Михаил Зайцев - Час ворона
Голос под потолком замолчал, недоговорив предложение. Вместо слов, объясняющих, в виде чего будет предоставлена пресловутая фора, сверху свалился некий блестящий предмет. Человек со шрамом швырнул в прореху прозрачного потолка длинный, блестящий остро отточенный нож.
Тесак гулко стукнулся об пол, подпрыгнул и лег посередине прямоугольника солярия мертвой металлической рыбиной. Хороший тесак. Длинный, длиннее стандартного охотничьего ножа. Широкое лезвие, маленькая гарда для защиты кулака, сжимающего костяную рукоятку, односторонняя заточка острая как бритва. С таким ножом в руке действительно получаешь хоть маленькую, но фору в борьбе с китайским Мастером. Ведь это только в кино Джеки Чаны и Чаки Норрисы лихо вышибают одним небрежным движением ножи и прочую смертельно опасную утварь из рук злодеев. В реальной жизни защититься от длинных, секущих махов клинка крайне тяжело, почти невозможно. Вооруженный соперник никогда не ударит ножом сверху вниз, как воображаемый хулиган на картинке в учебнике по самообороне. И хрестоматийного тычка лезвия, от которого можно уйти в сторону в настоящей схватке, фиг дождешься. Спору нет, для китайских Мастеров клинок не представляет такой же опасности, как, скажем, для меня, однако сейчас нож в моей руке стал бы той надеждой на победу, которую я давно утратил, а честно говоря, которой никогда и не было.
Вот, черт! Я уже смирился со смертью, желая лишь об одном – уйти в лучший мир в обнимку с уродом-мракобесом, и нате вам – едва появилась малюсенькая надежда одолеть китайца, сразу же возродился из пепла, словно Феникс, инстинкт самосохранения, мозг моментально вспомнил о заявлениях мракобеса со шрамом, дескать, он отпустит на волю узника, победившего китайца, и эта явно ложная приманка влечет, как мираж оазиса в пустыне. Ведь понимаю, что все искусно придумано, подстроено, чтобы помучить пленников подольше и поизощренней, понимаю, что все – мираж, а все равно кровь закипает в жилах, и, помимо здравой логики, сразу хочется идти навстречу миражу, бежать, ползти, драться...
Мы шагнули к ножу на полу одновременно все трое, я, Леха и Захар. Все трое с полминуты примерно смотрели на нож, а потом шагнули к нему. У всех троих разом заблестели глаза, все одновременно опознали в тесаке на полу ту самую соломинку, о которой мечтает каждый утопающий.
Едва мы, пленники, двинулись с места, как от стены отделилась полуобнаженная фигура Мастера стиля Леопарда, убийцы бомжа Сергея Контимирова. Леопард стремительно, словно дикая большая кошка, в три гигантских прыжка, оказался рядом с ножом, подхватил его с пола и застыл с клинком в руке в угрожающей позе.
– Не спешите расстраиваться, господа! – выкрикнул сверху режиссер этого безумного спектакля. – Китаец поступил согласно моему сценарию. Он отдаст ножик, поверьте мне, отдаст. Тому из вас, кто...
Последовала долгая издевательская пауза, во время которой мы, три марионетки, будто группа живых скульптур, замерли, глядя вверх прищуренными глазами.
– Китаец отдаст ножик тому, кто его заслужит, завоюет в честной борьбе. Во время приватной беседы с Захаром Семеновичем я обещал господину Смирнову снисхождение. Захар Семенович вправе выбрать себе спарринг-партнера из двух претендентов. Хотите, Захар Семенович, сражайтесь с Алексеем Владимировичем, а хотите, со Станиславом Сергеевичем. Победитель спарринга в награду получит ножик. Холодное оружие очень поможет, я надеюсь, во время последующей битвы с восточным бойцом. Нуте-с, Захар Семенович, с кем из своих дружков желаете биться?
Изощренный садизм. Заставить мышек грызть друг дружку, прежде чем напустить на них матерых котов. Заставить предать былую дружбу, ссучиться, опуститься. И насладиться зрелищем полного морального распада.
Я не успел до конца осмыслить всю изощренность игры в предательство, забавы под названием «пионер-герой Павлик Морозов», или «козел-провокатор», или «Каин против Авеля». Я не успел подобрать должного названия для предложенного игрища, мне помешала реплика, произнесенная Захаром:
– Отойди, Стас. Я буду Леху херачить. Без обид, Леха, каждый за себя...
