Андреас Винкельман - Слепой инстинкт
«О Господи! Что же это за твари такие?!»
Франциска повернула голову так, чтобы посветить на руку. Действительно, паук вцепился в нее жвалами, и девушка видела, как глубоко они ушли под кожу. Готтлоб ударила рукой о ступеньки, раздавив паука. Черное тельце упало на пол. Франциска заколотила ногами, распугивая мерзких тварей и, не щадя поломанной руки, пролезла на пару ступеней вверх. Запыхавшись, она остановилась. Посветив фонариком на мизинец левой руки, Готтлоб увидела, что палец покраснел. Он болел не меньше сломанной руки. «Ядовитый паук! Он ядовитый!»
Не успела она додумать эту мысль до конца, как голова закружилась.
Глава 57
Сегодня Пауль совсем забегался. Паркуясь на площадке перед участком, он подумал, что этот день войдет в список самых отвратительных в его жизни. Не всегда легко было совмещать обязанности семьянина и полицейского. Адамек не сердился ни на Мириам, ни на Табею, они же не виноваты в том, что утро испорчено. Просто очень уж неудачно все сложилось. Поговорив с Франциской, он просидел в кабинете у врача не десять минут, как собирался, а целый час, а потом еще пришлось ехать в аптеку покупать лекарства.
По дороге в участок он пытался дозвониться до напарницы, чтобы сказать, что уже едет на работу, но она почему-то не брала трубку. Наверное, еще говорила с этим Саутером.
Выбравшись из машины, Адамек побежал ко входу в участок. Толкнув дверь, он заметил накачанного парня, стоявшего к нему спиной. Боксер! Он-то что тут делает? Пауль направился к нему.
— …несколько раз, но ее нет, — устало излагал пожилой полицейский. — Оставьте для нее сообщение.
— Я могу вам помочь? — вмешался Пауль.
Унгемах резко развернулся. Он видел Адамека вчера в квартире Кюля.
— Вы ее напарник, да? — спросил Макс.
— Если вы имеете в виду комиссара Готтлоб, то это так. Чем могу вам помочь?
— Мне нужно поговорить с Франц… госпожой Готтлоб.
Пауль заметил, что боксер собирался назвать Готтлоб по имени, но это ничего не значило. Франциска быстро переходила с людьми на ты. Однажды она призналась Паулю в том, что поступает так, потому что ей не нравится ее фамилия. Даже ее отец не подписывался этой фамилией, используя псевдоним.
— Не только вам, — задумчиво заметил Адамек. — Пожалуй, вы можете сказать мне, о чем идет речь. Я ей все передам.
Боксер смерил его таким взглядом, словно Пауль был его противником на ринге. Унгемах что, считает его врагом?
— Я предпочел бы поговорить с госпожой Готтлоб лично, — в голосе Макса звучала решимость.
Пауль смерил боксера внимательным взглядом. Что ему нужно от Франциски? Вчера его арестовали и он получил повестку в суд. После такого вряд ли кто-нибудь явился бы в полицейский участок без веской причины. Или, может быть, Франциска ему что-то пообещала? Например, держать его в курсе расследования, чтобы он опять чего-нибудь не натворил?
— Послушайте, — резко заявил Адамек, — либо вы говорите мне, что вам нужно, либо приходите завтра. У нас тут полно дел! — У него уже не оставалось сил на вежливость.
Глаза боксера сузились, голова подалась вперед, и Паулю показалось, что Унгемах вот-вот примет боевую стойку. Он инстинктивно отпрянул, переглянувшись с дежурным полицейским.
Но Унгемах сдержался.
— Все вы, легавые, одинаковые, — набычившись, мрачно пробормотал он.
У Адамека от возмущения отвалилась челюсть. Он стоял в фойе полицейского участка и при этом выслушивал оскорбления от наглого боксера, которого вчера успел арестовать. Ну и денек! Все, с него хватит!
Вскинув руку, Пауль угрожающе ткнул в Унгемаха пальцем.
— Вам вчерашних неприятностей показалось мало?! Я настоятельно советую вам убраться отсюда ко всем чертям, пока я не вышел из себя и не отдал приказ взять вас под стражу. И на этот раз вы останетесь в участке на всю ночь, это я вам обещаю!
Дежурному вся эта ситуация начала надоедать. Чувствуя, что атмосфера накаляется, он подошел к Максу и осторожно дотронулся до его плеча.
— Вас проводить? — нарочито дружелюбно осведомился он.
