Стюарт Вудс - Лос Анжелес Таймс
— Как, кстати, Мария? И как дети?
Томми лишь отмахнулся. — А, Мария — та еще стерва, сам знаешь. А дети молодцы. Маленький Томми недавно отмочил такое!
— Что именно?
— Взял и забрался, хохмы ради, в чужой Мерседес. Представь, двенадцатилетний мальчуган, угоняющий Мерседес!
— Это хорошо, — сказал Майкл, припомнив свой собственный опыт угона автомобиля, ибо тогда он и познакомился с Томми.
— Слушай, я и в самом деле рассчитываю попасть на Академические награды. Думаешь, сумеешь мне помочь?
— Я сейчас член Академии, — сказал Майкл. — Ваши места, правда, не будут в первых рядах. Они зарезервированы для номинантов. Вы будете сидеть в третьем ряду от оркестра.
— Слушай, да это же здорово. В любом случае, я не собираюсь светиться рядом с тобой. Надо, по крайней мере, теперь, чтобы никто не вздумал заметить связь между нами.
— Расскажи, что делается в Нью-Йорке. — попросил Майкл.
— Дела идут лучше некуда, — ответил Томми. Он взял свой бокал с серебряного подноса и подождал, когда уйдет буфетчик.
— Он Англичанин?
— Ирландец. Ирландцы в этом деле лучшие.
— Ну, мальчик, ты меня поражаешь!
— Итак, расскажи про Нью-Йорк.
— Ну, ты должно быть читал в газетах, даже местных, что у нас в семье большая перетасовка.
— Да, я видел, что Бенни Николс и Марио Би заварили кашу.
— Вероятно, эти вести просочились прямо из ресторана на Парк Авеню.
— И ты сумел использовать это событие в своих целях?
— Я? Да я включил всех ребят Бенни и половину людей Марио в свою операцию. И Дон сейчас мною чрезвычайно доволен.
— А как поживает Дон?
— Страдает. Его печень, сам знаешь. Он слишком много выпил за свою жизнь.
— Что будет, если он умрет?
Томми широко улыбнулся. — Буду я.
— Это превосходно звучит.
Томми огляделся вокруг. — Ты проследил, чтобы здесь все было безопасно?
— Да, утром все проверил. Поверь, все чисто. Никто ничего обо мне не знает.
— За исключением ФБР.
— Даже они. Мой источник сообщил, что агент, который занимается прослушиванием в Лос Анжелесе, замкнулся на Каллабрезе. Помнишь, я тебе говорил по телефону, что в городе имеется лишь одно место, где я воспользовался этим именем.
Томми кивнул. — Банк. Я попросил кое-кого поговорить с Винфилдом. Он предпринял меры предосторожности.
— Томми, я не знаю, стоит ли мне оставлять деньги у этого человека. Что ты об этом думаешь?
— И сколько ты держишь у него?
— Примерно три-четыре миллиона.
— Эй, это неплохо. И ты пускаешь бабки в оборот, так?
— Почти все. Хотя, иной раз мне нужны определенные суммы наличными.
— Разве я не понимаю? — засмеялся Томми.
— В любом случае, ты здесь в полной безопасности. Колония Малибу — очень, очень надежное место.
— Хорошо, хорошо, — Томми приблизился к нему. — Слушай, парень, я так горжусь тобой. Ты — молодчина. Я постоянно читаю о твоих успехах.
— Ты видел статью в Ярмарке Тщеславия?
— Да, там малость перебрали.
— Скандал мало-помалу стихает. Я дал четверть миллиона на борьбу со СПИДом, — само собой, анонимно, понимаешь? На следующий день об этом сообщили газеты.
У Томми едва не отвалилась челюсть. — Ты дал четверть миллиона?
— Дешевое капиталовложение. Зато теперь в мире бизнеса меня считают филантропом. Единственная неприятность в том, что благотворительность в этом городе принимается малыми порциями. Там я даю десять штук, в другом месте двадцать.
— Да, малыш, ты можешь себе это позволить с тремя-четырьмя миллионами, вложенными в уличный бизнес.
— Томми, это только малая часть целого. На трех фильмах я заработал почти пятнадцать миллионов с учетом тех бонусов, которые оговорил в контракте. И на подходе другие фильмы.
— Ну, и сколько же тебе досталось в чистом виде?
— Ну, после вычета налогов, затрат, и тому подобного, может, четыре миллиона помимо того, что размещено в уличном бизнесе.
— Налоги, — покачал головой Томми. — Только представь, ты и я платим налоги.
— И ты тоже?
— Послушай, у меня теперь вполне законный бизнес — я управляю дюжиной небольших заведений одного холдинга. У нас свои офисы в офисном здании. И мы платим налоги! Это выводит власти из себя.
— Да, в этом залог будущего. Законность.
