Линдси Фэй - Прах и тень
Скажу без лишнего хвастовства: я никогда не был человеком, избегавшим опасности, коли речь шла об интересах друга.
— Суббота, — задумчиво сказал я. — У нас три дня, чтобы доработать план операции.
— А что, если мистер Холмс вернется к этому времени? — воскликнула Мэри Энн. — Но пусть даже он не появится, мы, по крайней мере, сумеем прояснить одно темное место во всей этой дурацкой неразберихе.
— Мисс Монк, мистер Данлеви, — сказал я, поднимаясь со стула, — давайте выпьем за здоровье Шерлока Холмса.
После томительной неопределенности сама мысль о предстоящей нам миссии внушала воодушевление. Поздней ночью, когда я наконец задул свечу, мне пришло в голову: наверное, для такой пылкой натуры, как мой друг, бездействие было настолько мучительным, что шприц и семипроцентный раствор кокаина представлялись единственным спасительным выходом.
Наши замыслы быстро обретали конкретные очертания. Мэри Энн взялась торговать вразнос носовыми платками поблизости от здания редакции. Когда полицейский велел ей уйти, она тихонько пошла за ним, выяснив, что его маршрут проходит как раз мимо входа. Это могло бы стать предметом беспокойства для неопытного взломщика, но не для человека, обладающего набором ключей. Более того, полный энтузиазма Хардинг сообщил нам, что кабинет Тавистока выходит окнами не на улицу, а во двор, поэтому не возбраняется зажечь лампу: она не будет заметна в темноте здания.
Некоторая дискуссия возникла вначале по поводу того, кто конкретно осуществит задуманную операцию. Мисс Монк и слышать не хотела о том, чтобы остаться в стороне, присутствие Данлеви тоже было сочтено необходимым, а я взял на себя обязанность вторгнуться в рабочий кабинет Лесли Тавистока. Так оформилась лихая шайка из трех заговорщиков. Мы встретились в пятницу, чтобы придумать историю на случай провала, и выбрали время начала операции — одиннадцать часов вечера в субботу.
В четверть одиннадцатого я прошел до Оксфорд-стрит и нанял кэб. Воздух прояснился, последние завитки тумана игриво, как детская лента, колыхались у окон. Мы приблизились к Стрэнду через Хэймаркет, и я вышел из экипажа, имея в запасе десять минут. Повернув в боковую улочку, спустился по ступенькам и открыл дверь крошечного паба. Меня приветствовали мисс Монк и мистер Данлеви, занявшие маленький угловой столик, освещенный масляной лампой, которую, похоже, никогда не чистили.
— Леди и джентльмены, — объявил Стивен, слегка улыбнувшись краем губ под усами, когда мы подняли стаканы, — предлагаю выпить за здоровье мистера Алистера Хардинга, с энтузиазмом взявшегося помочь нам.
— Мисс Монк, у вас есть сумка?
Девушка пнула носком ботинка небольшой джутовый мешок.
— Что ж, пора идти. Увидимся через десять минут.
Оставив ее сидеть за столиком, мы с Данлеви прошли мимо последних величественных зданий Стрэнда, пересекли границу Темпл-Бар,[29] где некогда был проход под аркой из серого камня, и вышли на Флит-стрит — крикливое средоточие лондонской журналистики. Но в этот поздний субботний час стояла тишина, а если и встречались прохожие, то они по большей части покидали улицу.
Данлеви подошел к дому 174 по Флит-стрит и повернул в замке ключ. Металлическая дощечка бесстрастно свидетельствовала, что здесь находится редакция «Лондон Кроникл». Через несколько мгновений мы уже были в вестибюле. Данлеви извлек потайной фонарь из кармана широкого пальто.
— Что-то не похоже на редакцию газеты, — сказал он тихо.
— Она на верхнем этаже.
Тихо ступая, мы поднялись на второй этаж, где было совершенно темно. Но я знал дорогу. При свете фонаря мы прошли через общую комнату к отдельному кабинету, запертому на один незамысловатый замок. Я вытащил ключ и отворил дверь.
Данлеви полностью открыл глазок потайного фонаря, и комната осветилась. На столе были разбросаны газеты, их подшивки стояли в книжном шкафу и лежали раскрытые поверх справочников. Мы принялись рыться в бумагах, стараясь не нарушить порядка и тем самым не обнаружить подлинную цель нашего ночного визита. Несколько минут просматривали каждый клочок бумаги, попавшийся на глаза. И тут мое внимание привлек тихий свист Стивена:
— Вот! Кажется, нашел.
Я отложил в сторону какую-то записку и сосредоточил внимание на листе бумаги, который передал мне сообщник.