Боксер ничего не ответил. Услышав слова дежурного, Пауль понял, что перегнул палку. Вместо того чтобы успокоить этого известного своей вспыльчивостью боксера, он сорвал на нем злость. Это было непрофессионально, и наверняка дежурный удивлен таким поведением. Но ни боксеру, ни дежурному сегодня не пришлось все утро проваландаться с орущим ребенком, норовящим обделать тебе свитер…
— Да, выведите его. Я полагаю, мы все уладили. Позже мне потребуются ваши свидетельские показания касательно оскорбления офицера при исполнении.
Повернувшись, Пауль прошел к лифту. Только в своем кабинете он немного успокоился. Включив компьютер, он еще раз попытался дозвониться до Франциски. На работе ее не было, Пауль это проверил. Почему же она не берет трубку? Странно.
Неужели она до сих пор говорит с этим типом… как его там… Саутером. Франциска просила проверить его по поисковой системе. Адамек достал из кармана записную книжку. Ну да, так и есть, Саутер. Эдуард Саутер, владелец зоомагазина.
— Ну включайся же, дубина! — рявкнул он, свирепо глядя на монитор компьютера, который все еще загружался.
Глава 58
Макс выскочил из участка и бегом направился через парковку к своему автомобилю. Он не оглядывался. Во второй раз в жизни Унгемаху пришлось столкнуться с полицией, и во второй раз он был разочарован. Недальновидность, ограниченность и упрямство — эти качества полицейских Макс заметил еще в возрасте шестнадцати лет. Стоило бы помнить об этом! Но Унгемах не остерегся и теперь чувствовал себя так, словно его только что окунули в чан с дерьмом. Коллега Франциски был настоящим хамом, ну и пусть. Но что же сама Франциска? Она пыталась дозвониться до него, а теперь не берет трубку, хотя Макс звонил ей уже раз пять. В участке ее нет. Или она попросила дежурного сказать, что ее нет. Но зачем ей поступать так, в особенности после вчерашнего вечера? Или она передумала и хотела позвонить ему только для того, чтобы сказать это?
Нет. Макс был уверен в том, что это не так. Франциска не такая. Что-то, наверное, помешало ей взять трубку. Ничего, она еще позвонит.
А до тех пор Унгемах собирался действовать сам. Никто не сможет упрекнуть его, в особенности после того, как этот наглец выгнал его из участка.
— Ну и пошел ты! — фыркнул Макс, садясь в БМВ.
Хлопнув дверцей, он завел мотор. Нужно брать дело в свои руки. Следовало поступить так еще в самом начале.
Макс вывел машину на дорогу и вдавил педаль газа в пол. По пути в Пеннигсаль нужно будет заехать на рынок и купить пару инструментов. Инструментов, которыми можно взломать дверь.
Глава 59
Сара никак не отреагировала на грохот. Она утратила последнюю надежду. Скорее всего, эти звуки существуют только в ее воображении. Да, грохот был громким, намного громче, чем раньше, словно кто-то стучал кувалдой по металлу, но девочке уже не хотелось молотить кулаком по стене комнаты. Тут не было других детей. Сара была одна. Мысль об этом пугала ее, но такова была правда, она поняла это. И не только это. Девочка понимала, что останется тут одна навсегда. Похититель не вернулся. Он позабыл о ней или больше не хотел ее видеть. Сара плохо себя вела, и тот мужчина оставил ее здесь одну.
Без еды и питья.
Голод отступил на второй план — по сравнению с жаждой он не причинял страданий. В животе перестало урчать уже пару часов назад. Но желание что-нибудь выпить сводило девочку с ума. Во рту было невероятно сухо и казалось, что язык присох к небу. Сара была рада, что еще может шевелить им. Но эта липкая сухость сковывала горло, спускалась вниз, распространялась по всему телу. Глотать было больно и тяжко, и девочка пыталась избегать этого. Слюны во рту не было — тело перестало ее вырабатывать.
А еще этот жар в голове! Словно лихорадка. Вот только девочка не потела.
Хоть бы кто-нибудь пришел сюда и дал ей попить. Это было ее единственным желанием.
Но никто не приходил, и в тишине комнаты мир, который знала Сара, казался ей все нереальнее. Словно полузабытый прекрасный сон. А то, где она находилась теперь, было реальностью, это точно. Потому что тут была боль.
В тех прекрасных снах об интернате не было боли, голода, жажды. А тут не было пути назад.
Глава 60
Вода казалась черной и тяжелой, словно машинное масло; вода липла к телу, утаскивая Франциску в темный, чуждый человеку мир на дне озера, туда, где она не могла дышать. Туда, где она умрет.
Она отчаянно молотила по воде руками и ногами, но это не помогало. Чем сильнее Готтлоб сопротивлялась, тем быстрее тонула, тем гуще становилась вода в озере. И эта вода была безжалостна. Ледяная, не дающая двигаться вода. Что ж, по крайней мере, она не испытывала боли. Но понимала, что вот-вот умрет, и ей было страшно.
