Майкл Крайтон - Экстренный случай
Высадив Уилсона, я поехал домой и налил себе водки с капелькой воды. Время перевалило за полночь, и дом был окутан безмолвием.
Проглотив напиток, я стал размышлять о том, чему явился свидетелем. Уилсон был прав: все указывало на Питера Рэнделла. Кровь в его машине. Поджог. Галлона бензина и спички более чем достаточно для уничтожения любых улик, и теперь Питер чист, точнее, был бы чист, не поймай мы его с поличным.
Уилсон прав и в другом: все фрагменты складывались в осмысленную картину. Анджела и Бабблз не лгали, сказав, что не видели Карен: в тот вечер она отправилась к Питеру Рэнделлу. И Питер напортачил. Карен вернулась домой и начала истекать кровью, о чем и сообщила миссис Рэнделл, которая отвезла ее в больницу на своей машине. Не зная, что поставленный в приемном покое диагноз не требует обращения в полицию, и стремясь уберечь семью от скандала, миссис Рэнделл обвинила в случившемся единственного знакомого ей подпольного акушера. Арта Ли. Но опередила события, и в итоге все пошло наперекосяк.
Да, так оно и было. Все верно. Все, кроме исходной посылки. Питер Рэнделл лечил Карен много лет и знал, что она истеричка. Поэтому он не мог сделать аборт без предварительных анализов. Он знал, что Карен жаловалась на зрение, а это могло означать опухоль на гипофизе, симптомы которой похожи на признаки беременности. Нет, Питер не стал бы выскабливать ее без обследования.
По-видимому, он направил Карен к Арту Ли. Зачем? Если бы он хотел, чтобы Карен выскоблили, что мешало ему самому сделать это?
Питер уже дважды прерывал беременности Карен, и все обошлось. С чего бы вдруг ему портачить? Как вообще он мог допустить столь серьезную ошибку?
Нет, это просто чепуха.
И тут мне вспомнились слова Питерсона: «Вы, врачи, горой друг за дружку стоите». Кажется, он выразился именно так. Наверное, и он, и Уилсон правы: я просто не хотел признавать, что Питер виновен. Потому что он – врач. А еще потому, что я расположен к нему. И, несмотря на веские улики, продолжаю верить в его невиновность.
Я вздохнул и осушил стакан. Сегодня ночью я видел нечто очень важное, нечто предосудительное и оттого старательно скрываемое. Видел, никуда не денешься. Такое не спишешь на случайность или совпадение. Этому необходимо найти объяснение.
А самое логичное объяснение возвращает нас к первоначальному выводу: аборт сделал Питер Рэнделл.
ЧЕТВЕРГ, 13 ОКТЯБРЯ
1
Проснулся я в жутком состоянии. Ощущение было такое, словно меня загнали в клетку, заперли в какой-то ловушке. Мне совсем не нравилось то, что творилось вокруг, и я не видел способа положить этому конец. Противнее всего было то, что я не знал, как мне совладать с Уилсоном. Доказать невиновность Арта Ли было чертовски трудно. И уж совсем невозможно было доказать, что Питер Рэнделл тоже ни в чем не виноват.
Джудит взглянула на меня.
– Ты сердишься? – спросила она.
Я только фыркнул в ответ и отправился в душ.
– Узнал что-нибудь? – спросила меня жена чуть погодя.
– Да, узнал. Уилсон хочет повесить это дело на Питера Рэнделла.
Джудит усмехнулась.
– На старого весельчака Питера?
– На старого весельчака Питера.
– Он собрал улики?
– Да.
– Ну и хорошо, – сказала Джудит.
– Нет, – ответил я. – Ничего хорошего.
Закрыв воду, я вылез из ванны и потянулся за полотенцем.
– Мне не верится, что это дело рук Питера.
– Какой ты сердобольный.
Я покачал головой:
– Суть не в этом. Что проку, если в тюрьму сядет еще один невинный человек?
– Так им и надо, – рассудила Джудит.
– Кому?
– Рэнделлам.
– Но это несправедливо.
– Тебе хорошо говорить. Ты всегда сможешь спрятаться за мелочами. А я три дня провела с Бетти Ли.
– Я знаю, что тебе было нелегко…
– Я не о себе, а о Бетти. Или ты забыл вчерашний вечер?
– Нет, – ответил я, подумав про себя, что вчера вечером и началась вся эта неразбериха. Началась с моего звонка Уилсону.
– Бетти пришлось пережить кошмар наяву, – продолжала Джудит. – В этом повинны Рэнделлы, и им нет прощения. Так пусть посидят в яме, которую рыли для другого, почувствуют, каково это.
– Но если Питер невиновен…
– Питер очень забавен, – оборвала меня Джудит. – Но это не снимает с него вины.
– И не дает оснований вешать на него всех собак.
– Меня больше не интересует, кто виноват. Я просто хочу, чтобы все это кончилось и Арт вышел на свободу.
