Стивен Кинг - Кто нашел, берет себе
23
В ту пятницу в три часа дня Моррис оказывается на волоске от того, чтобы отправить в помойку несколько произведений современного искусства на двенадцать миллионов долларов.
Не в прямом смысле, конечно, но он почти стирает данные об этих произведениях, в которые входит информация о происхождении и род деятельности дюжины богатых жертвователей МАК. Он несколько недель создавал новый поисковый протокол, который покрывал, который покрывает все приобретения арт-культурного комплекса с начала двадцать первого века. Этот протокол - сам произведение искусства, и сегодня днем, вместо того чтобы перетащить самый большой из подфайлов к главному файлу, он отправляет его в корзину вместе с другим мусором, который ему больше не нужен. Неуклюжая, старая компьютерная система МАК забита разным хламом, включая сведения о куче того, что уже даже не хранилось в здании. Эта куча переехала в нью-йоркский музей «Метрополитен» еще в 2005 году. Моррис уже готов опорожнить корзину, чтобы освободить место для нового мусора, его палец уже лежит на спусковом крючке, но вдруг понимает, что собирается отправить очень важен живой файл в файловый рай.
На мгновение он возвращается в Вейнсвилл, пытается спрятать контрабанду, услышав слух о том, что готовится внеплановая проверка камер. У него, возможно, всего лишь пачка печенья «Киблер», но этого достаточно, чтобы были неприятности с надзирателем, если у того плохое настроение. Он смотрит на свой палец, застывший за одну восьмую дюйма от этой кнопки «удалить», и отдергивает руку к груди, где быстро и сильно стучит сердце. Черт, о чем он только думает?
Его жирный босс-уёбок выбирает именно эту секунду, чтобы продвинуть свою жопу в рабочий кабинет Морриса, размером с шкаф. Кабинки, в которых проводили дни другие офисные дятлы, плотно обклеены фотографиями друзей, подруг, любимых родственников, даже, черт возьми, любимых собак, но Моррис у себя не вешал ничего, кроме открытки с видом Парижа, в котором всегда хотел побывать. Можно подумать, это когда-то может произойти.
- Все в порядке, Моррис? - Спрашивает жирный уебок.
- Да, все хорошо, - говорит Моррис. Только бы он не зашел и не посмотрел на экран! Хотя он, наверное, даже не поймет, на что смотрит. Толстый мудак умеет посылать электронные письма и, скорее всего, имеет слабое представление о том, для чего нужен «Гугл», но этим его познания в компьютерах ограничиваются. Вместо этого он живет в пригороде с женой и детьми, а не в Элитном гниднике, где какие-то сумасшедшие посреди ночи кричат на невидимых врагов.
- Отлично. Работай дальше.
Моррис думает: «Неси дальше свой жирный зад».
Жирный уебок забирает свой зад, вероятно, направляясь в столовую, чтобы покормить свою дородную физиономию. Когда он уходит, Моррис щелкает по иконке корзины, выделяет то, что чуть ли не удалил, и возвращает к главному файла. Это не самая сложная операция, но, закончив ее, едва сдерживает дыхание, как сапер, что только обезвредил мину.
«Где была твоя голова? - Ругает он себя. - О чем ты думал?»
Риторические вопросы. Он думал о записных книжках Ротстайна, которые так близко. А еще о маленьком грузовике и о том, как будет страшно снова сесть за руль после всех этих лет за решеткой. И чтобы туда вернуться, нужно самое мелкое ДТП … Единственный коп, которому он покажется подозрительным…
«Следует еще немного подождать, - полагает Моррис. - Нужно подождать».
Но его мозг перегружен, уже дошел до черной зоны. Когда записные книжки (деньги тоже, хотя это не так уж и важно) наконец окажутся у него, вот тогда все успокоится. Спрятать эти крохи в шкафу в своей квартире на девятом этаже Элитного гнидника, и можно будет расслабиться. Но сейчас нервное напряжение убивает его. А еще эта, нормальная работа и начальник, который не носит серой формы, но перед которым все равно нужно ходить на цыпочках. Однако самое главное нервное напряжение вызывается необходимостью садиться за руль незарегистрированного транспортного средства, не имея прав.
Он думает: «К десяти мне станет лучше. А пока соберись, подтянись. Дерьмо? И насрать! ».
- Действительно, - шепчет Моррис и вытирает капельку пота, которая покалывает кожу между ртом и носом.
24
В четыре он сохраняет работу, закрывает работающие дополнения и выключает компьютер. Он выходит в роскошное фойе МАК, и там, будто воплотился в жизнь плохой сон, широко расставив ноги и сцепив за спиной руки, стоит Эллес Мак Фарланд. Его проверяющий рассматривает картину Эдварда Гоппера, делая вид, будто разбирается в искусстве, хотя, скорее всего, нет.
