Максим Шаттам - Лабиринты хаоса
Томас облокотился на руль и постарался рассмотреть, что творится в саду, окружавшем особняк. Там все было спокойно. Он не заметил ни одной камеры слежения.
Яэль поглядела на часы на приборной панели.
23:10.
Что же делать? Ждать, пока хозяин заснет, а потом проникнуть в дом? Все зашло так далеко, что ей уже трудно было контролировать ситуацию. Еще неделю назад у нее не было никаких проблем с полицией, а теперь она прикидывает, как влезть в дом швейцарского банкира.
Яэль еще раз осмотрела виллу. Громадный дом возвышался на холме, напоминавшем горнолыжный склон. Наверное, нужно подождать, пока не погаснет свет. Прошел час, дождь перестал. Яэль не выдержала и взяла рюкзак, в котором лежал пистолет:
— Пойду посмотрю.
Томас собирался завести мотор, но Яэль остановила его:
— Я лучше пешком. Меньше шума.
Томас вышел, готовясь пойти с ней, прежде чем Яэль успела предложить ему подождать в машине. Они поднялись вверх по улице и пошли вдоль живой изгороди. Остановившись у ворот, Яэль исследовала домофон: черная панель, камера слежения. Яэль убедилась, что на улице, кроме них, никого не было, и на глазах у изумленного Томаса ловко вскарабкалась на дерево. Через секунду она была уже на другой стороне.
— Сумасшедшая! — сердито пробормотал Томас и полез за ней.
На другой стороне незваные гости увидели идеально подстриженный газон и аллею, ведущую к большому гаражу. Невысокие фонари освещали дорожку.
— Подумай хорошенько, что ты делаешь! — прошептал Томас. — Еще минута, и будет слишком поздно!
— Уже слишком поздно.
Она быстро зашагала к главному входу. Прильнув к дверному окошку, Яэль заглянула внутрь:
— Я вижу свет.
Яэль взялась за ручку.
— Яэль! — взмолился Томас, стараясь говорить тише.
Она пристально посмотрела на него: ее решимость была гораздо сильнее его страха. Здесь, за этими стенами, находится истина. Ответы на все вопросы.
Почему ее жизнь так изменилась всего за несколько дней? Почему это произошло с ней? Чего от нее хотят?
Яэль повернула ручку.
56Холл выглядел довольно скромно, мебели было немного: обычный современный стол, на нем лампа, на стене картина в стиле импрессионизма, о которой нельзя было точно сказать, принадлежит она кисти мастера или любителя. Открытая дверь вела в гардеробную, виднелись ряды обуви, пальто, висевшие на вешалках. Там тоже было светло, и Яэль подкралась на цыпочках. Пахло кожей и гуталином.
Никого.
Дальше находилась гостиная, освещенная по всему периметру десятком настенных светильников, дававших теплый рассеянный свет. Высота потолка была не меньше семи метров. Сбоку к гостиной прилегала большая, обшитая деревом терраса.
Яэль осторожно наклонилась, разглядывая каждый уголок, ощупывая каждую вещь. Никого не было видно. Тогда она медленно вошла в гостиную. Плоский телевизор последней модели висел на стене; на экране шла реклама, но звук был выключен.
На низеньком мраморном столике со столешницей из темного стекла она заметила стакан, полный на треть. Яэль поднесла его к носу.
Виски.
Бонневиль где-то здесь.
Томас заглянул в столовую. Вернулся, покачал головой. Рядом с огромным камином была лестница, которая вела наверх. Томас решил подняться.
— Может быть, он в спальне, — прошептал он.
Яэль направилась за ним, но тут внимание ее привлекла двустворчатая дверь, одна половина которой была приоткрыта и пропускала полоску света. Девушка подошла поближе.
Книжные стеллажи с полками из темного дерева окружали массивный письменный стол, на котором лежала куча книг и папок. Лампа освещала кожаный бювар и набор дорогих ручек.
Яэль вошла, по щиколотку утопая в пушистом ковре. Пододвинула тяжелое кресло и села в него. Под потолком она заметила два плоских экрана, на которых бежали курсы валют и ценных бумаг. В комнате не было ни пылинки. Неяркое освещение подчеркивало мягкие изгибы мебели, отражалось в деталях из дерева.
Все предметы здесь — даже карандаши и папки — были отличного качества. Обстановка буквально дышала роскошью, хотя это не бросалось в глаза.
