Крис Картер - Экзекутор
— Она всего лишь девочка. — Тон Хантера из веселого стал смертельно серьезным. — И вы подвергли ее жизнь риску.
— О чем вы, черт возьми, говорите? — вспыхнула Клер.
— Вы думаете, что этот киллер-психопат не читает газет?
— То есть?
Хантер покачал головой:
— Вы плохо подготовились. Вам стоило бы знать, что у многих киллеров есть определенный порядок действий, в соответствии с которым они делают все, чтобы довести дело до конца. Если они чувствуют, что этому порядку кто-то или что-то угрожает, они пытаются устранить эту опасность. Ваша статья не только ясно дала понять, что девушка представляет угрозу киллеру, но и предоставила ее портрет. Теперь он знает, как она выглядит.
85
Клер перестала ковыряться в экзотическом блюде и смущенно посмотрела на Хантера. Улыбка с ее лица исчезла.
— Вы думаете, она в опасности?
— А вы не думаете, что несколько поздновато задавать этот вопрос? Если вы хотите быть криминальным репортером, стоит установить хорошие отношения с людьми из правоохранительных органов, особенно с детективами. — Он остановился и махнул рукой. — Ну хотя бы со мной. — Его ирония вернулась. — Вы могли бы позвонить и согласовать эту историю, прежде чем публиковать ее. Это обычная практика. Таким путем вы нас не подведете, мы сможем предварительно просмотреть ту ахинею, что вы собираетесь печатать, и, если увидим в ней какие-то помехи расследованию, попросим вас убрать их. При таком подходе вы завоюете нашу симпатию, и, как знать, может, мы поделимся какой-то информацией.
— Я пыталась созвониться, — раздраженно выпалила она в ответ. — Но вы не ответили ни на один из моих звонков. Вы хотя бы проверяете послания?
Хантер приложил руку ко рту.
— Как вы убедили ее поговорить с вами?
— Я использовала свои методы.
— Вы говорите как палач.
— Я не применяла никаких пыток. — Клер улыбнулась и покачала головой.
Хантер уставился на нее.
— То есть вы соврали ей, не так ли? Что вы ей сказали? Что работаете со мной и нужны кое-какие дополнительные подробности?
Еще одна загадочная улыбка.
— Вы сущая сука.
— Да имела я вас, Роберт. Я пыталась поговорить с вами, но вы даже не откликнулись. — Она повысила голос, и из-за соседних столиков стали бросать неодобрительные взгляды.
— Вы хотели поговорить со мной так, как вас это устраивает. Для этого вы звонили?
— Да идите вы… Не рассказывайте мне, как я должна делать свою работу.
— Кто-то должен сказать, потому что вы явно провалили ее.
— Только такой высокомерный тип, как вы, может назвать материал на первой полосе «Лос-Анджелес таймс» провальным.
— Это не материал, Клер, это уголовное дело, где на кону стоят жизни людей. — Хантер помолчал и перевел дыхание. — Вы напугали ее. Она исчезла. И теперь я должен найти ее до того, как что-нибудь случится.
Клер прищурилась.
— И вам нужна моя помощь, не так ли?
— Вы знаете, где она?
— Секунду. Вы все это сделали, разыграли мужественного мачо-детектива, напугали и выставили моего знакомого, обозвали меня идиоткой — и теперь просите меня о помощи? — Она откинулась на спинку стула и сделала надменную физиономию. — Просто забавно. Ничего удивительного, что у вас нет ни жены, ни подруги. Вы совершенно лишены такта в общении с женщинами.
Хантер хранил молчание, внимательно глядя на Клер.
— Если я расскажу вам, где найти ее, какой информацией вы поделитесь со мной?
Теперь прищурился Хантер.
— Вы серьезно?
Она несколько секунд изучала его.
— Совершенно серьезно.
— Имейте хоть немного порядочности, Клер. Она всего лишь девочка, и, скорее всего, жутко напугана. Я всего лишь прошу вас проявить благородство.
— «Если вы почешете мне спину, я почешу вам». — В ее голосе скользнули соблазнительные нотки. — В этом мире ничего не делается бесплатно. По крайней мере хорошие вещи. — Она многозначительно подмигнула Хантеру — точно так же, как при их первой встрече.
— Ее жизни может угрожать опасность.
Никакой реакции.
— То есть вам плевать на это, да?
— В этом городе каждый день многие погибают, Роберт. Это факт. И мы не можем спасти всех и каждого.
— Но мы можем помочь этой девочке. Это все, о чем я прошу.
— Я тоже кое о чем прошу в ответ.
Сотовый Хантера дал о себе знать. Детектив еще несколько напряженных мгновений выдерживал взгляд Клер.
— Вы не собираетесь отвечать? — спросила она.
Хантер залез в карман пиджака.
