Патрик Фосс - Обкуренные черти
— Поищи!
До недавнего времени все иностранцы, получая в Японии карточку постоянной регистрации, должны были оставить свои отпечатки пальцев. Полиция найдет ломик, сверит отпечатки со своими записями и обвинит Джессику Романо в убийстве Таро Симада.
Конечно, отпечатки пальцев не всегда бывают такими четкими, как хотелось бы. Но все же, если они поймают Джессику, им придется выслушать интересный рассказ…
Убедившись, что маленький засранец мертв, Крис пошарил в карманах Таро и достал нож.
Гораздо проще для полиции, решил он, оказаться на месте преступления и найти два трупа: Таро с размозженной в кашу головой и Джессику, исколотую ножом… Но где это сделать? Он не смог придумать подходящего места. Он задумался, сможет ли полиция поверить, что Джессика и Таро убили друг друга, но потом сообразил, что это неважно. Кому какое дело, поверит или нет полиция? Они не смогут ничего пришить Крису, вот что важно. Они не смогут его найти. Он турист. В Японии нигде не зарегистрирован, если не считать карточки прибытия в аэропорту. Официально он практически не существует.
И вдруг Джессика закричала.
— О боже. — Крис взглянул на часы. — Таро, сволочь, неужели ты и в самом деле позвал иранцев?
Проклятье, если это так…
Дверь распахнулась. Сначала Крис увидел Джессику — кто-то втолкнул ее внутрь, зажав рукой рот.
А потом он увидел…
Это были не иранцы.
30
Четыре года назад ойабун объяснил Муцуо Кавагути, как поступать в случае, если его похитят и потребуют выкуп: играть до конца, пока ситуация не прояснится и не случится что-нибудь такое, что не оставит ни малейших сомнений в дальнейших действиях. Увидев, как высокий белый иностранец Крис Райан бросился в реку с моста, Кавагути понял, что этот момент настал.
Он позвал Танака и приказал ему отправить людей вперед: пусть встанут наготове у бетонной стены со стороны электростанции. Потом, на «тойоте» своей жены, Кавагути сам поехал на электростанцию и отправился в кабинет начальника. Оттуда он стал наблюдать за заброшенным лодочным сараем в бинокль, обливаясь потом в своем костюме от Хьюго Босса и жалея, что находится сейчас не на заседании правления, которое он был вынужден сегодня отменить. Пистолет, заткнутый за ремень брюк, больно уперся в бок. Когда он последний раз пользовался им? Он уже забыл. В семидесятом, что ли?
Райан показался на гравиевой дорожке около половины четвертого. Кавагути наблюдал, как он оставил мотороллер в траве и понес к двери белую сумку. Видел, как он, весь мокрый, встал у двери, что-то произнес, потом вытащил из сумки ломик и сбил дешевый навесной замок на двери.
Когда он вошел внутрь, Кавагути позвонил Танака и приказал перевести людей к лодочному сараю. Очень тихо. Он видел, как несколько молодых парней с волосами до плеч, в темных очках, перелезли через стену и двинулись к убежищу шантажистов. Тогда Кавагути вышел из кабинета и сам поспешно направился туда.
О том, что ойабун находится в лодочном сарае, он знал с раннего утра. Он нашел его благодаря своему везению и смекалке босса. Во-первых, Одзава удалось позвонить по мобильному три дня назад. Во-вторых, ойабун знал, как с максимальной выгодой использовать те несколько мгновений, которые у него были.
Он сказал, что ему трудно говорить. Что у него больное горло и ему нужны таблетки. С ним мисс Романо. По ее словам, они находятся в каком-то старом здании, может быть, на Порт-Айленде в Кобе. В любом случае, возле воды. Одзава сообщил, что чувствует запах сельди и другой рыбы. Романо утверждает, что за похищением стоит Сато. Понаблюдай за ним, приказал Одзава, но втихаря. Заплати выкуп, а когда все будет сделано, они вдвоем с Кавагути смогут все подчистить. Он попросил Кавагути передать его жене и двоим сыновьям, что с ним все в порядке. На этом он повесил трубку.
