Пи Трейси - Наживка
Когда он полез в шкаф за любимой рубашкой, белой льняной с короткими рукавами, подаренной в прошлом году Ханной на день рождения, она свалилась с плечиков на пол. Наклонившись за ней, Марти увидел в дальнем углу старый медный ящик с рыболовными принадлежностями.
– Будь я проклят, – пробормотал он, вытаскивая его и вспоминая, с каким недоверием слушал рассказ Лили о поездках Мори с Беном Шулером на рыбалку. Отстегнул защелку, поднял крышку, уставился на разнообразные блесны, крючки, поплавки в нераспечатанных пластиковых упаковках, аккуратно лежащие в соответствующих отделениях на нижнем лотке. Не особенно разбираясь в рыбалке, все-таки сообразил, что блесны перед использованием вынимают из пластика. Этот ящичек не принадлежал настоящему рыбаку.
Марти невольно улыбнулся, глубоко уверенный, что Мори, почитая все живое, не мог насаживать живого червя на зазубренный острый крючок, но недвусмысленное утверждение Лили заронило неприятное семя сомнений. То, что он сейчас видит, похоже, доказывает, что Мори был таким, каким был. Возможно, сидел с Беном Шулером в лодке или на пристани, но Марти поклялся бы всей своей жизнью, что никогда не забрасывал в воду леску. Наверняка незаметно для Бена выбрасывал мальков обратно.
Он приподнял за ручку нижний лоток, с изумлением видя под ним прозрачный пластиковый пакет из-под сандвича, а в нем паспорт.
С фотографии под обложкой улыбается Мори. Не молодой человек, приехавший в Америку в конце сороковых годов, а тот, каким его знал Марти. Он взглянул на дату выдачи документа – восемь лет назад, – перелистал странички, все сильней хмурясь на каждый штамп въездной визы. Потом сунул паспорт в карман.
На дне ящика что-то лежало, завернутое в грязную тряпицу. Марти потянул узелок и отшатнулся от выпавшего содержимого. С заколотившимся сердцем мысленно снова увидел Мори, стоявшего у него в парадном, протягивая бумажный бакалейный пакет. Это было ровно через месяц после убийства Ханны.
Держи, Мартин.
Что это?
Я завещал его Джеку, когда он еще был моим сыном. Он отказался, теперь это твое.
Господи боже мой, Мори… я не могу принять наследство Джека. Откуда он у тебя?
Правда, красивый? Первоклассный армейский кольт сорок пятого калибра. С перламутровой рукояткой. Ему шестьдесят с лишним лет. Я его забрал у мертвого нациста, который, возможно, убил за него американского офицера. Дороже у меня ничего нет, Мартин. Я его тебе завещаю.
Марти сел на пол спальни, затаив дыхание, глядя на перламутровую рукоятку пистолета, предусмотрительно спрятанного на дно ящика с рыбацкими снастями. Никогда не думал его снова увидеть.
Он даже не сознавал, что тянется к пистолету, пока не ощутил в руке гладкий перламутр. Та же самая фактура, тяжесть, слегка шероховатый спусковой крючок… Точно так же, как в прошлый раз.
В комнате стояла вонь – моча, дым, безошибочный кислый запах наркомана. Под ногами пробежала крыса, остановилась, взглянула на него, лениво пошла дальше. Он видел собственную тень, продвигавшуюся по стене, упавшую на длинные лохматые волосы недочеловека, обмякшего у стенки, вводя иглу в вену.
Потом увидел глаза, которых никогда не забудет, бледные исколотые руки, распоровшие горло Ханны, потом увидел поднимавшийся в своей руке кольт, нацелившийся в лоб Эдди Старра обвиняющим перстом. Дуло подпрыгнуло, когда был спущен курок, но его это не испугало. Он еще долго стоял, глядя пустыми глазами на кровь, стекавшую по стене.
На следующее утро пошел в питомник, вернул Мори пистолет. Сказал, вещь слишком дорогая, семейная реликвия, он не может оставить его у себя. В тот же день «магнум-357» начал готовиться к самоубийству.
Теперь он был спокоен, пожалуй, спокойнее, чем за долгие месяцы. Старательно завернул пистолет, уложил на дно ящика, затолкнул его в тот же дальний угол, где нашел. За последние три дня в какой-то момент он пришел к выводу, что у него еще есть семья, определенные обязательства и что он, как ни странно, еще хочет жить.
Поэтому отказался от пистолета, отказался от самого себя, решил полностью заплатить за содеянное, чтобы оно обрело смысл.
Но пока рано.
36
К пяти часам вдалеке за окном сгущались грозовые облака, словно кто-то затыкал западный горизонт клочьями ваты. Лангер, несколько минут назад поспешно выскочивший из офиса, вернулся, слегка побледневший, но сдержанный, и все снова взялись за телефоны.