— Детектив Хантер.
— Детектив, это Моника. — Короткая пауза. — То есть Молли. — Похоже, она плакала.
Хантер отвернулся от Клер.
— С вами все в порядке? Где вы? — спросил он, но единственным ответом стал треск статических разрядов. Он быстро прикрыл рукой микрофон и перевел взгляд на репортера. — Вы не правы… — Встав, он положил на стол пять двадцатидолларовых купюр. — В этом мире есть много хороших вещей, которые бесплатны.
86
Двадцать пять миль между Беверли-Хиллз и Саут-Гейт Хантер покрыл за рекордное время. Молли сказала ему, что будет ждать в кафе «Кашмир» на Твиди-бульваре. Адрес Хантеру не был нужен, он знал это место.
Припарковав свой «бьюик», Хантер вошел в кафе. Его удивило, насколько оно было полно в половине одиннадцатого вечера. Еще больше его удивило, что все посетители, казалось, были моложе двадцати пяти лет. Молли сидела за круглым столиком у терракотовой стены, украшенной картинами, — выставка молодых художников. У ее ног лежал небольшой рюкзачок.
— Привет, — с улыбкой сказал он, присоединившись к ней.
Она попыталась ответить такой же улыбкой, но потерпела неудачу. Бессонная ночь и тревожные предчувствия сказались на ее лице — красноречивые темные круги под глазами, пылающие скулы. Она закрыла блокнот, в котором что-то царапала, и отложила его в сторону.
— Ты что-то пишешь?
Молли смутилась:
— Да так, ничего особенного. Детские истории.
Хантер сел рядом.
— Когда я был молодым, то мечтал когда-нибудь стать писателем.
— Правда?
— Я так любил читать, что мне это казалось совершенно естественным.
Молли посмотрела на свой рюкзачок, куда только что засунула блокнот.
— Мне тоже.
— Ты собираешься уезжать?
— Я сделала ошибку, приехав в Лос-Анджелес. — Голос у нее был твердым, но в нем не хватало уверенности.
— Ты думаешь, что если куда-нибудь уедешь, то сможешь избавиться от видений? — спросил Хантер.
Она не отвечала. И не смотрела на него.
Хантер помедлил.
— Я голоден, — сказал он, поворачиваясь посмотреть на выставку пирожных на стойке. — Люблю сырные пирожные или что-то в этом роде. А как ты?
Молли неуверенно покосилась в ту сторону.
— Давай же. А то я буду чувствовать себя виноватым, если буду есть пирожное в одиночестве. Составь мне компанию. Как насчет ломтика вон того шоколадного? — Он показал на шоколадный торт на верхней полке.
Она помялась, но все же кивнула.
— И горячий шоколад? — показал он на пустую чашку перед ней.
— Да.
Через минуту Хантер вернулся с двумя порциями пирожного, кофе и горячим шоколадом. Пока Молли тянула свой напиток, Хантер обратил внимание, как у нее обгрызены ногти.
— Простите, — сказала она, крутя в руках чайную ложечку.
— Тебе не за что извиняться.
— За ту женщину, с которой я говорила. Я не знала, что она репортер. Она сказала, что работает с вами. Я не говорила ей, что я ясновидящая. Вы должны верить мне.
— Я верю тебе, и тут нет твоей ошибки, — серьезно ответил он ей. — К сожалению, в городе много людей, которые сделают все, что угодно, лишь бы вырваться вперед. Это я должен извиниться, что подставил тебя таким образом. Я должен был лучше все продумать.
Хантер вытащил из кармана сотовый телефон последней модели и протянул его Молли. Он объяснил, что его и Гарсии номера уже введены в него и, кроме того, в нем есть чип GPS. С таким телефоном им проще всего поддерживать связь. Она пообещала никогда не выключать его.
— Та фотография в газете, — помолчав, сказала она. — Я испугалась, что кто-то может меня узнать.
Хантер понял, чего она боится.
— И рассказать отцу?
Не отдавая себе отчет, она провела правой рукой по левой.
— Это он сделал?
Она вопросительно посмотрела на него.
— Сломал тебе руку? — Хантер кивнул на ее предплечье.
— Откуда вы знаете?
— Всего лишь наблюдательность.
Она посмотрела на свою руку и на небольшой кривой шрам, который шел от локтя. Когда она заговорила, в голосе ее были гнев и печаль.
— Он бил меня почти каждый день.
Хантер слушал, как Молли рассказывала ему об избиениях. О сломанной руке и пальцах. И о неутихающей ненависти, которую отец испытывал к ней — просто потому, что она родилась девочкой. Она рассказала, как ей не хватало матери и как отец проклинал мать за то, что она умерла. Но она так и не смогла рассказать Хантеру о сексуальных посягательствах. Ей это было не под силу.
