Евгений Костюченко - Сафари для русских мачо
Четыре деревянные вышки, покрытые пальмовыми листьями, возвышались по углам поляны. На ближней вышке Вадим разглядел неподвижную фигурку часового с длинной винтовкой за спиной. Когда часовой снял винтовку с плеча, поставив ее прикладом на пол, блеснул примкнутый узкий штык. «Неужели трехлинейка?», удивился Гранцов.
Для того чтобы рассмотреть, что находится за проволокой, ему пришлось отступить в лес и забраться на дерево. Залезать было трудно, потому что в одной руке Гранцов держал ветку-рогатку, которой собирался сгонять с пути змей. Правда, ползучие гады ему не встретились, зато обнаружились кусачие. Как ни старался Вадим, а муравьи все же проникли под одежду и, похоже, принялись кормиться свежей человечиной.
Наверно, при взгляде с пролетающего самолета поляна выглядела как обычный участок леса. От края до края она была затянута провисающими полотнищами маскировочной сетки. Но Гранцов видел то, что было скрыто от воздушной разведки.
Штабеля длинных зеленых ящиков.
Приземистые, в человеческий рост, навесы, под которыми вплотную стояли открытые «уазики». По шесть машин, дверца к дверце. Лобовые стекла и фары были заклеены зеленой бумагой.
Еще штабель ящиков, по виду — патронных.
«Был бы бинокль, посмотрел бы на маркировку», вздохнул Гранцов, смахивая муравья с кончика носа. «Столько добра в сумке, и ботинки, и нож, и фонарик — а бинокля нет. Почему эти немцы не догадались заказать хоть какую-нибудь оптику для своего сафари?»
Он все еще называл хозяев своей походной сумки немцами, хотя и был почти уверен, что они, как и он, прилетели из Питера. Но разведка не делится догадками, разведка работает с фактами. А фактов, связанных с пропавшими чекистами, у Гранцова пока не было.
Зато были другие факты. Вот, пожалуйста, можем нанести на карту склад вооружений и техники. Судя по тому, что часовые одеты как попало, склад принадлежит незаконному формированию. То есть бандитам. Или партизанам. О содержимом ящиков можно только догадываться, но автотехника явно российского производства.
Он вернулся к своей сумке и долго вытряхивал пончо и штаны, чтобы избавиться от муравьев. Сорвал сочный лист, надломил его и приложил к тому месту на карте, где надо было отметить обнаруженный склад. Отпечаток получился достаточно естественным, «органичным», чтобы не вызывать лишних вопросов у посторонних.
Следующую пометку на карте Гранцов сделал варварским способом, просто надорвав бумагу. Так он обозначил дорогу, ведущую к аэродрому.
Ему пришлось долго шагать вдоль этой дороги, подсчитывая шаги и сверяясь с компасом. Получалось, что взлетно-посадочная полоса имела длину никак не меньше двух с половиной километров. Вполне достаточно, чтобы принимать корабли дальней авиации. На склонах гор блестели круглые бока резервуаров с горючим. По периметру аэродрома каждые двадцать минут на встречных курсах проезжали патрульные «уазики». Дело было поставлено по всем правилам.
Работа отняла у Гранцова слишком много времени, но он не жалел об этом. Уже стемнело, когда он дошел до развилки. Слева остался аэродром, обозначенный неясным шумом и сполохами фар. Справа над черным лесом едва мерцало зарево городка. А прямо над головой раскинулись мохнатые южные звезды.
Если верить карте, до городка оставалось километров двадцать. Он шагал в темноте по краю дороги, иногда останавливаясь и прислушиваясь. В траве и подлеске деловито шуршали мыши, свиристели цикады. Зарево впереди становилось все выше. «Еще один на редкость удачный день», — думал Вадим Гранцов, на ходу составляя устное донесение для Деда.
Существует только один способ проверить любую догадку — пойти и посмотреть самому. Он пришел и посмотрел. Да, товарищ генерал, ваше предположение подтверждается. Аэродром Сан-Деменцио вполне способен принять Ил Семьдесят Шестой. И принимает, причем уже давно.
Подтверждаются также догадки об участии Глобо Торизмо в переброске угнанных автомобилей.
Никаких достоверных сведений о пропавших «туристах» пока не имеется.
Контакт с Гарсиа пока не состоялся.
