаться было не на что.
Ни разу Константин не думал о том, чтобы покинуть военные ряды, по крайней мере, не задумывался об этом всерьез. Он так же, как и многие его друзья, с наслаждением мечтал о том, что бы он сделал первым делом по возвращении с поля боя, будь у него такая возможность. Вариантов предлагалось много: напиться до свинячьего визга, запереться в спальне с пышногрудыми девчонками и не покидать ее пределы несколько дней, вернуться к жене и детям, а также просто наслаждаться жизнью. Вечерами перед отправлением к точке боевых действий они смеялись, а потом радость покидала их на долгие дни.
За годы войны Константин потерял столько друзей, сколько по пальцам не пересчитать. Некоторых из них он провожал на тот свет, зажимая им раны, пряча голову от свинцового дождя. Кровь и песок не сходили с его рук днями. Кто-то не раз спасал жизнь ему, вытаскивая из-под завала, перевязывая ему раны. Его запирали в госпитале несколько раз, и причиной тому служили либо огнестрельные ранения, либо неудачно отскочившие осколки снарядов, а один раз он умудрился получить ожог «третьей А» степени.
Но он оставался жив, продолжал бороться. Константин любил своих друзей, товарищей, ради них он отчаянно бился каждый раз, ведя себя к победе. Он не мог назвать конкретного человека или цель, его толкала вперед на подвиги некая мысль, идеал; наверное, он просто любил свою страну и хотел сделать все, что было в его силах.
С годами неукротимый огонь в его душе умерил пыл, но все еще продолжал ярко гореть. К тридцати восьми годам мужчина достиг звания полковника и гордился этим, как самым большим достижением в своей жизни. Он преодолел основные испытания, эпицентр раската войны, и с уверенностью принимал новости и прогнозы о том, что вскоре противостояние террористическим силам на юге завершатся их победой. Его отряд с ним во главе по-прежнему перекидывали из города в город, где, казалось, никто не подозревал о скором завершении сражений. Тогда Константин думал, что вскоре сможет вздохнуть спокойно, но он и представить себе не мог, что его собственная война только грозилась начаться.
В мае 2054-го года вместе с разведывательным отрядом, состоящим из четырех человек, Константин угодил в плен. Не самая лучшая перспектива – он выучил это за минувшие годы сражений, будучи запертым за решеткой врага два раза. От первого из которых ему пришлось отходить три долгих месяца в госпитале. Процедура каждого захвата и дальнейшего содержания проста: всех сажали под замок, а затем прибегали к пыткам для вытягивания информации. Если ты имел армейский чин высокого ранга, то тебе могло посчастливиться стать объектом переговоров. Мужчина сосредоточился, успел за долгий час дороги морально подготовить себя к дальнейшим ужасам. Но то, что его ждало, он не предвидел.
Здание без окон, темные коридоры, множество камер, в которых находилось по два-три человека. Место напоминало одну из знакомых тюрем, баз, точек сбора террористов, но лишь с первого взгляда. Просидев с двумя товарищами несколько дней в заточении, Константин заподозрил неладное. Их не допрашивали, ни о чем не спрашивали, а только приносили еду и воду: райские условия для плененных бойцов. Его также смутила охрана, патрулирующая коридоры. По предыдущему опыту мужчина знал, что эти люди часто избивали заключенных без всякой причины; они оставляли их в одиночестве по несколько часов, не отказывали в удовольствие адресовать им парочку оскорблений. А здесь охранники являли собой пример дисциплинированности и пунктуальности. Одна смена заменяла другую, каждый коридор находился под бдительным надзором.
