Александр Щелоков - Уничтожить Израиль
Аркатов вспомнил, как к великому министру атомной промышленности СССР Ефиму Павловичу Славскому, правившему должность двадцать шесть лет, с просьбой опубликовать очерк об Атомграде – Арзамасе-16 обратился видный советский журналист. Свою просьбу он обосновал тем, что в зарубежной печати сведения об этом научном центре уже публиковались несколько раз. «Пусть публикуют, – ответил министр. – А мы им этого подтверждать не будем». Логика дикая, но кто сказал, что у начальства, которое привыкло блюсти государственные секреты, она должна быть иной?
Повесив трубку, министр нажал на клавишу внутреннего переговорника.
– Филиндаш? Здравствуйте. Приготовьте, пожалуйста, документы по Ульген-Саю. К вам сейчас зайдет гражданин Назаров. Сделайте так, чтобы он ознакомился с тем, что покажется ему интересным.
«Филиндаш, ну и пароль», – подумал Андрей, все больше проникавшийся пониманием хитростей спецслужб.
От министра Андрей прошел в комнату, где его уже ждал сотрудник с двумя папками документов. Это был строгий с виду мужчина лет пятидесяти с профессорской бородкой клинышком, в белой рубашке при галстуке и в черных нарукавниках.
– Вы Назаров? – спросил он.
– Да. Назаров Андрей Иванович.
– Очень приятно. Я Филиндаш. Лев Константинович. Теперь, извините, будьте добры, покажите мне ваши документы. Паспорт и допуск.
Выходило, что «Филиндаш» не пароль, а живой человек, ко всему достаточно въедливый.
Андрей вынул из кармана паспорт с узбекским гербом на обложке и протянул Филиндашу.
Тот взял документ, открыл его и немедленно возвратил Андрею.
– Возьмите. С этим документом я не могу позволить вам знакомиться с нашими материалами.
Через минуту оба были в кабинете министра.
– Поймите, Алексей Адамович, – объяснял свою позицию Филиндаш, – вы можете говорить что угодно, но в вопросах соблюдения режимности я отвечаю не перед вами, а перед законом. Государственный порядок требует, чтобы господину Назарову был оформлен допуск первой формы для получения материалов по проекту «Портфель».
– Лев Константинович, ты же умный человек. Сколько времени займет оформление допуска на Назарова? Месяц, два?
– Может быть и полгода. Откуда я знаю. Ваш Назаров полжизни болтался в Средней Азии. У него паспорт гражданина Узбекистана.
– Но ты же понимаешь: время не терпит. Больше того, третья сторона в курсе проекта «Портфель», и сидеть на секретных бумагах, когда под угрозой образец самого изделия – это бюрократическая глупость. Если не преступление.
– Согласен, глупость. Возможно и преступление. Но не я создал эту ситуацию. Меня поставили охранять секретность проектов и материалов, имеющихся в министерстве. За это я отвечаю головой. А за то, что кто-то где-то в степях Казахстана не так упаковал изделие, с меня никто не спросит.
– Хорошо, Лев Константинович. Мне ты можешь принести эти бумаги?
– Да, Алексей Адамович, принесу и оставлю. Вот карточка-заместитель. Вы распишитесь как положено. Но, предупреждаю, в присутствии господина Назарова комментарии к проекту делать не буду. Больше того, обязан по инструкции доложить в службу безопасности о нарушении режима работы с особо секретными документами.
– Погоди, Лев Константинович. Вы оба присядьте. Попробуем решить вопрос иначе.
Министр потянулся к телефону. Настукал номер. Нажал клавишу «конференция», чтобы разговор слышали все.
– Помощник директора Федеральной службы безопасности полковник Коноплев, – прозвучал в кабинете громкий бодрый голос.
– Степан Федорович, это Аркатов. Мне нужен директор.
Голос порученца был переполнен вежливостью.
– Здравия желаю, Алексей Адамович. Генерал Барышев занят. У него заместитель. Как только он освободится, я вас соединю.
– Полковник, черт возьми! – Аркатов вдруг утратил выдержку. – Барышев нужен мне срочно. Сейчас. Дело на поминутном контроле президента. Любая задержка выйдет нам боком. Вам в том числе!
– Соединяю.
Барышев выслушал Аркатова и вздохнул так, что это услышали все. Кому-кому, а ему ломать порядок допуска к документам высшей секретности собственными руками никак не хотелось. С другой стороны, все, что волновало президента в связи с Ульген-Саем, он прекрасно знал.
Еще раз вздохнув, генерал сказал:
– Секретчик у тебя?
– Да, он здесь.