Рассвет застал его у реки. Он услышал свисток, раскатившийся по воде, и пыхтение дизеля. В воздухе появился родной запах отработанной солярки. Гранцов раздвинул ветки и увидел небольшую пристань, к которой приближалась длинная лодка, наполненная людьми. На доски причала упал канат. Босой полуголый негр в фуражке с кокардой небрежно накинул канат на причальную тумбу. Из лодки на причал полетели мешки, узлы, корзины. Пристань быстро заполнилась людьми, и Гранцов вышел из кустов, чтобы смешаться с толпой. Это были крестьяне с другого берега, и шли они на местный рынок. На рынке Гранцов купил расписную тенниску, в каких тут ходили все мужчины. Черные очки и толстая сигара дополнили портрет бродячего туриста. В свободной руке Гранцов сжимал конверт с приглашением на семинар.
Так он и явился в отель «Эксельсиор» — самое высокое здание в Сан-Деменцио. Его номер был на последнем, третьем этаже. Напротив, через площадь, находился губернаторский дворец — двухэтажный, но с башней посредине. Башню украшала тарелка спутниковой антенны.
Вадим Гранцов никогда не был в Нью-Йорке, но сразу заметил разницу между ним и Сан-Деменцио. Нью-Йорк, говорят, город контрастов. В Сан-Деменцио никаких контрастов не было. Была только грязь и только нищета. Жандармы в почетном карауле у дворца были в порванных кедах. В городском фонтане плавали апельсиновые корки и пустые бутылки. А в роскошном номере «Эксельсиора» стоял древнегерманский телевизор «Телефункен», из которого лениво вылезла пыльная крыса.
«Откуда же зарево над городом?» — подумал Гранцов. «Неужели здесь есть уличное освещение, реклама и все прочее?»
Вадим, не раздеваясь, прилег на кровать и взялся за телефон. Прежде всего он позвонил на виллу Октавия, где жил Гарсиа, но ему пришлось пообщаться с автоответчиком. Второй звонок был адресован в Петербург, (Санкт-Петербург? Где это? Флорида? Что, Россия??), но разговор не состоялся. Оказывается, такое возможно только ночью, причем почему-то через Мехико. Тут к нему пришел координатор семинара, принес программку и анкету на английском языке.
Все вокруг говорили на непонятном испанском и ужасном английском. По-английски Гранцов понимал почти все и почти сразу. Он надеялся, что и его понимают. Правда, до сих пор, не считая телефонных переговоров, ему пришлось пользоваться только двумя фразами — «йес» и «о`кей».
— Вы участник или гость? — спросил координатор.
— Есть разница? — спросил Гранцов.
— Гости живут в отеле, участники — в полевом лагере.
— В таком случае я — гость.
— В таком случае не отвечайте на вопросы третьей страницы. Какие планы на вечер? Хотите познакомиться с музеем?
— Пока не знаю.
— Завтра — групповые выступления участников. Сейчас они в лагере. Не хотите к ним присоединиться? Вас отвезут на джипе.
— Не знаю пока. Что значит «групповые выступления»?
— Битва «оранжевых» и «голубых» на развалинах древнего храма. Это будет супер-шоу.
— Верю, — сказал Вадим. — Нет, эта битва будет без меня.
— Вы уверены? — спросил координатор, внимательно оглядев Гранцова.
«Чего он привязался?» подумал Вадим. «Получает процент с каждого отправленного зрителя?»
— Завтра я записался на сафари, — огорченно объяснил он.
— Счастливой охоты, — сухо сказал координатор.
Гранцов даже не стал заглядывать в анкету. Стоило ему немного отдохнуть, как захотелось есть. Немного поколебавшись, он оставил сумку в номере и спустился в ресторан. По пути ему встретилась цепочка стрелок, указующих путь для участников и гостей семинара. Несколько столиков были отделены желтой лентой, испещренной словом «семинар». Гости семинара обслуживались в более или менее цивилизованной зоне — столики были пластиковые, но чистые. Еду можно было накладывать себе в неограниченных количествах, и тут Вадим призадумался. Никелированные тазы с кубометрами тертой моркови, свеклы, репы и десятка других кореньев составляли великолепную цветовую гамму. Глаз радовался. Но хотелось бы порадовать и другие органы. А к соевому мясу шести видов Гранцов был, мягко говоря, равнодушен. Так же, как и к пицце восьми разновидностей.
Поэтому он покинул гостеприимную зону и сел за грязноватый столик под искусственной пальмой. Столик скрипнул, когда он устало оперся на него локтями.
Официант в черном пиджаке и белых широких брюках подошел к нему, иронично улыбаясь. Он издалека начал какую-то испанскую фразу, и закончил ее на английском, доверительно наклонившись к Гранцову:
— Ю вонч риал фуд, йес? [17]
— Си, альмуэрсо, пор фавор [18], - ответил ему Гранцов, учуяв доносящийся с кухни запах раскаленного свиного жира.