Совершенно машинально я отступил к стене. Пятился, пока лопатки не уперлись в дерево. Не ожидал я, что Захар так быстро и просто согласится на изуверские игры... А, впрочем, чему я удивляюсь? Я сам минуты три назад шагнул к ножу на полу. Одновременно со мной шагнули и Леха, и Захар. Что бы было, не перехвати оружие китаец? Мы, все трое утопающих, сгрудились бы вокруг спасительной соломинки и учтиво начали предлагать друг другу поднять тесак, так, что ли? «Будьте любезны, Алексей, подберите ножик, он вам нужнее, чем мне». – «Да что вы, что вы! Бог с вами, Станислав, берите вы, такой замечательный ножик поможет вам выжить, а я что, я и подохнуть не прочь...» Так, да? Не знаю, что бы было, пусти режиссер со шрамом забаву на самотек. Ей-богу, не знаю, как повел бы себя Лешка, как поступил бы я. Одно ясно – Захар попытался бы схватить нож первым.
Почему Захар выбрал Леху – понятно. Я вошел под прозрачный свод солярия с гордо выпрямленной спиной и пылающим взглядом камикадзе, готового к самоубийству, а где-то потерявший очки Леха топтался рядышком с Захаром, сгорбленный и подавленный. Да и росточком я повыше Митрохина, а следовательно, тяжелее. Весовые категории в спортивных единоборствах придуманы ох не просто так. Десять лет назад мы с Лехой владели боевой техникой примерно одинаково. При прочих равных условиях у того, кто тяжелее, всегда есть преимущество в схватке.
– Начинайте, Захар Семенович, – распорядились сверху. – Не томите.
И Захар начал. Шагнул к Лехе, двинул ему ногой в пах. Митрохин был подавлен, да и физически его состояние оставляло желать лучшего, однако выучка и многолетняя практика взяли свое. Лешка сбил ногу Захара коленом и контратаковал. Низкорослому бойцу рациональнее всего работать с более высоким соперником на ближней дистанции. Митрохин, я предполагаю, и пошел-то заниматься боевыми искусствами, дабы компенсировать свои комплексы коротышки, а с годами научился превращать собственный недостаток в росте в преимущество. Помню я, как красиво Леха ронял двухметровых молодцов, как классно умел выходить за спину великанам, только вот и Захар это помнит и все митрохинские уловки да маневры знает не хуже моего.
Лешкина коленка сбила атакующую ногу Захара. Митрохин мгновенно разогнул согнутое колено, оттолкнулся опорной стопой от пола и, суммировав энергию толчка и маха, оказался совсем рядышком с Захаром. Еще четверть секунды, и локоть Митрохина угодил бы Захару в низ живота, но Захар успел отпрыгнуть в сторону широким, длинным прыжком. И снова Митрохину пришлось защищаться от более длинных конечностей противника, предпочитающего работу на средней дистанции.
В движениях и Захара, и Лехи не было запомнившейся мне легкости, с годами исчезло и былое изящество, но эти двое все еще оставались бойцами, и их схватка, безусловно, подарила бы немало приятных минут понимающему болельщику в ином месте и при других обстоятельствах. Сейчас же побоище ветеранов радовало глаз лишь его устроителю. Причем, я уверен, его радовал не столько рисунок поединка, сколько сам факт драки. Приятно почувствовать себя римским Цезарем, властным над душами и телами рабов, покорных твоей воле. Сказал слово, и старые друзья молотят друг друга, словно заклятые враги. Это ли не месть – обратить обидчика в тварь трепещущую, смердящую страхом и готовую на все ради продолжения жизни, пусть хоть на час, пусть хоть на минуту!..
А схватка все продолжалась. Оба, и Лешка, и Захар, уже дышали тяжело и роняли на пол смачные капли пота. Оба устали. Это только в кино бойцы как ни в чем не бывало месят кулаками друг дружку сколь угодно долго. На самом деле во время серьезного спарринга выматываешься очень и очень быстро, а побеждает подчас тот, кто сумел сберечь силы для последнего, решающего удара. Или тот, кому повезло.
Повезло Захару. Лешка, по дури, пропустил удар пяткой в живот. Поскользнулся во время очередной контратаки наскоком и напоролся на «выстрелившую» навстречу пятку Захара. Удар подбросил маленького, легкого Митрохина в воздух, лишил опоры. Захар, пользуясь благоприятным моментом, развил успех, достал Митрохина кулаком в челюсть. Лешку перевернуло, и он грохнулся спиной на пол. Осторожный Захар, сохраняя среднюю дистанцию, по-футбольному заехал ногой Лешке под ребра. Митрохин перекатился на живот, попытался было встать, неудачно – нога Захара ударила еще раз и снова под ребра. Лешку опять перевернуло, опять на спину. Больше подняться он не пытался. Скрючился на полу, прикрывая голову руками и подтянув колени к животу, защищая пах.
– Достаточно! – поступила «команда сверху» от властелина рабов на прозрачной крыше. – Убедительная победа Захара Семеновича! Алексей Владимирович, у вас есть время собраться с силами, а Захара Семеновича я попрошу сейчас же порадовать меня еще одной победой.