Сев в кресло, она ощутила атмосферу могущества. Почувствовала вес и значительность каждого слова, набранного на клавиатуре ноутбука; важность каждого электронного письма, каждого факса, которые могли принести или упустить миллионы, создать новые рабочие места или уволить тысячи людей, обогатить или привести к банкротству. Она находилась в одной из важнейших точек мировой финансовой системы. Сама по себе эта точка не могла изменить ход Истории, но человек, который ее контролировал, влиял на экономику планеты. Он мог в одну секунду изменить жизнь миллионов, миллиардов людей.
А какова ее роль во всей этой системе? Кто она, Яэль Маллан, молодая двадцатисемилетняя женщина, которая зарабатывает тысячу сто евро в месяц? Всего лишь один из винтиков машины?
Едва ли.
Она вздохнула. Сейчас не время предаваться таким мыслям. Она сидела за столом того, кто манипулировал ее жизнью. Вот он, момент, которого больше никогда не будет.
Но она не осмеливалась ни к чему прикоснуться. Она поняла, что боится. Опасается последствий своих самых ничтожных действий. Включить компьютер, а еще хуже — залезть в него. Оказаться в эпицентре ужасных событий.
Я преувеличиваю… Это же не красная кнопка! Давай шевелись!
Яэль заставила себя действовать и вывела компьютер из режима ожидания. Из морской синевы экрана выплыло окно, запрашивающее пароль.
— Черт!..
Понимая, что поиски подходящего слова ни к чему хорошему не приведут, она взяла коробку с письмами и принялась в ней рыться, ловко отделяя рабочую корреспонденцию от личной. Яэль быстро перебрала письма, но не нашла ничего интересного. Тогда она взялась за сложенные стопкой папки и стала читать заголовки — тут все в основном касалось банковских дел.
Она бросила взгляд на книги — сплошь труды по экономике. Ничего особенного. Она встала, чтобы обойти комнату, и вдруг заметила в столе выдвижные ящички. В двух верхних были только канцелярские принадлежности, она быстро закрыла их и выдвинула последний. Там было несколько папок, разложенных по темам:
«Срочно»;
«Текущие дела»;
«Пенсионные фонды»;
«Личное».
Она начала с последней стопки. Одна папка особенно привлекла ее внимание: «Университетские общества». После того что она узнала о «Черепе и Костях», Яэль не могла пропустить подобный заголовок. Она открыла папку и быстро проглядела содержимое. Анри Бонневиль спонсировал множество университетских обществ в США, Англии и Швейцарии. Названия были одни и те же, и он каждый год перечислял миллионы долларов на их счета. Одно название сразу насторожило ее. Точнее, это была цифра: 322.
«Университет — Йельское общество: 322. Перечислено: 55 000 долларов. Дата: 2-й триместр».
Это была самая большая сумма, которую швейцарский миллионер потратил на благотворительность. Яэль проверила предыдущие годы и убедилась, что общество «322» регулярно получает существенную часть пожертвований Бонневиля.
Число 322 было на гербе «Черепа и Костей». Возможно, это память о дне смерти Адама Вейсгаупта, основателя ордена иллюминатов.
Яэль задумалась. Иллюминатов подозревали в том, что они стремились захватить власть и повсюду внедряли символы своего присутствия, как на долларе. «Череп и Кости» — не менее загадочное общество; видимо, оно приняло эстафету у иллюминатов, укрепляя связи между талантливыми студентами, которые впоследствии занимали стратегически важные посты в политике, экономике и разведывательных службах.
Тени зачем-то привлекли внимание Яэль к этим двум организациям, дергавшим за ниточки Истории.
Вывод сам собой пришел ей в голову. Тени были их продолжением. «Череп и Кости» — один из множества садков для разведения будущих властителей мира, которые содержал Анри Бонневиль.
Яэль вспомнила слова, написанные на зеркале:
«Иллюминаты… „Череп и Кости“… иллюзии… деревья, за которыми не видно леса. Кукловоды и в то же время марионетки».
Да, вот оно. Все общества, тайные или известные хотя бы названием, были всего лишь прикрытием, отдаленными ветвями или «школами» для тех, кто стоял выше на лестнице власти. Для группы индивидуумов, объединенных одной целью: творить Историю по своему вкусу.
Яэль понимала, что ей никто не поверит, отложила папку в сторону и стала листать другие. Вдруг на пороге появилась тень.
Сердце Яэль ушло в пятки, но это был Томас.
— Я обошел всю виллу. Пусто. В доме никого. Бонневиля здесь нет.
— Больше нет. Он поспешно ушел, не допив виски и даже не выключив свет в гардеробной.
