Брайан Форбс - Порочные игры
Он внимательно посмотрел на меня.
— По дороге сюда кто-то пошарил по моим карманам. Я лишился удостоверения и всех кредитных карточек.
— А хоть какое-то удостоверение личности у вас есть?
— Паспорт.
— Покажите.
Я дал ему паспорт, который он рассмотрел с бесстрастным выражением лица.
— Вы что, писатель?
— Да.
— И что пишете?
— В основном романы.
Он кивнул. Судя по всему, на него это не произвело особого впечатления.
— Так вы говорите, что взяли этот автомобиль напрокат у приятеля, мистер Уивер?
— Да.
— Где?
— В Месе. Кажется, это так произносится?
Ответа не последовало. Не надо пережимать, подумал я.
— Вам дали какие-нибудь бумаги вместе с машиной?
— Бумаги?
— Документы на машину.
— Нет, ничего такого он мне не дал.
— Кое-что такое он вам все же дал, мистер Уивер. Он дал вам краденую машину.
— Краденую?
— Украденную в Талсе примерно четыре недели назад. А что этот ваш приятель, вы давно его знаете?
— Нет. Да он вовсе и не приятель мне. Просто знакомый. Он вел такси, на котором я ехал из аэропорта Финикса. И он сказал, что я могу воспользоваться его свободной машиной.
— Вы знаете его имя?
— Да. Он дал мне свою карточку. — Я достал ее и протянул ему.
— Я оставлю ее у себя, если вы не возражаете. Не могу вам не верить, мистер Уивер, но похоже, вам придется прервать свой отдых, пока мы в этом деле не разберемся. Прошу вас проследовать со мной в участок — ответить еще на несколько вопросов. Вы имеете право не отвечать: все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Вам это понятно?
Я кивнул головой. Мне стало не по себе.
— Заберите, пожалуйста, свои вещи и отдайте ключи.
Я выполнил все его требования, и он запер мою машину.
— Теперь я должен обыскать вас.
— Ладно, — сказал я, — давайте. — И поднял руки. Все случившееся казалось мне нереальным. Неужели все это происходит со мной?
Он обшарил меня и велел сесть на заднее сиденье полицейской машины. По круглой эмблеме на боковой панели я определил, что машина принадлежит Управлению шерифа округа Марикопа. Мы тронулись с места; он сообщил по радио данные о Лихаче Эдди и попросил сверить по компьютеру. Я сидел молча, сочтя за благо вести себя спокойно. Я, правда, сделал пару попыток высказать свое мнение о Лихаче Эдди, но он не изъявил желания вступать со мной в беседу. Взглянув на пятно пота на его безукоризненно белой рубашке, я почувствовал, как у меня самого стекает по рукам пот.
В полицейском участке меня снова обыскали и заставили вынуть все из карманов. Сумку тоже забрали, а меня провели в какую-то комнату и велели ждать. Около часа никого не было. Потом вошел полицейский в штатском, коренастый человек со скуластым лицом, не вызывавшим особых симпатий. Он представился сержантом Векслером и уселся напротив.
— Давайте-ка пройдемся сначала, мистер Уивер. Вы англичанин?
— Да.
— На отдыхе?
— Да.
— Когда вы приехали в Финикс?
— Вчера утром.
— Откуда?
— Из Нью-Йорка, через Даллас. Где я, кажется, и лишился всех своих документов и кредитных карточек.
— А наличные остались?
— Да, они лежали в другом кармане.
— А зачем столько наличных? Больше пяти тысяч долларов.
— Здесь что-нибудь не так?
— Скажем, это не вполне обычно. Большинство пользуется пластиком.
— Ну, и я собирался делать то же самое.
— Сказать-то все можно. Значит, в Финиксе вы взяли напрокат машину у этого парня?
— Да.
— До прибытия в Финикс вы с ним никогда не встречались?
— Нет, я в Финиксе был впервые.
— Почему вы не взяли машину напрокат, как все?
— Я хотел, но они не берут наличные.
— А парень взял, да?
— Да.
— И сколько он с вас взял?
— Четыреста долларов в неделю, за две недели.
— Черт возьми, за такие деньги можно много чего накупить. Я думал, вы, англичане, умнее.
— Значит, не тот случай, — сказал я, пытаясь как-то смягчить разговор.
— Вы утверждаете, что это ваша первая поездка?
— В Аризону — да. Но в Штатах я бывал.
— Тогда вы должны быть знакомы с нашими законами. Думаю, в данном случае они не сильно отличаются от ваших. Бьюсь об заклад, что водить украденную машину — довольно серьезное преступление. Я прав?
— Конечно.
— Теперь вы соучастник. Плюс к тому у вас нет ни удостоверения, ни страхового сертификата.