Вот что я прочитал:
После того, как Холмс был ранен, убийства прекратились.
Похоже, это не простое совпадение.
Не раз презрительно отзывался о полиции.
Продолжает посещать Ист-Энд.
И небрежным почерком в конце страницы:
Холмс исчез. Признание вины?
— Господи, доктор Уотсон, никогда не думал, что мы найдем здесь столько мусора.
— Я предвидел нечто подобное, но действительность превзошла мои ожидания.
— Смотрите… Эту страницу писал не Тависток. Другой почерк.
Я услышал скрип входной двери внизу.
— Что это за бумаги? — спросил я.
— Начало статьи, а вот письмо, подписанное Тавистоком, но еще не отправленное. Почерк такой же, как на большинстве документов, которые я здесь обнаружил. Записка, касающаяся мистера Холмса, по-видимому, написана человеком, снабжающим информацией этого мошенника.
Вошла Мэри Энн:
— Как дела?
— Автор этой записки — причина всех наших неприятностей, — сказал я.
Она заглянула через мое плечо.
— Почерк мужской. Мистер Холмс сделал бы какие-нибудь выводы.
— Я покажу ему, но вряд ли тут что-нибудь скрыто, — заметил я, переписывая этот мерзкий текст в блокнот.
— Есть ли конверт к письму? — спросила мисс Монк.
Мы стали искать его в корзинке, полной смятой замаранной бумагой. И тут Мэри Энн с торжествующим видом вылезла из-под стола.
— Датировано двадцатым числом, субботой. Адрес: Лесли Тависток, «Лондон Кроникл». Написано той же рукой! Надо забрать конверт, такую подробность не следует упускать.
Нашлись и другие документы, но информации они не прибавили. Тот же человек написал Тавистоку еще три письма. В одном из них он назначал встречу, еще в двух сообщал свежие сведения о Холмсе, но свою пагубную роль они уже сыграли. Было около часа ночи, и я предложил уйти.
Мы с Данлеви в последний раз осмотрели комнату, дабы убедиться, что не оставили никаких следов своего визита. Мэри Энн взяла джутовый мешок, прислоненный к стене, с нарочитой церемонностью выложила его содержимое на письменный стол и, решительно вскинув напоследок голову, выбросила мешок в мусорную корзину.
Мы спустились по лестнице. Я потянулся к ручке входной двери, но, не успев открыть ее, вздрогнул от звука приближающихся шагов. Сделав знак своим спутникам отступить назад, я затаил дыхание, моля Всевышнего, чтобы незнакомец прошел мимо. Увы, ручку повернули, и дверь медленно отворилась.
Стивен Данлеви тут же притушил свет потайного фонаря и встал за дверью. Вошел седовласый констебль с дубинкой в руке.
— О боже! Как вы меня напугали, офицер! — воскликнул Стивен.
Дородный полицейский вернул дубинку на пояс, но на нас взглянул с подозрением.
— Потрудитесь сообщить, что вы, трое, здесь делаете? В этот час в здании нет ни души.
— Ну, любезный, и напугали же вы нас!
— Ничуть не сомневаюсь. У вас с собой связка ключей?
— Да, конечно. Должен признаться, сэр, я восхищен тщательностью вашего патрулирования. Вы всегда проверяете, заперты ли все двери во время обхода?
— Я скрепляю запертые двери бечевкой, так делает большинство полицейских. Завязка была порвана.
— Квалифицированная работа! Констебль…
— Брирли.
— Видите ли, констебль Брирли, нам с коллегой было необходимо взять интервью у этой молодой особы в обстановке полной секретности.
— По какому поводу?
— Она утверждает, что знает нечто очень важное об убийствах Потрошителя.
Мисс Монк робко кивнула, наполовину спрятавшись за моим плечом.
— А зачем вам встречаться с ней посреди ночи в пустом здании редакции?
— Это очень опасная информация, офицер, — прошептала она.
— Что ж, мисс, если у вас есть сведения об убийствах Потрошителя, вам следует сообщить мне все, что вам доподлинно известно.
— Пожалуйста, не надо, сэр, — сказала она. — Они тогда придут за мной.
— О ком вы говорите?
— О его друзьях. Они убьют меня, когда я буду спать.
— Послушайте, милая, — тихо проговорил констебль, — если вы в опасности, мы обеспечим вам защиту.
— Вы их не знаете! Моя жизнь не будет стоить и ломаного гроша, если я расскажу лишнее полиции.
— Тем не менее я настаиваю на этом.
— Ладно, — сказала девушка в полном отчаянии. — Я знаю, кто убийца.
— И кто же это? — терпеливо спросил Брирли.
