Фред Варгас - Вечность на двоих
Так, чтобы ваша жизнь от пут освободилась.
Свершился приговор, и смерть подстерегла
Врага, который вам принес так много зла.
— Ну, — повторил Адамберг.
— Так что ж на вас нашло, что за слепая жалость —
И ваша длань убить убийцу удержалась?
Адамберг пожал плечами, нывшими от усталости.
— Вы за мной следили? — спросил Вейренк. — Из-за нее?
— Да.
— Вы узнали тех парней на улице?
— Когда они засунули вас в машину, — солгал Адамберг, обходя молчанием историю с микрофонами.
— Вот как.
— Нам придется поладить друг с другом.
Адамберг поднялся и закрыл дверь.
— Мы дадим Ролану и Пьеро сбежать, от греха подальше. Если охранника не будет на месте, они такую возможность не упустят и слиняют отсюда.
— Подарок? — спросил Вейренк с застывшей улыбкой.
— Не им, а нам, лейтенант. Если мы начнем следствие, за ним последует обвинение и суд, вы согласны со мной?
— Очень надеюсь, что будет суд. И приговор.
— Они станут защищаться, Вейренк. Их адвокат будет настаивать на законной самообороне.
— Каким образом? Они ворвались ко мне домой.
— Сошлется на то, что, убив Шелудивца Фернана и Толстого Жоржа, вы собирались прикончить их.
— Я никого не убивал, — сухо сказал Вейренк.
— А я на вас не нападал на Верхнем лугу, — так же холодно ответил Адамберг.
— Я вам не верю.
— Никто никому не хочет верить. И ни у вас, ни у меня нет доказательств того, о чем мы говорим, за исключением честного слова собеседника. У присяжных тоже не будет никаких причин вам поверить. Ролан и Пьеро выпутаются, поверьте мне, а у вас начнутся неприятности.
— Нет, — оборвал его Вейренк. — Без доказательств нет и приговора.
— Зато испорченная репутация и сплетни вам гарантированы. Убил он их или не убил? Подозрение вопьется в вас как клещ и не отпустит никогда. И вы будете чесаться шестьдесят девять лет спустя, даже если приговора не последует.
— Понимаю, — сказал Вейренк, подумав. — Но не верю. Вам-то что с того? Вы способны устроить им побег, чтобы они меня достали чуть позже.
— Как все запущено, Вейренк. По-вашему, это я подослал Ролана и Пьеро? И поэтому торчал у вас под окном?
— Я не могу отбросить эту гипотезу.
— А зачем я вас тогда спасал?
— Чтобы снять с себя подозрение после второго нападения, которое наверняка увенчается успехом.
В палату заглянула медсестра и положила на тумбочку две таблетки.
— Обезболивающее, — сказала она. — Принимаем во время еды, ведем себя хорошо.
— Мы должны это принять, — сказал Адамберг, протягивая таблетки лейтенанту. — Запив бульоном.
Вейренк послушался, и Адамберг поставил чашку на поднос.
— Придумано неплохо. — Комиссар снова сел, вытянув ноги. — Но это неправда. Часто ложь выглядит достоверно, а правда — нет.
— Ну так скажите мне правду.
— У меня личные причины желать их побега. Я не следил за вами, лейтенант, я вас подслушивал. Поставил на прослушку ваш мобильник, а в машину вмонтировал жучок и маячок.
— Как все запущено.
— Да. И я бы не хотел, чтобы это стало известно. Если начнется следствие, все вылезет наружу — в том числе прослушка.
— Кто об этом расскажет?
— Элен Фруасси, которая установила ее по моему приказу. Она мне доверилась, считая, что действует в ваших интересах. Элен — честная женщина, она все доложит следователю.
— Понятно, — сказал Вейренк. — То есть мы оба от этого выиграем.
— Именно.
— Но сбежать не так-то просто. Они не смогут выйти из больницы, не уложив пару полицейских. Все поймут, что тут что-то нечисто. Вас станут подозревать или, в лучшем случае, накажут за профессиональную ошибку.
— Ну, положат несколько полицейских. У меня есть два верных человека, которые засвидетельствуют, что не справились с преступниками.
— Эсталер?
— Да. И Ламар.
— Надо еще, чтобы Ролан и Пьеро решили попытать счастья. У них и в мыслях нет, что можно сбежать из клиники. Полицейские посты могли поставить у всех выходов.
— Они сбегут, потому что я их об этом попрошу.
— И они вас послушают?
— Разумеется.
— А кто сказал, что они не нападут на меня снова?
— Я.
— Вы по-прежнему ими командуете, комиссар?
Адамберг встал и обошел кровать. Бросил взгляд на температурный листок — 38,8°.
— Мы к этому вернемся позже, Вейренк, когда будем в состоянии выслушать друг друга и у вас спадет температура.
XLI
Через три палаты от Вейренка, в номере 435, Ролан и Пьеро ожесточенно спорили с комиссаром. Вейренк, еле дотащившись до их двери, прислонился к стене и прислушался, весь в поту от мучительной боли.
