Дэниел Силва - Сезон Маршей
Самое странное, что более всего его беспокоило новое лицо. В иные дни он по несколько раз заходил в ванную и рассматривал свое отражение в зеркале. Делярош никогда не был тщеславен, но то, что он видел теперь, казалось безобразным и отвратительным, оскорбляло его чувство пропорции и симметрии. Каждый день он делал карандашный набросок лица, словно документируя медленный процесс выздоровления. По ночам, лежа в постели, Делярош ощупывал коллагеновые имплантанты щек.
Наконец рубцы зажили, опухоль спала, и новые черты предстали перед ним во всей своей невыразительности. Леру был прав — Делярош не узнал самого себя. Прежними остались только глаза, ясные, пронзительные, резко контрастирующие с общей невзрачностью.
Раньше, руководствуясь соображениями безопасности, он никогда не изображал самого себя, но вскоре после прибытия в Амстердам в нарушение всех правил написал откровенный и глубоко личный автопортрет: человек с обезображенным лицом смотрит в зеркало и видит совсем другое, прекрасное отражение. Работать пришлось по памяти, потому что фотографий у него просто не было. Затем, по завершении, портрет почти неделю простоял у стены, но в конце концов паранойя взяла верх — картина была изрезана на куски и сожжена в камине.
Порой беспокойство или скука выгоняли его из квартиры, и Делярош шел в один из ночных клубов на Лейдсеплейн. Прежде он избегал такого рода заведений, потому что привлекал слишком пристальное внимание женщин. Теперь же к нему часами никто не подходил.
В то утро Делярош встал пораньше и приготовил кофе. Потом включил компьютер, проверил электронную почту и почитал газеты, пока на кровати не зашевелилась гостья.
Он уже не помнил, как ее зовут — то ли Ингрид, то ли Ева, — но знал, что она немка. У нее были широкие бедра, тяжелые груди и неестественно черные волосы — наверно она выкрасила их, чтобы казаться более опытной. Сейчас, в сером утреннем свете, Делярош видел, что связался по сути с ребенком, что ей по всей вероятности нет и двадцати. В ее неуклюжести было что-то от Астрид Фогель. Он разозлился на себя, потому что соблазнил девчушку исключительно из спортивного интереса — из того же спортивного интереса он каждый раз в конце долгой прогулки заставлял себя брать крутой подъем — и теперь хотел избавиться от нее как можно скорее.
Она встала и завернулась в простыню.
— Кофе?
— На кухне, — ответил он, не отрываясь от монитора.
Она выпила кофе, по-немецки щедро разбавив его сливками, выкурила сигарету из его пачки, а потом просто сидела и смотрела на него.
— Мне нужно в Париж. Сегодня, — сказал он.
— Возьми меня с собой.
— Нет.
Делярош сказал это негромко, но твердо. Другая на ее месте забеспокоилась бы или смутилась и во всяком случае поспешила убраться, но Ингрид, или Ева, продолжала разглядывать его поверх чашки и улыбаться. Может быть, новое лицо не позволяло женщинам принимать его всерьез?
— Я с тобой еще не закончила.
— У меня нет времени.
Она картинно надула губки.
— Когда я снова тебя увижу?
— Никогда.
— Перестань, мне хочется узнать тебя получше.
— Не получится. — Он закрыл компьютер.
Она поцеловала его и стала одеваться. Ее вещи валялись по всей комнате: рваные черные джинсы, фланелевая куртка, футболка с названием рок-группы, о которой он ни разу не слышал. Закончив одеваться, она встала перед ним.
— Так ты уверен, что не хочешь взять меня в Париж?
— Абсолютно уверен, — решительно ответил он, но все же что-то в ней ему понравилось. — Вернусь завтра вечером. Приходи к девяти. Я приготовлю обед.
— Мне не нужен обед, мне нужен ты.
Делярош покачал головой.
— Я для тебя слишком старый.
— Ты совсем не старый. У тебя чудесное тело и интересное лицо.
— Интересное лицо?
— Да, а что? — Она посмотрела на стоящие у стены полотна. — Ты едешь в Париж работать?
— Работать, — ответил Делярош.
Такси доставило его на Центральный вокзал. Делярош купил билет первого класса до Парижа, а также несколько журналов и газет.
Поезд уже пересек границу Бельгии, когда на глаза ему попалась интересная новость. Минувшей ночью группа протестантских террористов из Северной Ирландии попыталась убить американского посла в Соединенном Королевстве, Дугласа Кэннона, во время его частного визита в Норфолк. Если верить репортерам, британцы убили троих и арестовали еще двоих членов группы. Глава организации, называвшей себя Бригадой Освобождения Ольстера, некто Кайл Блейк также был арестован, но только в Портадауне. Сообщалось, что полиция разыскивает некую женщину, имеющую отношение к группе.