— Я всегда ищу возможность сделать капиталовложение. И несколько друзей настоятельно обращают мое внимание на Студию Центурион.
Майкл от неожиданности чуть не уронил свой бокал. — Центурион?
— Да, сэр. У меня появились кое-какие контакты в Японии. У них там есть своя маленькая Коза Ностра, только называется она якуза.
— Это очень интересно, — сказал Майкл.
— Да, они недавно вышли на нас. В течение многих лет они просачивались в крупные местные корпорации. И, только между нами: им удалось закрепиться в корпорации Ямамото.
— Правда?
— И они думают, что кино бизнес — очень прибыльное и выгодное дело.
— В этом они правы, — сказал Майкл. Универсал и Колумбия уже в кармане японцев.
— Мои друзья считают, что могут заработать гораздо больше денег, чем эти студии, используя, скажем так, более правильные методы.
— Это очень занятно.
— А ты как раз в Совете директоров студии Центурион.
— Был на днях на первом собрании Совета.
— И?
— Лео Голдмэн поставил всех в известность, что никогда не продаст студию, тем более японцам. Наверное, ты знаешь, что лично он владеет пятьюдесятью четырьмя процентами акций.
Томми слегка улыбнулся. — Не владеет, а контролирует . Это большая разница. Он поднялся. — Пойду-ка, лучше, освежусь. Мы позже вернемся к этому разговору. Томми ушел в дом, оставив Майкла одного.
Майкл сидел и наблюдал, как на берег накатываются волны, и пытался сообразить, как все вышесказанное отразится лично на нем.
ГЛАВА 46
В тот же день за Майклом заехал студийный лимузин и доставил его в павильон Дороти Чандлер для презентации Академических наград. Лео хотел дать ему для сопровождения актрису, снимающуюся в одной из кинокартин студии, но Майкл предпочел отправиться туда один.
Его автомобиль был оснащен спецпропуском, дающим право выйти прямо у центрального подъезда, где были установлены телекамеры. Майкл умудрился так пристроиться за Мерил Стрип и ее мужем, что телерепортер, берущий интервью, не успел его узнать.
Он был рад своей проделке. С тех пор, как о нем написали статью в газете Ярмарка Тщеславия, он решил культивировать имидж таинственной личности, при этом занимаясь анонимно благотворительностью, которая, в конце концов, всегда становилась достоянием гласности.
Уже будучи внутри Павильона, он встретил Лео с Амандой и шел сквозь толпу, по пути знакомясь, с подачи Лео, с доброй половиной голливудских кинозвезд.
— Леди и джентльмены, — раздался голос в динамиках. — Будьте любезны, займите свои места. Через двенадцать минут начнется прямая телевизионная трансляция.
Майкл сидел между Лео и Амандой в десятом ряду партера. И при первых же звуках музыки он надел свои черные роговые очки. Даже с учетом того, что ему удалось нейтрализовать Рика Риверу, он все еще боялся быть узнанным свидетелем убийства Мориарти.
Майкл посмотрел направо и увидел Ванессу Паркс с Чаком Пэриш, которые сидели недалеко от него. Он им кивнул, но они, казалось, игнорировали его.
После десятиминутного обращения организатора церемонии и после того, как были исполнены танцевальные и песенные номера, началась собственно церемония награждений. По большому счету его мало интересовали три из четырех следующих номинаций: призы, заработанные фильмом Тихоокеанские дни — лучшая актриса, лучший актер, лучшая кинолента и лучший киносценарий. Единственно, что его действительно интересовало — это номинация на лучшую киноленту, так как в этом случае ему полагался Оскар.
Лео склонился к Аманде и шепнул ей на ухо. — Не знаю, заметила ли ты в прошлом году, но церемонии здесь гораздо продолжительней, нежели, когда смотришь по телевизору.
Майкл вынужден был с этим согласиться. Ему было ужасно скучно смотреть на эту буффонаду, собравшую огромное число зрителей. Его мысли занимали отношения с банком Кенсингтон Траст, готовый к производству новый киносценарий, а также удивительный анонс, сделанный Томми Про в отношении его связей с японцами, желающими приобрести Центурион. Он размышлял, что имел в виду Томми, заявив, что Лео не владел, а контролировал большую часть студийных акций.
От этих мыслей его отвлекло имя Ванессы, и на гигантском экране он увидел сцену из киноленты Тихоокеанские дни . За демонстрацией последовало обычное вскрытие конверта, и было названо имя другой актрисы. Он посмотрел туда, где сидела Ванесса, и увидел, что она побледнела и автоматически беззвучно аплодировала победительнице. Но не успела соперница закончить свою речь, как Ванесса с Чаком вскочили с мест и покинули аудиторию. Как неэтично, подумал Майкл, пресса непременно выскажется об этой выходке, и ему оставалось только надеяться, что это рикошетом не отразится и на нем.
