Джек Хиггинс - Орел приземлился
Джексон, который сидел на ящике по другую сторону бочки, держа на коленях двустволку с обрезанным дулом, положил ее и встал.
— Простите, мистер Гарвальд. Это кокс — вся беда в нем, он сильно отсырел.
Рубен, смотревший в глазок, вдруг воскликнул:
— Эй, думаю, это он.
— Убери эту штуку, — быстро сказал Гарвальд, — и помни, ты ничего не должен делать, пока я не скажу. — Он налил еще бренди я стаканчик и ухмыльнулся: — Я хочу получить удовольствие, Сэмми, мальчик. Смотри, не испорть.
Сэмми положил ружье под мешок около себя на ящике и торопливо закурил. Все ждали: звук приближающегося мотора стал громче, но потом, затихая, он умер в ночи.
— Господи, — с отвращением произнес Гарвальд, — это был не он. Который час?
Рубен посмотрел на часы:
— Точно девять. Он должен быть с минуты на минуту.
Если бы они знали, что Девлин был уже здесь и стоял под дождем у заднего окна, которое было небрежно забито досками! Обзор его сквозь щель был ограничен, но во всяком случае он видел Гарвальда и Джексона у огня. И уж, конечно, слышал все, что говорилось за последние пять минут.
Гарвальд сказал:
— Эй, можешь, пока мы ждем, сделать что-нибудь полезное, Сэмми. Подлей в «джип» пару вон тех канистр, чтобы быть готовым к поездке обратно в Брам.
Девлин пересек двор, осторожно продвигаясь среди обломков машин, вышел на дорогу и побежал к укрытию, находящемуся примерно в четверти мили от сарая. Там он оставил мотоцикл.
Расстегнув плащ, Девлин вытащил маузер и проверил его при свете фары. Затем сунул его обратно, оставил плащ незастегнутым и сел в седло. Он не боялся ничуть. Немного был взволнован, это да, но лишь настолько, чтобы раздразниться. Он нажал стартер и выехал на дорогу.
В мастерской Джексон только кончил заливать бак «джипа», как Рубен, наблюдавший в глазок, снова заволновался:
— Он. Точно на этот раз. Только что свернул во двор.
— Ладно, открой дверь и впусти его, — сказал Гарвальд.
Ветер был такой силы, что, когда Девлин въехал в сарай, от сквозняка кокс затрещал, как дрова. Девлин выключил мотор и поставил мотоцикл. Лицо его еще сильнее, чем накануне, было облеплено грязью, но он весело улыбался.
— Привет, мистер Гарвальд.
— А, вот и ты, — Гарвальд протянул, ему полбутылки. — У тебя такой вид, что глоток тебе не помешает.
— Вы не забыли про ирландское виски?
— Конечно нет. Рубен, достань из фургона две бутылки ирландского для мистера Мерфи.
Девлин быстро отхлебнул виски. Гарвальд взял из рук Рубена бутылки и, обращаясь к Девлину, сказал:
— Вот, парень, как я обещал. — Он подошел к «джипу» и положил бутылки на пассажирское место. — Значит, все прошло нормально вчера вечером?
— Без проблем, — ответил Девлин и стал осматривать «джип».
Как и грузовик, «джип» требовал покраски, а в остальном все было нормально. У него был полосатый брезентовый верх, открытые бока и возвышение для пулемета. Краска на номере была свежей, и Девлин, внимательнее приглядевшись, увидел следы другого номера.
— Вот это дело, мистер Гарвальд, — сказал он, — какая-нибудь авиабаза янки не начнет его искать?
— Эй, послушай ты, — сердито начал Рубен.
Девлин прервал его:
— Да, кстати, мистер Гарвальд, вчера был момент, когда мне показалось, что кто-то следует за мной. Думаю, это нервы. Но ничего не вышло.
Он встал спиной к «джипу» и еще раз быстро отхлебнул из бутылки. Злость Гарвальда, сдерживаемая с большим трудом, вырвалась наружу:
— Знаешь, что тебе нужно?
— Что, например? — тихо спросил Девлин, все еще держа в левой руке бутылку, а правой сжимая лацкан плаща.
— Урок хороших манер, миленький, — процедил Гарвальд, — тебе надо, чтобы тебя поставили на место, и я как раз тот человек, который этим займется. — Он покачал головой: — Тебе бы оставаться дома на болоте.
Гарвальд начал расстегивать пальто. Девлин воскликнул:
— Ах так? Но прежде чем вы начнете, я хотел бы спросить у мальчика Сэмми, взведен ли курок ружья, которое у него под мешком, или нет? Если нет, то ему будет плохо.
В этот миг Бен Гарвальд вдруг совершенно ясно понял, что сделал большую ошибку.
— Бери его, Сэмми! — крикнул он.
Джексон понял все раньше, он схватил ружье из-под мешка, но опоздал. Девлин стремительно сунул руку в плащ. Маузер с глушителем кашлянул, и пуля вонзилась в левую руку Джексона, заставив его завертеться на месте. Второй выстрел перебил ему хребет, отбросив в угол на разбитую машину. В момент смерти пальцы его конвульсивно сжали курки двустволки, послав обе пули в землю.