— Блефуешь, — сказал Ролан.
— Лучше скажи спасибо, что я тебе даю возможность отсюда сбежать. А то тебе влепят по меньшей мере десять лет и три — Пьеро. Стрелять в полицейского — себе дороже, этого уж точно не простят.
— Рыжий хотел нас пристрелить, — сказал Пьеро. — Это была самооборона.
— С опережением графика. Кроме того, у тебя нет доказательств.
— Не слушай его, Пьеро, — сказал Ролан. — Рыжий сядет за двойное убийство и преступные намерения, а мы выйдем руки в брюки, с кучей бабок в качестве компенсации.
— Вот уж нет, — сказал Адамберг. — Вы свалите отсюда и будете молчать в тряпочку.
— С чего это? — недоверчиво спросил Пьеро. — В честь чего ты нас выпускаешь? Херня какая-то.
— Конечно. Но эта херня касается только меня. Вы дадите деру, и дело с концом. Больше мне от вас ничего не надо.
— С чего это? — повторил Пьеро.
— С того, что если вы не свалите, я выдам вашего заказчика. Не думаю, что он будет в восторге, если вы ему устроите такую рекламу тридцать четыре года спустя.
— Какого еще заказчика? — искренне удивился Пьеро.
— Спроси у Ролана, — сказал Адамберг.
— Не обращай на него внимания, — сказал Ролан, — несет хрен знает что.
— Заместитель мэра, ответственный за общественные работы и винодел по совместительству. Ты его знаешь, Пьеро. Сегодня он руководит одной из самых крупных строительных фирм. Он дал хороший задаток, чтобы вы отлупили маленького Вейренка. Остальное выплатил после вашего выхода из исправительной колонии. На эти деньги Ролан создал сеть скобяных лавок, а Фернан разъезжал по шикарным отелям.
— Да я этих бабок в глаза не видел! — заорал Пьеро.
— Ни ты, ни Толстый Жорж. Фернан и Ролан взяли все себе.
— Сволочь, — прошипел Пьеро.
— Заткнись, мудак, — отозвался Ролан.
— Скажи, что это неправда, — потребовал Пьеро.
— Не скажет, — сказал Адамберг. — Это правда. Заместитель мэра положил глаз на виноградник Вейренка де Билька. Он решил купить его силой и угрожал отцу Вейренка, что ему не поздоровится, если он будет упираться. Но Вейренк со своим вином расставаться не хотел. Тогда заместитель мэра организовал нападение на мальчишку, верно рассчитав, что перепуганный отец пойдет на попятный.
— Ты все врешь, — Ролан не сдавался. — Ты не мог этого знать.
— Не должен был. Потому что ты поклялся этой суке, что будешь хранить секрет. Но одному человеку, Ролан, всегда доверяешь секрет, и ты все разболтал брату. А тот — своей невесте. А невеста — двоюродной сестре. Которая доверила тайну своей лучшей подруге. А она — своему дружку. Который оказался моим братом.
— Ты просто сволочь, Ролан, — сказал Пьеро.
— Правильно, Пьеро, — согласился Адамберг. — Так что если вы меня не послушаетесь и хоть один волос упадет с головы Вейренка, будь то черный или рыжий, я назову имя помощника мэра. А уж он от вас мокрого места не оставит. Выбирайте.
— Мы уходим, — проворчал Ролан.
— Отлично. Вы не обязаны сильно избивать полицейских на выходе. Они в курсе. Убедительно сыграйте свою роль, не более того.
Вейренк успел вовремя доплестись до своей палаты — Адамберг как раз выходил из 435-й — и без сил упал на кровать. Он ведь так и не узнал тогда, почему отец согласился продать виноградник.
XLII
— И тогда мудрая серна совершила жуткую глупость, просто из ревности, несмотря на то что прочла все книжки. Она пошла к двум страшным волкам, которые, на беду, оказались к тому же ужасно тупыми и злобными. «Остерегайтесь рыжего козлика, — сказала серна, — он вас проткнет рогами». Долго ли, коротко ли, волки подстерегли рыжего козлика. Они были ужасно голодные и проглотили его целиком, и больше про него никто никогда не слышал. А черный козлик на радостях стал жить-поживать и добра наживать с белками и сурками. И своей козлицей. Да нет, Том, все было не так, потому что жизнь богаче схем, равно как и мысли козликов. Черный козлик набросился на волков, и, хоть он и опоздал, ему удалось обломать им клыки. Оба зверя убежали, только их и видели. Но рыжего все-таки укусили в бедро, и черный вынужден был его лечить. Не мог же он оставить его умирать, как ты считаешь? А в это время козлица пряталась. Не хотела она выбирать между рыжим и черным и очень сердилась. Тогда оба козлика сели в кресла, раскурили трубку и стали разговаривать. Но по любому пустяку они начинали бодаться, потому что первый считал, что он прав, а тот ошибается, а второй думал, что говорит правду он, а второй лжет.