Не поворачиваясь (Моррис понимает, что он увидел его отражение в защитном стекле на картине, но все равно это выглядит жутковато), Мак Фарланд произносит:
- Эй, Морри. Как поживаешь, дружище?
«Он знает, - полагает Моррис. - И не только о грузовике. Обо всем».
Нет, это не так, и он знает об этом, вот только и его частичка все еще оставшаяся в тюрьме, которая всегда там будет, уверяет его, что это так. Для Мак Фарланда лоб Морриса Беллами - прозрачное стекло. Все, что есть внутри, каждая вращающаяся шестеренка и каждое раскаленное вращающееся колесико открыты для его взгляда.
- У меня все хорошо, мистер Мак Фарланд.
Сегодня на мистере Мак Фарланде спортивная кепка в клеточку, по размеру примерно, как ковер для гостиной. Он обводит Морриса взглядом, его глаза возвращаются к лицу Морриса и останавливаются.
- Ты не выглядишь так, будто у тебя все хорошо. Лицо бледное, под глазами плохие темные круги. Ты ничего не употреблял такого, чего употреблять не стоит, Морри?
- Нет, сэр.
- Делал то, чего делать не стоит?
- Нет. - Думая о крытом грузовике с надписью «Цветы Джонса» на борту, ждущем его в Саут-Сайде. Ключи, наверное, уже лежат под колесом.
- Ничто?
- Нет, сэр.
- Да. Может, это грипп. Потому что, честно говоря, ты выглядишь, как десять фунтов дерьма в пятифунтовом мешке.
- Я чуть не совершил ошибку, - говорит Моррис. - Ее можно было бы исправить … наверное … Но пришлось бы приводить айтишника, может, даже отключать главный сервер. У меня могли быть неприятности.
- Добро пожаловать в повседневный мир, - говорит Мак Фарланд с нулевым сочувствием.
- Для меня не повседневный! - Взрывается Моррис, и, Господи, какое это облегчение взорваться из-за чего-то безвредного. - Кому еще об этом знать, как не вам! Если бы это был кто-то другой, ему бы просто сделали выговор, но со мной все по-другому. И если меня уволят - за невнимательность, я же ничего не сделал нарочно, - я снова сяду.
- Возможно, - говорит Мак Фарланд, снова поворачиваясь к картине. На ней изображены мужчина и женщина, которые сидят в комнате и стараются не смотреть друг надруга. - А может, и нет.
- Я не нравлюсь моему боссу, - говорит Моррис. Он знает, что это выглядит как нытье, и, возможно, он действительно скулит. - Я знаю раз в сто больше, чем он, как здесь работает компьютерная сеть, и это его раздражает. Он мечтает от меня избавиться.
- Твои слова немного напоминают паранойю, - говорит Мак Фарланд. Его руки снова соединились над его действительно выдающимися ягодицами, и Моррису вдруг становится понятно, зачем Мак Фарланд появился здесь. Мак Фарланд проследил за ним до мотомастерской Чарли Роберсона и решил, что он что-то задумал. Моррис знает, что это не так. Он это знает.
- Зачем они вообще дают такому человеку, как я, рыться в их файлах? Мне, условно-досрочнику? Если я сделаю что-то не то, а я почти это сделал, они же потеряют кучу денег!
- А ты думал, чем будешь заниматься на свободе? – спрашивает МакФарланд, продолжая рассматривать картину Хоппера, которая называется «Квартира 16-А». Она как бы захватила его, но Морриса не обманешь. МакФарланд снова наблюдает за его отражением. Оценивает его. - Ты слишком стар и слишком худ, чтобы таскать коробки на складе или работать садовником.
Он возвращается.
- Это называется «включение в основной поток», Моррис, и не я это придумал. Если хочешь поскулить, найди того, кому на это не насрать.
- Простите, - говорит Моррис.
- Простите что?
- Простите, мистер МакФарланд.
- Спасибо, Моррис, это уже лучше. Сейчас идем в туалет пописать в стаканчик и докажешь, что твоя паранойя не вызвана наркотиками.
Идут последние офисные труженики. Некоторые бросают взгляд на Морриса и на здоровенного черного человека в яркой спортивной куртке, затем быстро отводят глаза. Моррис испытывает желание закричать: Да, это мой проверяющий, посмотрите хорошенько!
Он идет за МакФарландом к мужскому туалету, в котором, слава Богу, никого нет. МакФарланд, сложив на груди руки, приваливается к стене и наблюдает, как Моррис достает свою вялую штуковину и собирает образец мочи. За тридцать секунд, когда она не синеет, МакФарланд отдает стаканчик Моррису.
- Поздравляю. Выливай, дружище.