Как и предполагалось, в дни, указанные на обороте двадцати последних снимков из дома Бена Шулера, совершались нераскрытые убийства. Просьбы к местным властям найти членов семей утыкались в глухую стену. Давние дела сданы в архив, пылятся в хранилищах, почти все детективы, работавшие над ними, давно вышли на пенсию.
Магоцци по этому поводу не особенно переживал. По его представлению, если бы некий мстительный родственник пожелал расквитаться с Мори, Розой и Беном, то не стал бы так долго ждать. Если их действительно убил родственник. У теории нет никаких подтверждений. Возможно, следствие идет вообще не в ту сторону, вот что его беспокоило.
Впрочем, десять минут назад он наткнулся на кое-что интересное и теперь барабанил по столу пальцами, с нетерпением ожидая звонка.
– Сукин сын, – буркнул Джино, швырнув трубку. – Брайнердского шерифа два часа нету в офисе, и знаешь почему? Уехал почти со всей полицией округа на озеро вытаскивать провалившегося под лед оленя.
Магоцци взглянул в окно на город, изнывающий от жары.
– У них там лед остался?
– Шутишь? В Брайнерде апрель. Еще целый месяц лед будет стоять. Кроме того, они северней теплого фронта, никакой нашей жары близко даже не видят. Знаешь, что мне это напоминает? Гензеля и Гретель.[35]
– Растолкуй.
– Ежу понятно. Старая ведьма какое-то время откармливала ребятишек, прежде чем съесть. И эти ребята тем же занимаются. Спасают оленя, чтоб будущей осенью подстрелить, превратить в колбасу. Пока я тут сижу, стараясь раскрыть шестьдесят убийств, они там проводят спасательную операцию.
Возмущенную тираду прервал звонок телефона на столе Магоцци. Он минуту послушал, прижал к груди трубку.
– Кончайте звонить, ребята. Можно взять перерыв.
Через пару минут Лангер, Макларен и Петерсон подкатились к нему в креслах.
– Согласно составленному Грейс списку, Мори Гилберт, Роза Клебер и Бен Шулер несколько лет назад ездили в Калиспел, штат Монтана, но это на фотографиях Шулера не отмечено. Я попросил тамошнюю полицию уточнить. В день приезда туда нашей троицы убийства не произошло, но стрельба была. Какой-то ненормальный старик, живший в лесу со своим взрослым сыном – должно быть, экстремалы, – обратился в больницу с пулей сорок пятого калибра в лодыжке. Копам сумел сообщить лишь одно – к хижине подлетел черный пикап, оттуда кто-то выстрелил в него и в сына, сидевшего на крылечке. Они не разглядели ни стрелявшего, ни номеров машины.
Джино задумался.
– Или разглядели, да не поделились с представителями закона. Никогда не встречал экстремалов, которые ждали бы, когда копы о них позаботятся. Они нас ненавидят.
Макларен тихонько присвистнул:
– Ну, дела. Значит, один остался в живых.
– Возможно. Старик по возрасту подходит. Самое замечательное, что шериф туда съездил, никого не нашел, поговорил с соседом. Получается, отец с сыном пару недель назад отправились в своем автофургоне якобы в Вегас, что соседу показалось несколько странным, поскольку на протяжении двадцати с лишним лет они никогда никуда не уезжали и, насколько ему известно, не увлекались азартными играми.
Лангер поднялся с кресла.
– Номера фургона известны?
– А также имена и фамилии. – Магоцци протянул ему листок бумаги. – Может быть, звякнешь в Вегас, сообщишь номера всем постам, любезно попросишь проверить стоянки? Макларен, передай номера нашим по радио, остальные листают «Желтые страницы» и обзванивают подземные парковки в Миннеаполисе и Сент-Поле.
Брайнердский шериф пробился к Джино между двумя звонками в подземные гаражи и проговорил с ним пятнадцать минут.
– Хорошая новость, – сообщил Джино напарнику, положив трубку. – С оленем все в полном порядке.
– Гора с плеч.
– Плохая новость – шериф до смерти обрадовался, что мы вышли на убийц хозяина пансионата, и до смерти расстроился, слыша, что они сами убиты. Хотел лично им шеи свернуть.
– Знал убитого?
– Знал. Трудяга, соль земли. У старика была жена и два сына, один школу заканчивал, другой учился в колледже в Калифорнии. Через полгода после убийства пансионат накрылся медным тазом, жена покончила с собой.
– О боже…
– Дальше хуже. Парнишка, учившийся в колледже, погиб в автокатастрофе по дороге на похороны матери.