Братья Гарвальд медленно попятились к двери. Рубен трясся от страха, Гарвальд внимательно следил за Девлином, выжидая момент схватиться снова.
Девлин сказал:
— Дело зашло далеко.
Несмотря на свой рост, старый летный шлем, защитные очки и мокрый насквозь плащ, он казался невероятно грозной фигурой с маузером в руке.
Гарвальд признал:
— Ладно, я сделал ошибку.
— Хуже, вы нарушили свое слово, — сказал Девлин, — а в тех местах, откуда я родом, у нас есть отличное наказание для людей, которые нас подвели.
— Ради бога, Мерфи…
Он не успел докончить, как раздался глухой хлопок — Девлин выстрелил снова. Пуля разбила правую коленную чашечку Гарвальда. Со сдавленным криком он ударился о дверь и упал на пол. Сжимая колено обеими руками, Гарвальд перекатился да спину. Кровь хлестала у него между пальцами.
Рубен сжался, подняв руки в тщетной попытке защитить опущенную голову. Так он провел две или три самые страшные минуты в своей жизни, а когда наконец обрел смелость поднять голову, то увидел, что Девлин устанавливает старую доску к борту «джипа». Под взглядом Рубена ирландец вкатил мотоцикл на заднее сиденье.
Девлин открыл ворота гаража. Затем щелкнул пальцами в сторону Рубена:
— Путевой лист.
Дрожащими пальцами Рубен вытащил из бумажника лист и отдал Девлину. Тот быстро проверил его, затем вытащил конверт и бросил под ноги Гарвальду:
— Семьсот пятьдесят фунтов, без обмана. Я говорил вам, что я человек слова. Вам бы тоже не мешало стать такими.
Влез в «джип», нажал на стартер и уехал в ночь.
— Дверь, — прошептал Гарвальд сквозь сжатые зубы, — закрой эту чертову дверь, или сюда на свет сбегутся все полицейские округи.
Рубен закрыл дверь и оглядел поле боя. Воздух в мастерской был полон синеватого дыма и пороховой вони.
Рубен содрогнулся:
— Кто такой этот ублюдок, Бен?
— Не знаю, да, по правде говоря, мне все равно. — Гарвальд стянул с шеи белый шелковый шарф. — На, возьми и забинтуй это чертово колено.
Рубен смотрел на рану с ужасом, как загипнотизированный. Пуля калибра 7,63 мм пробила колено насквозь, коленная чашечка была раздроблена, из кровавого месива торчали осколки белой кости.
— Господи, дело плохо, Бен. Надо в госпиталь.
— Ну уж нет, черт возьми. Не успеешь в этой стране доставить меня в травматологическую с огнестрельной раной, как там такой вопль подымут, вызывая полицию, и так быстро, что ты и глазом не моргнешь. — На лице его выступил пот. — Ради бога, бинтуй.
Рубен начал бинтовать раздробленное колено шарфом. Он чуть не плакал.
— А что сделаем с Сэмми, Бен?
— Оставь его там, где лежит. Накрой пока брезентом. Завтра можешь послать кого-нибудь из ребят избавиться от него. — Он выругался, когда Рубен затянул шарф. — Быстрее, и давай выберемся отсюда.
— Куда, Бен?
— Прямо в Бирмингем. Можешь завезти меня в частную клинику в Астоне. Ту самую, которой управляет врач-индиец. Как его зовут?
— Ты говоришь о Дасе? — Рубен покачал головой. — Он же занимается подпольными абортами. Тебе это не подходит.
— Он ведь доктор, да? — спросил Бен. — Теперь помоги мне подняться, и давай смываться отсюда.
* * *Девлин въехал во двор у Хобс Энда в половине первого. Ночь была ужасной, с ураганным ветром и проливным дождем. Девлин быстро отпер сарай, въехал внутрь и поспешил закрыть ворота.
Он зажег керосиновые лампы и спустил мотоцикл с «джипа». Уставший и промерзший до костей, уснуть Девлин, однако, не мог. Он закурил и в странном беспокойстве заходил взад-вперед.
В сарае было тихо, по крыше барабанил дождь, да шипели лампы. Вдруг дверь с порывом ветра открылась, и вошла Молли. На ней была старая шинель, высокие сапоги, на голове шарф. Она промокла до костей и тряслась от холода, но казалось, что ей все равно. Она подошла к «джипу», наморщив от удивления лоб, и тупо посмотрела на Девлина.
— Лайам? — произнесла она.
— Ты обещала, — сказал он, — что больше не будешь подсматривать. Полезно знать, как ты держишь слово.
— Прости меня, но я так боялась, а потом все это… — она показала на машины. — Что это значит?
— Тебя это не касается, — грубо ответил он. — Что до меня, то ты можешь убираться сию минуту. Хочешь донести на меня полиции — ну, делай, как считаешь нужным.