– Передай ему трубку…
Андрей и Филиндаш вышли из кабинета министра вместе.
– Ты только не обижайся, – сказал ему секретчик. – Как говорят, если не я, то кто… Извини, но секреты здесь не мои.
– Все, забыли, – успокоил его Андрей. – Глядишь, и я кое-чему научусь.
Подчинившись приказу начальства, Филиндаш все же не рискнул оставить Андрея одного наедине с документами. Пока тот вникал в чертежи и схемы, изучал геологический состав пород, в которых заложена испытательная камера портативного ядерного заряда, секретчик сидел за столом рядом и с деланным интересом читал какие-то документы, подшитые в толстую папку. Изредка он поднимал голову и внимательно смотрел на Андрея. Ему покоя не давал человек со стороны, никому не известный в кругах профессиональных атомщиков, не располагавший допусками, которые бы позволяли прикоснуться к тайнам, и вдруг получивший «добро» высших государственных сфер на ознакомление с тем, с чем Филиндаш не мог позволить познакомиться даже некоторым начальникам управлений своего ведомства. Этот человек казался загадкой, которую разгадать нельзя.
После двух часов работы Андрей вернул документы секретчику, который забрал их с видимым облегчением.
От Филиндаша Андрей прошел к Владлену Игнатьевичу Федотову – специалисту, который ведал подземными испытаниями ядерного оружия, чтобы в беседе с ним уточнить сведения, вычитанные в бумагах.
Федотов быстро понял, что Назаров свободно ориентируется в вопросах геологии, и отвечал не его вопросы с профессиональной четкостью.
– Толщина кровли над каверной?
– Триста два метра.
– Координаты устройства определялись?
– Да, конечно. С точностью до секунды. Кстати, на поверхности центр подземного заряда помечен маркой.
Андрей с трудом сдержался, чтобы не выдать радость. Только спросил:
– Как выглядит марка?
– В грунт вбит стальной стержень. На головке в пять сантиметров диаметром обозначен треугольник и выбита дата.
– Что произойдет, если через скважину, пробуренную точно над заложенным в камере изделием, прямо в центр устройства всадить мину?
– Мощность вашей мины?
– Допустим, пять килограммов тринитротолуола.
– В камере произойдет взрыв мощностью в пять килограммов тротилового эквивалента.
– Последствия?
– Ядерный заряд будет разрушен. Сдетонирует часть обычной взрывчатки устройства. Произойдет перегрев и частичная возгонка ядерного материала.
– Возможен ли ядерный взрыв?
– Нет, не возможен.
– Объясните, почему.
– Цепная реакция, а за ней взрыв ядерного вещества происходит только в случаях, когда заряд достигает критической массы. В устройстве, если его представить схематично, ядерный материал разделен на дольки, как мандарин. Все дольки изолированы одна от другой такими же дольками свинца. Для того чтобы создать критическую массу и запустить цепную реакцию, изолирующие сегменты выводятся, а небольшой взрыв специального устройства спрессовывает дольки в шар. Происходит ядерный взрыв. Во всех других случаях, в частности при подрыве устройства миной, ядерные сегменты будут разбросаны в стороны, что не позволит создать устройству критическую массу.
– Значит, тем, кто будет находиться над каверной, взрыв в ней ничем не грозит?
– Не совсем так, Андрей Иванович. Уж коли в камере произойдет взрыв, то температура вспышки будет крайне высокой. Часть ядерного заряда неизбежно превратится в аэрозоль. Газы высокого давления рванутся в скважину. Выброс газовой струи создаст радиоактивное облако. Куда оно двинется и насколько сильным окажется заражение, предсказать трудно.
– Что же делать?
– Надо забить в скважину тампон и заделать наглухо горловину.
– Конечно, до взрыва?
– Безусловно.
– Да, можно сказать, нажил грыжу. Сперва сказали: взорви. Теперь объясняют: заткни скважину. Может, вы согласитесь со мной туда поехать? Помогли бы?
– Нет, не соглашусь. Я, знаете ли, Андрей Иванович, по натуре не авантюрист.
– Значит, я?
– Не имел в виду.
– Конечно, вы же не азиат. А у нас там подобные обороты понимаются прямо. Значит, меня вы в виду не имели. Спасибо, хотя были бы правы: я не только авантюрист, но и дурак.
– Не знаю, не знаю. Но скважину нужно тампонировать. Иначе…
– Я уже знаю, что будет иначе.
– Скажите, Владлен Игнатьевич, что если кто-то попытается вывезти изделие из Казахстана в какую-либо из арабских стран? В какой мере с таким багажом можно обойти пограничный и таможенный контроль?