– Да, – сказал я. – Понимаю твои чувства.
Бреясь, я разглядывал свое отражение в зеркале. Вполне заурядная физиономия, чуть-чуть тяжеловатая в скулах. Глаза маленькие, шевелюра редеет. Лицо как лицо. Очутившись в центре событий, я испытывал странное чувство. Вот уже четвертые сутки вокруг меня творилось черт-те что, и я мог повлиять на судьбы по меньшей мере полудюжины людей. Но едва ли годился на ту роль, которую был вынужден играть.
Я приступил к одеванию, размышляя по ходу дела, чем займусь утром. А заодно и о том, действительно ли все вертится вокруг меня. А может, я брожу на задворках, раскапывая второстепенные факты? Может, никто еще не постиг сути дела?
Итак, я снова попытаюсь спасти Питера.
А почему нет? В конце концов, чем он хуже других?
В этот миг мне впервые подумалось, что Питер заслуживает спасения ничуть не меньше, чем Арт. Оба мужчины, оба – врачи, уважаемые, интересные люди, немножко бунтари. Если вдуматься, не так-то просто сделать выбор в пользу одного из них. Питер – весельчак, Арт – насмешник. Питер толстый, Арт тощий. Вот и вся разница.
Считай, почти никакой.
Я натянул пиджак и попытался выкинуть из головы всю эту чепуху. Слава богу, что я не судья и мне не придется распутывать этот клубок на людях.
Зазвонил телефон, но я не стал снимать трубку. Мгновение спустя Джудит крикнула:
– Это тебя!
– Алло? – буркнул я.
И услышал хорошо знакомый зычный глас:
– Джон? Это Питер. Хотел пригласить вас на обед.
– С чего это вдруг? – спросил я.
– Надо бы познакомить вас с моим алиби. Тем самым, которого нет.
– Что вы имеете в виду?
– Так как? В полпервого устроит?
– Хорошо, до встречи, – ответил я.
2
Питер Рэнделл жил к западу от Ньютона, в новом особняке, небольшом, но прекрасно обставленном: кресла от Брюэра, кушетка работы Якобсена, кофейный столик из мастерской Рахмана. Прилизанный модерн. Его обладатель встретил меня у двери с бокалом в руке.
– Входите, Джон, – пригласил он и повел меня в гостиную. – Что будете пить?
– Спасибо, ничего.
– А по-моему, вам не помешало бы, – сказал Питер. – Виски?
– Со льдом.
– Присаживайтесь. – Он отправился на кухню, и до меня донеслось позвякивание ледышек. – Как провели утро?
– В размышлениях, – ответил я.
– О чем?
– Обо всем понемногу.
– Можете не рассказывать, если не хотите, – разрешил Питер, протягивая мне бокал.
– Вы догадались, что Уилсон фотографировал?
– Я это подозревал. Честолюбивый мальчик.
– Воистину, – согласился я.
– И теперь я попал в переплет?
– Похоже на то.
С минуту Питер молча разглядывал меня, потом спросил:
– Ну, а ваше мнение?
– Я уже не знаю, что и думать.
– Известно ли вам, что я делаю аборты?
– Да.
– И выскабливал Карен.
– Дважды, – сказал я.
Питер откинулся в кресле. Его округлые телеса выглядели весьма нелепо в этом изобилующем острыми углами изделии прославленного мебельщика.
– Трижды, если уж быть точным, – поправил он меня.
– Значит, это вы…
– Нет-нет. Последний раз это было в июне.
– А первый?
– Когда ей исполнилось пятнадцать, – Питер вздохнул. – Понимаете, Джон, я не безгрешен. Одна из моих ошибок заключалась в том, что я пытался приглядывать за Карен. Отец не обращал на нее ни малейшего внимания, а я.., я был любящим дядюшкой милой девочки. Растерянной и неприкаянной, но милой. Вот я и сделал ей первый аборт. Иногда я выскабливал и других пациенток. Вы ошеломлены?
– Нет, – ответил я.
– Это хорошо. Но Карен беременела снова и снова. Трижды за три года. Прямо напасть какая-то. В ее возрасте этого делать нельзя. Я бы сказал, что это была патология. В конце концов я решил, что, если она забеременеет в четвертый раз, пусть рожает.
– Зачем?
– Для меня было совершенно очевидно, что Карен приятно состояние беременности, что она жаждет родить ребенка вне брака, чтобы испытать позор и все тяготы греховного материнства. Поэтому в четвертый раз я ей отказал.
– Вы уверены, что она была беременна?
– Нет, – ответил Питер. – И причины моих сомнений вам известны. Эти жалобы на зрение. Поневоле задумаешься о расстройстве деятельности гипофиза. Я хотел провести анализы, но Карен отказалась. Ей хотелось только одного – аборта. И, когда я отказал, она разозлилась.
– И вы направили ее к доктору Ли.
– Именно так, – подтвердил Питер.
– А доктор Ли сделал аборт.
Питер покачал головой.