Я молчал.
— Вы знали, что этот Куль уже у нас на заметке? Он дважды отбывал срок за вооруженное ограбление, один раз за нападение, а сейчас выпущен под честное слово.
— Нет. Откуда же я мог все это знать?
— Ну так знайте. Вы утверждаете, что никогда раньше с ним не встречались?
— Нет. Никогда. Вообще не были знакомы. Конечно, было глупо с моей стороны ему доверяться.
— Ага, — лаконично заметил Векслер. — Вот именно. Больше вы мне ничего не хотите сказать?
Я поколебался чуть дольше, чем нужно, стараясь сообразить, не следует ли выложить всю историю. В романах и фильмах меня всегда раздражает, когда люди не пользуются первой же возможностью, чтобы доказать свою невиновность. Главное — найти нужные слова.
— Я понимаю, что попал в неприятную ситуацию. Но в Лондоне есть человек, который сможет поручиться за меня, ваш коллега полицейский, инспектор Клемпсон из Управления по борьбе с терроризмом Скотленд-Ярда. Вы могли бы ему позвонить.
— Чего ради мне это делать?
— Думаю, он смог бы вам кое-что объяснить.
— А что именно?
Дело принимало дурной оборот. Векслер был неглуп и понимал это.
— Видите ли, я вам все объяснил — как получилось, что я оказался за рулем этой машины, — медленно начал я, — я ничего не знаю об этом Куле, кроме того, что вы мне только что рассказали. Но есть и другая сторона дела.
— Другая сторона дела? — Он ухватился за эти слова.
— Да.
— Что это значит?
— Понимаете, Клемпсон мог бы объяснить это лучше меня.
— Как это так?
Я все больше запутывался, почва уходила у меня из-под ног.
— Потому что он — человек влиятельный.
— Там — может быть. А здесь он — ни хрена не стоит. Я чувствую, вы что-то от меня скрываете. Хватит компостировать мне мозги, Уивер!
— Да у меня и в мыслях такого не было, — ответил я как можно более по-британски. — Но если вы не сочтете за труд позвонить Клемпсону, я уверен, он сможет прояснить вам некоторые вещи, которые сейчас кажутся несуразными.
— «Некоторые вещи, аспекты». Какого черта вы темните? Расскажите сначала все сами, а уж потом я, может, и позвоню этому парню.
— Я просто хочу сказать, что у меня нет здесь ни адвоката, ни друзей, и он единственный, кто может убедить вас в том, что я человек вполне добропорядочный. Разве для вас ничего не значит мнение английского полицейского высокого ранга, а?
Он молча смотрел на меня несколько секунд, и я выдержал его взгляд.
— Ну, смотрите, если это какой-то трюк! — сказал он, встал и вышел из комнаты. Я потел еще полчаса, пока он, наконец, не вернулся. Лицо его не предвещало ничего хорошего.
— Вы дозвонились?
— Да нет, не дозвонился.
— Его не было?
— Вы мне дали телефон покойника, мистер Уивер.
— Покойника? — воскликнул я.
— Ваш друг — если он действительно был вашим другом — погиб от бомбы ИРА две недели назад. И больше никто там о вас ничего не знает.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать эту ужасную новость.
— У вас есть еще какие-нибудь интересные идеи, мистер Уивер? Повторяю, не пудрите мне мозги, терпеть не могу, когда выдрючиваются. Может, придумаете что-нибудь поумнее. Попробуйте. Я скоро вернусь.
На этот раз он появился едва ли не через час, и не один, а еще с кем-то. Этот второй даже не представился, но сразу повел себя весьма агрессивно. По его манерам я понял, что это начальник Векслера.
— Мне кажется, мистер Уивер, что вы строите из себя шибко умного и водите нас за нос.
— Ни в коем случае.
— Думаете, нам делать больше нечего, как только названивать черт знает куда? Или мы дерьмо собачье, что нам можно пороть всякую херню?
— Нет, сэр.
— Знаете, что? Все вы врете! И нам это слегка остобрыдло! Давайте-ка все сначала. Прямые ответы — прямые вопросы. По-моему, пока все складывается не в вашу пользу. И есть у меня подозрение, что ваш английский паспорт фальшивый. Поймали парня на ворованной машине — вот он и лепит, что купил ее у какого-то зека. У парня полно наличных, а кредиток нет. Тут, знаете ли, пахнет большими неприятностями.
Пока он говорил, я судорожно пытался придумать какой-нибудь выход, но все, что приходило в голову, могло лишь усугубить мое положение. А известие о гибели бедняги Клемпсона меня буквально добило.
— Я сказал вам чистую правду, — проговорил я.