Это был шедевр. Давным-давно выработали они кодовые слова для такого рода случаев, но Одзава так мастерски вплел их в разговор, что Кавагути до сих пор не переставал восхищаться. «Мне трудно говорить». Совершенно очевидно: он что-то подозревал. Какой-то обман, вероятно, догадывался, что его подслушивают. «Мне нужны таблетки от горла». Нодо амэ. Но «амэ» также означает «дождь». Значит, там, где он находился, идет дождь. И он не хотел говорить об этом прямо, что означало, что его похитители что-то не предусмотрели. «Я чувствую запах сельди и другой рыбы». Нисин и другая сакана. Нисин означает «сельдь», но ниси означает «запад». Сакана было их кодовым названием Осака. Значит, Одзава полагал, что он находится в западной части Осака, а не на Порт-Айленде. Это также означало, что эта Романо в лучшем случае ошибается, а в худшем — врет. «Скажи моей жене и двоим мальчикам, что со мной все в порядке». Он опознал женщину и двух мужчин. Женщиной была Романо. Но кто эти мужчины? В любом случае, Одзава был уверен, что похищение организовано тремя людьми.
Как только телефон, по которому звонил ойабун, отключился, Кавагути проверил погоду на Порт-Айленде. Дождя там не было. Кавагути не понимал, как об этом узнал Одзава, но он явно находился не на Порт-Айленде и вообще не в Кобе. Однако на западе Осака шел дождь. А выражение «прямо у воды» плюс «запах» рыбы означали, что это было где-то недалеко от центрального порта.
Дальше было легко. Конечно, потребовалось уладить кое-какие территориальные проблемы с другими группировками — хитрое дело, поскольку нужно было держать в тайне похищение ойабуна — но вскоре Оно-гуми контролировала все побережье. И обнаружение лодочного сарая было уже вопросом количества задействованных людей и метода постепенного исключения.
Интересно, что хозяйкой сарая оказалась японская женщина, известная своими связями с одной из иранских банд. Кавагути ненавидел иранцев. Грязные, жестокие, непредсказуемые — словом, ужасные, хотя и не настолько ужасные, как китайцы. Чтобы проверить, не замешаны ли иранцы в этом деле, он послал группу ребят в дом, в котором те арендовали жилье. Два часа спустя он уже беседовал с их главарем, Хатани, по телефону. Чувствовалось, что парень совсем сломлен. Задыхающимся голосом он снова и снова повторял, что это не его вина, что филиппинец ворвался в лодочный сарай и что он, Хатани, не подозревал об этом. Тогда Кавагути спросил: «О чем ты не подозревал?» И таким образом он узнал о плане Таро Симада «обуть» Райана.
Полчаса спустя иранцы были мертвы. В настоящий момент они покоились в черных пластиковых мешках на барже с мусором, направляющейся на остров Хасе во Внутреннем море.
Танака хотел двинуться на лодочный сарай немедленно, но Кавагути не разрешил. Во-первых, неизвестно было, чего ждать от Сато. Одзава указал, что Романо ошибается или лжет насчет их местоположения, но не насчет Сато. Что означало, что ойабун не знает, замешан ли Сато в деле. Кавагути приказал держать Сато под пристальным наблюдением. Ему еще предстояло отправиться в лодочный сарай или встретиться с Романо, Симада или Райаном; но доказательств против него пока было мало. Кавагути казалось немыслимым, что Сато может быть соучастником этих троих; но в наше время чего только не бывает. А Сато был отсталым. Не психопатом, как кое-кто из молодых ребят, а атавистическим представителем якудза старого типа. Ему нравились татуировки, бандитские разборки и старые законы уголовного мира. Но те времена уже прошли — и слава богу, считал Кавагути.
Ситуация в корне изменилась в восьмидесятые годы, в связи со спекулятивным бумом, сделавшим Токио более дорогостоящим (на бумаге), чем все Соединенные Штаты. Банки швыряли деньги на что угодно, и Одзава-ойабун и другие боссы воспользовались возможностью перенести свои деловые интересы на поверхность. Когда пузырь лопнул, группировки ворочали уже триллионами иен и имели долю в крупнейших компаниях страны. Сам Кавагути заседал теперь в советах директоров примерно десятка легальных компаний и был малозаметным, но активным компаньоном еще в сотне других. Зачем тратить время на поборы с отдельных, до полусмерти избитых людишек, если можешь снимать миллиарды с крупнейших корпораций? Но Сато все еще не осознавал всей прелести этого.
А кроме того, был еще сам ойабун. Это была вторая причина, по которой Кавагути остановил Танака. Много лет назад, когда возникла эта история с Дзэния, ойабун усадил перед собой Кавагути и рассказал ему, что он собирается сделать и к чему это может привести. Кавагути умолял его не делать этого, но ойабун был непреклонен. «Вспомни, — произнес он, — что я тебе всегда говорил, когда мы только начинали внедряться в легальный бизнес. Что мы собираемся получить такое количество денег, что скоро сами пожалеем об этом. Так вот, я жалею. Какой смысл быть якудза, если нужно сидеть на этих заседаниях с бухгалтерами, как все остальные?» Ойабун и сам был немного консервативен.