Делярош сложил газету и посмотрел в окно. Интересно, подумал он, не связаны ли события в Норфолке с появлением в Британии его старого знакомого, Майкла Осборна? На Миконосе Директор рассказал ему, что Осборн вернулся в ЦРУ и занимается северо-ирландскими проблемами.
Поезд прибыл на парижский вокзал Гар дю Нор во второй половине дня. Делярош снял с багажной сетки легкую сумку, быстро прошел через зал и сел в такси. Он собирался остановиться в небольшом отеле на улице Риволи, но попросил водителя высадить его раньше, на Сен-Оноре, и остаток пути проделал пешком.
В отеле Делярош выдавал себя за голландца и говорил на ломаном французском. Ему дали комнату на верхнем этаже с прекрасным видом на сады Тюильри и мосты через Сену.
Перед тем, как отправиться по делам, он вставил в «беретту» полную обойму.
Офис пластического хирурга, доктора Мориса Леру, находился в модном, современной постройки здании на авеню Виктора Гюго, неподалеку от Триумфальной Арки. По телефону Делярошу сказали, что Леру на месте.
Делярош сидел за столиком в кафе через улицу и ждал, пока доктор появится. Около пяти Леру вышел на улицу. На нем было серое кашемировое пальто, а на голове — удивительное дело! — берет. Явно довольный собой, он быстро зашагал по тротуару. Делярош оставил на столике деньги и поспешно покинул кафе.
Врач дошел до Триумфальной Арки, обогнул площадь Шарля де Голля и двинулся по Елисейским Полям. Через несколько минут он вошел в ресторан «Фуке», где его встретила средних лет женщина, в которой Делярош узнал французскую актрису, появлявшуюся время от времени в телевизионных драмах.
Метрдотель проводил пару к столику у окна. Делярош устроился на противоположной стороне, откуда была видна дверь. Он заказал картофель с рубленым мясом, выпил полбутылки приличного бордо и, видя, что Леру не торопится, попросил сыр и кофе со сливками.
Прошло почти два часа, прежде чем доктор и его спутница покинули наконец ресторан. Делярош наблюдал за ними через стекло. Ветер усилился, и Леру драматическим жестом поднял воротник пальто. Потом он поцеловал актрису в щеку и, словно проверяя качество работы, погладил ее по щеке. Женщина села в машину, а доктор, купив в киоске пару газет, снова зашагал по заполненным гуляющими Елисейским Полям.
Делярош оплатил счет и последовал за ним.
Леру никуда не спешил. Засунув в карман газеты, он неспешно шел по Елисейским Полям в сторону площади Согласия. Следить за ним было легко: главное не упустить из виду и не отстать самому. Впрочем, потерять человека в дорогом кашемировом пальто и нелепом берете смог бы разве что ротозей.
Леру пересек Сену и свернул на бульвар Сен-Жермен. Делярош закурил. Возле церкви Сен-Жермен де Пре доктор заглянул в кафе-бистро и заказал что-то в баре. Делярош вошел сразу же вслед за ним и сел за столик у двери. Леру пил вино, болтал с барменом и даже безуспешно пытался флиртовать с сидящей рядом молоденькой красоткой.
Примерно через полчаса доктор, пошатываясь, вышел из бара. Для Деляроша все складывалось как нельзя лучше. Леру еще немного побродил по бульвару Сен-Жермен, но начавшийся дождик заставил его поспешить домой.
Он свернул в переулок около станции метро Мабийон, остановился перед жилой многоэтажкой и набрал код на панели у двери. Делярош прибавил шагу и успел проскользнуть следом, не дав двери закрыться. Вместе они вошли в похожий на клетку старомодный лифт. Леру нажал кнопку пятого этажа, Делярош шестого. Делярош отпустил пару замечаний по поводу отвратительной парижской погоды. Доктор пробормотал что-то непонятное. Своего недавнего пациента он явно не узнал.
Леру вышел на пятом. Лифт потащился выше, и Делярош, прильнув к решетке, успел увидеть, как доктор переступает порог своей квартиры. Он выскочил на шестом и, быстро спустившись на один пролет, постучал в дверь.
Леру открыл почти сразу.
— Я могу вам чем-то помочь? — растерянно спросил он.
— Можете. — Делярош резко выбросил руку, целя доктору горло. Леру согнулся от боли, безмолвно хватая воздух открытым ртом. Делярош закрыл дверь.
